– Чем занимались до революции?

– Настройщик роялей, электрик.

– Есть специальное образование?

– Только начальная школа.

Теперь даже этот, в общем-то малозначительный факт обвиняюще лёг на чашу весов. Кирлиан осторожно пошевилился, стул под ним скрипнул, вызвав очередной прилив недовольства у хозяина кабинета.

– Участвовали в революционном подполье?

– Нет, по малолетству не был сознателен…

– В годы Отечественной войны – на каком фронте?

– Здоровье, знаете ли…

– Героический труженик тыла? Или в оккупации?

– Да, в оккупации…

– Фашистам прислуживал. Так и запишем.

– Я не… Как все. Жить-то надо было.

– Обычная отговорка предателей. В чём суть вашей заявки в Госкомитет по технике?

Изобретатель судорожно сглотнул слюну. Вот оно что!

– Мне трудно объяснить человеку без специальной подготовки…

– Считаешь, майор ГБ не поймёт самоучку с тремя классами?

Опять не то сказал…

– Простите. Я изобрёл прибор для фиксации свечения человеческого тела в высокочастотном электромагнитном поле. Если кратко, больные и здоровые органы светятся по-разному.

– Вы – врач?

– Не… Нет! Я же говорил, гражданин майор, начальная школа. Открыл совершенно случайно, при ремонте, ещё до войны.

– Кому сообщили? Сотрудничали с немецко-фашистскими захватчиками?

– Как можно! Клянусь! Никому! Только сейчас, когда стали получасться качественные снимки…

– И даже ваша жена не в курсе?

– О, она знает, конечно.

– Снова обманываете госбезопасность. Только что утверждали – никто.

Пойманный на элементарном, Семён Давидович судорожно вытер лоб платком. Пятнадцать лет лагерей без права переписки?

Чекист сунул на подпись несколько бланков. Первый из них содержал показания самого Кирлиана, второй означал обязательство о неразглашении. Дрожащая рука с трудом вывела закорючки.

– Гостехника по согласованию с МГБ засекретила ваше изобретение. Вы с женой будете под надзором. Не смейте никуда отлучаться без разрешения госбезопасности. Ваш пропуск.

Кирлиан окончательно очнулся лишь на площади перед зловещим зданием. И в старшном сне он представить себе не мог, что безобидные опыты с еле видимым свечением, замеченным при ремонте аппарата д'Арсонваля, где используется высокочастотный разряд с лечебной целью, приведут его на Лубянку. Четыре года прошло по окончании страшной войны, добился, наконец, в Гостехнике официального признания, хотел просто помочь людям, дать новое средство диагностики… И на тебе – госбезопасность, подписка о неразглашении!

Между тем, через несколько дней в недрах центрального аппарата МГБ СССР родилась докладная записка на имя Абакумова, в которой, в частности, говорилось следующее:

«Семён Давидович Кирлиан, ранее не судимый, характеризуется как личность несознательная и политически неустойчивая. В период Великой Отечественной войны находился на временно оккупированной территории совместно с женой Валентиной Хрисанфовной Кирлиан.

Связей с бывшими сотрудниками НКВД Михайловским (кличка Кастусь) и Лео Треппером (кличка Домб) не установлено.

Дальнейшая самостоятельная работа гр. Кирлиан С.Д. над изобретением допускает возможность утечки информации в капиталистические государства. Также обращаю внимание, что распространение сообщений об открытии гр. Кирлиан С.Д. может быть использовано в целях реакционной религиозной пропаганды как «доказательство» обнаружения «души» или «ауры».

На основании изложенного, прошу разрешить передачу документов об изобретении Кирлиан С.Д. в Московский научно-исследовательский кинофотоинститут для изучения практической ценности.

Предлагаю передать в кинофотоинститут часть документов дела Наркевича-Иодко, тома хранения №№ 369003 – 370009».

Для четы Кирлиан началась новая жизнь. Семёна Давидовича нередко вызывали в Москву, где повторяли его опыты, но не давали ему самому в них участвовать из соображений секретности. Чекист, надзиравший за НИИ, прозрачно намекнул: излишняя инициатива приведёт к продолжению экспериментов в стенах одной из спецлабораторий ГУЛАГ МВД СССР. Что-что, а уголовную статью для лица с временнооккупированной территории подобрать не сложно.

***

Советская Белоруссия, 1922 год

Набравшись решимости, Генрик заявил, что условием дальнейшего сотрудничества будет встреча с польским представителем и гарантия властей Белоруссии о выезде в Польшу по окончании работы с архивом Иодко. Выгнал из кабинета «сочувствующего» канцеляриста в кипе, Кастусь сгрёб поляка за лацканы и впечатал в стену. Затылок звонко приложился о штукатурку, а дыхание спёрло от вдавившихся в грудь кулачищ. Студент прохрипел: