– Тебя ничего не удивляет? – ответил Андрей и пояснил для остальных:

– Это результат теста ДНК на определение отцовства. Сейчас и вам дам посмотреть.

– Егор, - ахнула Меланья, - ты что же это, за спиной Олёнушки завёл любовницу, и та от тебя родила?!

Горин-младший криво усмехнулся, но его опередил Горин-старший.

– Увы, Меланья Архиповна, Гоша ни при чём! Я сделал тест, чтобы выяснить, является ли Агата его дочерью. И результат говорит сам за себя – Олёна родила не от Егора.

– Что? – ахнула Меланья. – Дочушка?!

Но та ничего не ответила, только ещё больше съёжилась.

– Не от Егора? – растерянно пробормотала Римма. – Но это невозможно, я тоже делала тест, и он показал, что я – бабушка Агаши. Андрей, тебя обманули, результаты подделали!

– Если не от Егора, то от кого моя внучка? – медленно произнёс Макар.

– Сейчас познакомлю, - хмыкнул Андрей и подошёл к двери. – Входи.

Бочком, чтобы не задеть хозяина дома, внутрь гостиной просочился Леонид.

– Здрасьте, - и замер, оглядывая присутствующих.

Олёна на мгновение подняла голову, увидела любовника и упала на пол, поползла к Егору, рыдая и заламывая руки.

– Егорушка, я не виновата! Он силком… Я сама не знала, думала – твоя! Прости, любимый! Я без тебя жить не буду-у!!!

– Угу, сама она думала, - фыркнул тот и брезгливо отодвинулся от жены. – Поэтому все тесты, что ты мне предъявляла, оказывались положительными? Мистика просто.

И повернулся к Андрею.

– Пап, ты спрашивал, как я отношусь к жене? Я могу дать ответ – никак. Теперь точно – никак. И подаю на развод.

– Андрей, Егор, - взвыла Римма, - это ложь! Подстава! Олёна, скажи же им! Лёня?!

– Прости, сестра, - развёл тот руками. – Бес попутал. Эта зараза сама ко мне прилипла, растелешилась, и я не смог устоять. Чего уж теперь.

Он повернулся к няньке и с интересом посмотрел на Агату.

– Значит, моя… Ну, раз так, то ребёнка не оставлю – алименты там. По мере возможности, разумеется. В цирк сводить, - и добавил, обращаясь к воющей Олёне. – Но Вальку не брошу, даже не думай! Они – семья, а ты так – случайность…

– Не внучка, - заторможенно произнесла Римма. – Но почему у меня всё сошлось? Андрей, я не верю!

– Потому что тебе она племянница, - пояснил сын, поднимаясь. – Полагаю, это все новости или ты, папа, приберёг что-то ещё?

– Пока все, - ответил тот. – А ты, я вижу, то ли не сильно удивлён, то ли... рад?

– Я женился под давлением обстоятельств, и никогда Олёну не любил, - ответил тот. – Разумеется, я рад, что больше не придётся изображать чувства, которых нет.

– Я не дам развод, - провыла жена. – Ребёнку года нет, нас не разведут!

– Ты согласишься на всё, - подал голос молчавший до этого Макар.

И встал.

– Ну что ж, будущие бывшие родственники, спасибо за новости. Дочь и внучку я забираю с собой. Тряпки собирать не надо, новое купим. Вы, - Макар показал пальцем на Гориных, по очереди ткнув в каждого, - о произошедшем молчите. Развод состоится в ближайшие два-три дня.

Горин-старший дёрнулся, но Талов его опередил.

– Сначала я проверю всё здесь сказанное. Да, Андрей Геннадьевич, а ты как хотел? Не шутка – такие обвинения. Но обещаю – если всё подтвердится, то у вас не будет никаких проблем.

Затем он ткнул пальцем в Леонида:

– Этот едет с нами.

– У меня жена и сын в Джубге, - пискнул тот. – Мне к семье надо!

– Подождут, - равнодушно бросил Талов. – Раньше надо было о них думать.

И дочери:

– Сопли вытерла, дочь на руки взяла – и за мной! Меланья, не шмыгай. Дома поговорим!

После чего он посмотрел на Андрея и поставил точку:

– Надолго не прощаюсь!

Римма сидела, словно громом поражённая. Но когда за сватом захлопнулась дверь, и стихли шаги, она очнулась и бросилась к мужу.

– Андрей, что теперь будет?! Что люди скажут? А-а-а-а!!!

– Что будет? Развод будет.

– Конечно, конечно! – закивала та. – Раз Олёна обманула, то ей в нашей семье не место!

– Уверена? – приподнял бровь Горин-старший. – Ты же в ней души не чаяла. Аньку изводила, и таки извела, лишь бы сына с Таловой свести.

– Откуда я знала, что она змея подколодная? Я думала, что внученька, кровиночка! Не везёт нашему сыну с жёнами – что она гулящая оказалась, что вторая. Ни стыда, ни совести!