Галдели и резвились детишки. Важно восседая на коне, он двигался по улицам, зорко осматриваясь и одновременно изображая из себя важного господина.

Хемлин был старым городом, где новое стояло на старых фундаментах. Что было тут прежде –толком не знал никто.

Издревле тут при строительстве фундаментов и рытье колодцев находили следы древности –литые бронзовые наконечники стрел, светильники и алтари из глины тонкой работы, керамические трубы водопроводов, булыжные мостовые.

Нижние ряды кладки многих домов, едва выступающие из земли, были сложены из гладко обтесанных камней, потемневших от времени. На стенах и сводах древних арок встречались изображения которые почти невозможно было разобрать.

Перед Торнаном в небо устремлялась огромная главная башня цитадели, поражающая своими размерами и массивностью кладки.

Перед ней раскинулась ярмарка.

Выли и ржали цирковые животные, фокусники пускали изо рта струи огня; тут же были плясуны и жонглеры.

Кулачные бойцы мерялись силой на помостах.

Встречались и жрецы-митраисты –многие под ручку с грудастыми хохочущими бабенками. Мелькали и одеяния чинов инквизиции.

Худосочный прыщавый парень в черной хламиде с двумя неумело нашитыми литерами «С» на груди, читал свою поэму, выкатывая глаза и придавая лицу зверское выражение – видимо, изображал вдохновение.

…Огнем выведены знаки,

колдовского повеленья:

Падалью сгниет во мраке,

Виноватый в оскверненьи!

Почему именно во мраке, и что именно осквернил виноватый, капитан так и не понял.

Тут и там сновали монахи, призывая еретиков покаяться; другие выкрикивали псалмы и строки из «Книги Солнца».

Вот один, забрался на бочку у дверей кабака, и что-то пафосно излагал

Торнан приблизился.

–Некогда изгнал Митра, Несущий Свет, с земли всякие нечистые народы, Охриманом порожденные, –вещал монах. Всяческих эльфов, дворвов, хоблинов, гнумов, и иных, дабы отдать землю любимому своему рабу—человеку. Бежали прочь, в свои темные страны эти народы злокозненные. Однако ж, затаили злобу на Светоносца, и на людей.

Ведомо всякому, мерзкие сии народы, ждут в сумраке, дабы дождавшись урочного часа, войти в мир наш, и напасть на людей, отомстивши за то, что любит их Митра Великий, и извести род людской под корень.

Но есть еще одна беда – остались на Земле их отродья, потомки от соития нелюдей с людьми. Сколь много их среди нас – за века отравленная нелюдская кровь далеко разошлась среди народов и племен.

Горцы – от дворвов с гнумами и цвергами происходят, а кочевники –от кентавров с орками. Есть также люди, от болотников произошедшие, и от русалок с водяными и корриганами – те больше на берегах живут, и рыболовством промышляют. И иные многие –на Дальнем Всходе и Заморском Западе, в землях черных и смуглых также их премного.

А лишь тот, в ком течет чистая людская кровь, достоин войти в обновленное царство мира сего!

Желтосутанник вытер рот, переводя дух.

Воспользовавшись случаем, к импровизированному помосту сквозь нахмуренных зевак, протиснулся пожилой седоватый священнослужитель Митры, в коричневом потертом облачении. Должно быть, сельский попик или служка при часовне.

–Брат мой! –укоризненно и недоуменно произнес он. Что ты такое говоришь?! Разве в священных книгах наших такое написано? Разве сказано где, что есть люди, благодати Митры лишенные? И как думаете вы определить –в ком демонская кровь течет?

Торнан двинулся дальше – не встречать же ему в спор поклонников одного бога, которые его поделить не могут?

Он прогулялся по базару, прислушиваясь к разговорам.

Но среди всяких незначащих слухов и сплетен, не выловил ничего, что могло облегчить их задачу.

Затем капитан прошелся по Хемлину, где ни разу не был, но который не так уж плохо знал по рассказам своего учителя. И бывало дивился, узнавая места, что чаще всего упоминал старый Корчан –беглый служитель божий именно из этих мест.

Вот удивительно – сбежал ведь отсюда чуть не из-под виселицы – тоже еще, в заговор поиграть вздумал. А вот тосковал человек – бывало послушать, так лучшего места и не сыскать.

«Бывало, выйдешь из Книжного квартала, свернешь на Мельничную улицу, пройдешь до дома вдовы Араж и задами – к Соборной площади, – делился он воспоминаниями юности. Можно по Коронной и Гнилому переулку, но так короче. И там, через переулок от Собора Митры: он еще при отце моем был храмом Небесного Волка, но потом солнцепоклонники откупили – так вот, там кабачок есть: «Мышь в чернильнице». Собираются там люди приличные – не грузчики какие – все больше книжники, писцы, школяры. Выпивка там хорошая, и девочки чистые с которыми поговорить можно, а не только поваляться…»