Эрик шагнул вперёд и глухо вскрикнул. Он узнал в этом пациенте свою первую и единственную любовь — Татин. Без капы и чёрной краски на лице она была всё та же — милая и юная. Эрик высунул голову в открытое окно и сделал судорожный вздох. В голову полезли беспорядочные воспоминания: Татин продала свой маленький дом, и они все средства вложили в его спортивную карьеру… Они вместе радуются первым победам Эрика… Татин ждёт ребёнка… Он сбегает, растворяется в свете манящих, столичных огней, обещающих лучшую жизнь… Он попадает в другой мир и исчезает совсем…

Татин открыла глаза. Эрик молча протянул ей руку. На всём острове и на всём этом свете не было человека, которому бы он так хотел протянуть свою руку. Она ухватилась за его широкую ладонь, и они, покачиваясь, вышли на улицу. К входу подходила Кристин с маленьким мальчиком, похожим на Эрика, таким же коренастым, рыжим и голубоглазым.

— Эрик, прости! Это всё я придумала, — взволнованно сказала Кристин, — и это я долгое время оплачивала тренера для Татин.

Она закрыла лицо своей изящной ладонью, прикрывая слёзы:

— Невозможно было смотреть, как ты мучаешь себя, а Татин оказалась такой же упёртой, как и ты. Это был единственный способ соединить вас. Кстати, отец ничего не знает.

Мальчик потянулся к Эрику, и тот сразу поднял его на руки. Не замечая удивлённых взглядов окружающих, Эрик и Татин, босые, в длинных больничных рубашках, пошли навстречу полыхающему, карминному закату.