Одна песня сменяется другой, когда я думаю о том, какая женщина была бы идеальной для моих мальчиков, и я теряюсь в мыслях о них, а не о глазах мужчины, взгляд которого все еще обжигает мою кожу.

— Черт, — ругается Леон, все его тело напрягается.

— Ч-что случилось? — спрашиваю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть, что привлекает его внимание, но у меня нет возможности пошевелиться, потому что его руки сжимаются на моих бедрах.

— Не надо, — предупреждает он.

— Ли, что бы это ни было, я… Ублюдок, — рявкаю я, когда он отпускает меня, и я вижу то, что заставило парня напрячься.

Всего в нескольких метрах от нас Кейн прижимает чертову Клару к своему телу и трется об неё, как будто они здесь одни.

Меня захлестывает ревность, какой я никогда раньше не испытывала.

— Мне нужно идти, — говорю я и, бросив последний взгляд на руки Кейна на этой шлюшке, вырываюсь из рук Леона и проталкиваюсь сквозь толпу, чтобы уйти.

«Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Кексик». Слова Леона повторяются в моей голове, когда я начинаю бежать сквозь деревья, а рыдание разрывает мое горло.

«Нет, Ли. Я явно ни хрена не понимаю, что делаю».

— Летти, подожди. — Мои шаги замедляются при звуке его голоса, и я останавливаюсь. Моя грудь тяжело вздымается, а глаза горят от желания заплакать. — Ты в порядке?

Оглядываясь через плечо, у меня перехватывает дыхание от выражения лица Луки, когда он смотрит на меня.

Он выглядит так, будто хочет что-то сказать, но у него нет шанса, потому что треск ветвей позади него вскоре показывает, что Леон у нас на хвосте.

В отличие от своего брата, он не останавливается на расстоянии, а мчится прямо ко мне.

— Не могли бы вы отвезти меня домой, пожалуйста? — спрашиваю я, прежде чем он успевает что-нибудь сказать.

— Пошли, — рявкает Лука, проносясь мимо нас обоих, не сказав больше ни слова.

— Он действительно ненавидит меня, не так ли?

— Нет, Кексик. Сейчас у него проблема с самим собой. Пошли.

Его рука скользит в мою, и мы следуем туда, куда исчез Лука. Через несколько минут выходим на импровизированную парковку, и находим Луку, сидящего в своей машине с уже работающим двигателем.

Я забираюсь на заднее сиденье, и, к моему удивлению, Леон следует за мной.

Лука следит за каждым нашим движением в зеркале заднего вида, и его челюсть заметно сжимается, когда я кладу голову на плечо Леона.

Не в силах смотреть в его полные боли глаза, я закрываю свои. Но вскоре обнаруживаю, что темнота ничуть не лучше, потому что все, что я вижу — это его с ней.

Мой желудок переворачивается при мысли о том, как он тащит ее в лес и прикасается к ней, говорит те слова, которые говорил мне.

Понятия не имею как, я предполагаю, что из-за алкоголя, текущего по моим венам, но следующее, что я помню, Леон осторожно усаживает меня, и когда открываю глаза, то обнаруживаю, что мы на парковке позади моего общежития.

— О, мы на месте, — бормочу я как идиотка, когда образы Кейна с охотницей за джерси снова и снова поражают меня. Мой гнев нарастает, тело нагревается, когда я задаюсь вопросом, к чему это могло привести.

— Хочешь, провожу тебя наверх? — спрашивает Леон, но его голос затихает вдали, когда я снова встречаюсь взглядом с Лукой в зеркале заднего вида.

— Эм… н-нет, все в порядке. Езжай, завтра у тебя важный день.

— Все в порядке, Лет.

— Нет, — говорю я чуть более твердо. — Я в порядке. Поговорим утром.

Я уже наполовину выхожу из машины, когда Лука заговаривает.

— Ты придешь на игру?

Я останавливаюсь и оглядываюсь через плечо, снова встречаясь с его глазами.

— Конечно. Я бы ни за что не пропустила это. — С улыбкой делаю шаг вперед и захлопываю за собой дверцу.

Я не жду, пока они уедут, уже знаю, что они откажутся уезжать, пока не увидят, как я вхожу в здание.

Быстро машу им рукой, прежде чем проскользнуть в дверь и подняться в свою комнату, чтобы снова и снова прокручивать в голове события ночи и напоминать себе, почему мне вообще не следовало туда идти.

КЕЙН

В ту же секунду, когда прошлой ночью Летти исчезла в лесу, а Лука и Леон сели ей на хвост, я обошел Клару, оторвал ее руки от своего тела и ушел, не сказав ни слова.

У меня не было к ней никакого интереса, и она еще глупее — или даже более отчаянная, — чем я думал, если действительно думала, что я заинтересован.