– Войдите, – крикнула я, отворачиваясь от окна.

Дверь отворилась. На пороге появилась служанка – миленькая девчушка из деревенских, лет пятнадцати-семнадцати. Ее ровесницам уже присматривали женихов, договаривались о скорых свадьбах, подбирали приданное. Она же пока что работала в замке, а значит, была освобождена от подобных смотрин.

– Ужин готов, госпожа, – сообщила она, поклонившись.

– Принеси сюда, – приказала я.

Еще один поклон, и служанка исчезает за дверью.

Безденежные аристократы типа меня ели простую крестьянскую пищу. На изыски у них банально не было денег. А потому уже через несколько минут я с жадностью поедала рассыпчатую кашу желто-оранжевого цвета, приготовленную из сортона3. В придачу к ней шли два оладушка со сметаной и кисель. Чудесный ужин для тех, у кого нет возможности есть в ресторанах. А также для тех, кто живет за несколько километров от ближайшего ресторана.

Сразу после ужина ко мне заглянула экономка.

Ее я принимала, следуя этикету, не в спальне, а в гостиной рядом. В спальне, личном пространстве, могли находиться только самые близкие родственники, вроде мужа и несовершеннолетних детей.

– Как продвигается найм прислуги? – поинтересовалась я, усаживаясь в кресло. По моему кивку Лирия села в соседнее кресло. Незачем стоять. Разговор у нас с ней будет не очень уж и короткий. А в провинции нравы простые. Здесь можно при разговоре и усадить прислугу высшего звена.

– Пока что только две девушки согласились, госпожа.

И глаза отводит. Ну, и что с этими девушками не так?

– Боюсь даже причину спрашивать, – хмыкнула я. – Воровки? Нищие? Замуж никто не берет?

Нет, ну а какие еще причины могут быть в деревенской среде? Видные невесты просто так к нищей аристократке работать не пойдут. Они выйдут за сына старосты или молодого кузнеца и будут жить припеваючи. Ну, насколько это возможно среди деревенских жителей, конечно. Батрачить на меня согласятся только те, у кого нет и не будет личной жизни.

– Последнее, госпожа, – вздохнула Лирия. – Одна хромая, другая косая.

Какой чудесный контингент подбирается, я посмотрю.

– Значит, ставишь их помощницами поварихи, чтобы глаза не мозолили моим гостям. А двух служанок побойчей отправляешь прислуживать в жилых комнатах, – распорядилась я.

– Слушаюсь, госпожа, – с готовностью откликнулась Лирия.

Я сдержала тяжелый вздох. Судя по всему, у меня ожидается очень «веселая» жизнь в этом краю.

Лирия получила от меня подробные инструкции и ушла. Я вернулась в спальню, вызвала служанку, чтобы помогла переодеться, и нырнула в постель. Скоро придется топить камин, хотя бы по ночам. Тоже расходы. Древесину в поместье поставляли исправно те же деревенские старосты. Они распределяли, какая семья сколько сушняка или сухих деревьев сможет спилить в лесу на зиму, ну и часть отвозили мне, как этакую дань. За тем, чтобы меня не обижали, тщательно следил Джек. Он имел комнату для работы в поместье, но жил в ближайшей из деревушек, самой зажиточной и большой из всех остальных, доставшихся мне по документам.

Но хотя древесину заготавливали на зиму в поместье уже сейчас, тот же Джек успел напугать меня сильными морозами зимой. Мол, стекла промерзают, полы становятся ледяными. А изо рта при дыхании начинает идти пар. А потому с отоплением помещений я тянула до последнего. Мало ли, как там та зима пройдет. Вдруг будут обильные снегопады и жгучие морозы. А по такой погоде в лесу делать нечего, сушняк точно не набрать – занесет его чуть больше, чем полностью. Так что я лучше сейчас, пока осень, да не особо холодно, посплю в теплой пижаме, под стеганым одеялом, чем зимой буду дрова считать.

С этими мыслями я накрылась вторым одеялом, быстро согрелась и скоро уснула.

Снилась мне какая-то серая тягучая муть, что-то из прошлой, земной жизни. Что-то, о чем я даже не вспомнила утром, когда проснулась.

Потянувшись, я зевнула. И сразу вспомнила: гости. Сегодня – прием гостей. Завтра, если все получится, поездка с Джеком на ярмарку.

Сплошные траты!

За ночь воздух в комнате остыл. И, выбравшись из-под двух одеял, я поняла, что в ближайшие пару-тройку дней все же придется подтапливать. Если я, конечно, не хочу заболеть.