– Мы будем есть в саду.

– Окей. Куда идти?

Сандра поставила на поднос чайник со свежим чаем, несколько тарелок, кружечки и велела идти за ней. Они прошли к крытой беседке. На столе в центре стояла ваза с цветами. Сандра убрала ее на пол, но Кент вернул на место.

– Ваза будет мешать, – запротестовала она.

– Она будет скрывать монстрика, сидящего напротив.

– Если тебя привести в порядок, то…

– Слышала такое: борода, сальные волосы и длинные ногти – это документы бомжа?

– Глупости какие! То есть ты хочешь, чтобы в тебя тыкали пальцем и кричали: «Бездомный! Вор!»

– Бездомный – не обязательно вор. – Он хотел закрыть эту тему, но под пристальным взглядом Сандры всё же решил признаться: – Окей, воруем. Но не каждый день и не обворовываем дома.

Такое откровение девушку не смутило. Она всё ещё побаивалась его, но не думала прогонять. Интерес одержал верх.

Она села и сдвинула вазу с цветами на край стола. Кент расставил тарелки и тоже сел.

– Какое самое безумное воровство было в твоей жизни?

– Вот спросила! Я не помню. Покрышки утащили у одного механика, но тот говорливый слишком. Поделом. Недавно чайник умыкнул с прилавка. Всё это мелочи.

– А у меня в доме что умыкнул?

– Ничего. Я уже сказал, что не ворую в домах.

– Каким образом пролез на закрытую территорию? – начала наступать Сандра. – Охрана излазила весь пляж, но никакой дырки не было обнаружено. За утёсом берега нет, а ты туда уходил дважды.

Сначала Кент проглотил еду, только потом ответил:

– Дырки не нужны. В воде ведь нет ограждения. Там мелко. Я с пирса спрыгиваю и иду по воде к берегу. За утёсом есть участок мелководья, там и прохожу.

– Так просто?

– Да, мисс Лепард. У тебя плохая охрана.

– Учту.

– Как тебе омлет?

Всё это время Сандра ковырялась в тарелке, но не ела. Не привыкла она завтракать на рассвете. Чтобы не обидеть Кента, она положила кусочек омлета в рот и тут же ощутила, как он начал таять во рту, а вкус был просто восхитительным.

– Ммм… вкусно! – воскликнула она и принялась уплетать всё, что лежало на тарелке. А потом резко остановилась, потому что Кент, подперев рукой бородатый подбородок, уставился на неё. – Чего так смотришь?

– Не брезгуешь завтракать с грязным и вонючим бомжом. Не боишься оставаться с ним одна, – он метнул взгляд в сторону вольера для ротвейлеров, – зная, что он вор. Ты нормальная?

Сандра застыла от изумления, а когда пришла в себя, Кент смеялся.

– Такое лицо надо на развороты помещать.

– Издевайся. Я просто проявляю человечность, потому что вижу, что ты не опасный. И не надо меня пугать.

– Я же суринамская фонарница, только видом пугаю.

– Ты опять про бабочку-крокодила?

– Угу. У неё бошка гигантская и вздувшаяся, размером почти с тело. Такое чудо увидеть надо хоть раз в жизни. Она когда сидит, похожа на миниатюрного крокодильчика. Голова помогает отпугивать хищников и туристов: мясоеды принимают голову фонарницы за змей, а люди просто в страхе бегут от этого нечто. А ещё у неё на крыльях огромные рисунки в виде глаз.

– Любопытно. Ты видел такую бабочку?

– И не раз. Котелок у неё что надо.

– Наверное, она умнее всех бабочек в мире.

– А вот и нет. В этой арахисовой голове она совсем не держит огромными развитый интеллект, способный хранить терабайты информации. Эта хреновина у неё пуста, как мой карман. А знаешь, для чего ей такая голова?

– Чтобы пугать хищников и туристов.

– Это разумеется. Но ещё своей башкой насекомое что есть мочи бьётся о деревья, чтобы общаться. Звук, резонируя по пустой маковке, выходит достаточно гулкий и громкий.

Сандра заслушалась. Она незаметно съела омлет, и теперь медленно пила чай, подперев одну щёку ладошкой.

– Что ещё могут эти летающие крокодилы? – спросила она, желая, чтобы Кент продолжал.

– Такая букашка соединяет сердца, аки южноамериканский Купидон.

– О, с этого места поподробнее.

Конец ознакомительного фрагмента.