Пулемет притащили минут через пять, не больше. Возглавил делегацию, как ни странно, Евсеев. Он сразу направился ко мне.

– Товарищ полковник, возвращайтесь в расположение, – выдохнул он.

– С чего бы? Останусь здесь, раз пришел.

– У меня есть четкое указание насчет вас: при угрозе боестолкновения вывести вас из-под огня, – тихо сказал Степан. – А покомандовать и я могу, сейчас пулемет с фланга ударит, всё и закончится.

– Кто приказ дал?

– Старшие по званию. Возвращайтесь, товарищ полковник. Ваш пистолет в любом случае большой помощи не окажет.

– Мне сейчас отсюда отходить опаснее, чем ждать, пока немцев успокоят. К тому же у меня и ППШ имеется.

В какой-то момент стрельба сошла на нет, все затихло. В пулемет даже не успели заправить ленту.

Евсеев скомандовал трем красноармейцам из комендантского взвода осмотреть местность. Очень скоро они притащили мертвого мужика – в ватнике, славянской внешности. Вооружен был обычным немецким MP. Пуля попала ему в рот, вышла в затылке. Так себе зрелище. Прическу испортили ему безнадежно.

Судя по следам, штаб пытались атаковать диверсанты числом не меньше десятка. Они закидали окопы гранатами, открыли стрельбу. Только вот гранаты не взорвались – запалы отсырели.

– Весело тут у вас, – Евсееву определили место в нашей с Ильязом землянке. – Диверсанты шляются по тылам как у себя дома.

– Так это ваша недоработка, – зевнул я и заснул буквально за минуту.

Утром все тело ломило, будто я сам гонял немецких диверсантов по местным болотам. Но деваться было некуда – после завтрака отправился к маскировщикам. Которыми подрабатывала двадцатая рота инженерного батальона под Селищами. Вестимо дело, сначала позвонили в дивизию, там спустили вниз по команде, так что должны были ждать.

Приехал я аккурат на посвящение новичков в тонкости саперного дела – пожилой сержант вставил тлеющий бикфордов шнур в толовую шашку, и два лопоухих новобранца с ужасом смотрели, как огонек все ближе и ближе подбирался к взрывчатке. В самый последний момент сержант, разумеется, вытащил шнур, пригладил усы.

– Все поняли, салаги?

Бойцы закивали как по команде.

– А сейчас берете по кусу и кушаете, – сержант разломил толовую шашку. – Считай, посвящение прошли.

Я наблюдал за этим представлением молча – сам проходил такой ритуал. Откуда, кто придумал и зачем? Непонятно.

Красноармейцы послушно скушали по кусочку, после чего один заметил, что тол по вкусу напоминает аспирин.

– Только не вздумайте теперь курить, – встрял я со своим ценным советом.

Бойцы подскочили, отдали честь.

– Подорвемся, товарищ полковник? – спросил правый боец.

– Череп на куски, – покивал я, подмигивая сержанту, который улыбался в усы. – Вообще бросайте курить, если начали. Табак демаскирует. Воняет за полсотни шагов, папироса тлеет.

– Да, нас уже предупредили – третьим не прикуривать, – тяжело вздохнул «левый». – Снайперы немецкие на передке случаются.

– Вот-вот. Третьим не прикуривайте. А теперь проведите-ка меня к своему начальству.

Приказ, который изготовили в штабе фронта, сделал дело первоочередным и не терпящим отлагательств. А что, стоит только посмотреть на подпись Кирпоноса, и сразу всем становится ясно: это надо сделать быстро и именно так, как написано. И понеслось.

Рота стояла совсем недалеко от места будущих свершений, так что я просто загрузил командира взвода в «эмку», близняшку той развалюхи, что нас в Москве возила, и мы поехали.

Для лейтенанта староват командир, сильно за сорок, да и вид у него… сугубо гражданский, я бы сказал. И в плен ему лучше не попадать, конечно. Национальность на лбу написана. Все как положено – и очки с толстыми линзами на крючковатом носу, и уши большие, залысины на лбу. Но мне не на парад с ним и не в модном журнале сниматься. Сказали, что лучший – Меерсон, так с ним и будем работать.

– Вот, собственно, фронт работ, – показал я ему, когда мы вылезли из «эмки». Два спеца рангом пониже в звании сержантов почтительно отошли в сторону, чтобы не мешать начальству решать вопросы.

А что там особого смотреть? Сами Селищи сохранились немногим лучше Вишеры. Наверное, здесь все усилия прилагали к тому, чтобы мост выбомбить. Чуть в стороне от моста отмель какая-то. Сейчас немного над поверхностью показывается, а летом, когда уровень воды пониже, целый остров получается. Даже дерево какое-то растет. Наш берег довольно пологий, а противоположный – там обрыв довольно крутой.

– Н-да, – он снял очки, протер стекла ветошью, выуженной из кармана шинели, и снова нацепил их на нос. – И что надо сделать?