Мой взгляд устремился прямо в его глаза, как будто там был ответ на все вопросы. Улыбка Валерия стала шире, словно он понял, что мы только начали веселую игру.

— Замечательно. — Он ухмыльнулся, словно признавая меня своим человеком. — Ну и наглец ты, братан. Чувствую мы сдружимся.

Чувство победы охватило меня, но внутри кралась мысль: почему моим первым другом в академии оказался такой отморозок? Неужели потому, что подобное притягивает подобное.

Ну как бы то не было, теперь у меня нет проблем. Теперь уже точно никто не будет лезть ко мне.

Первый снег накрыл землю, дав понять, что зима на подходе. Это был еще и конец нашего первого года в этой школе. За год с Селеной мы поднажали, как говорится.

Тихомир продолжал вытягивать из нас всё, что можно, своей тренировкой, словно бы он свою жизнь вкладывал в это дело.

Пшемыслав, Генрих, Алиса и О’Коннел, кажется, были в своем мире и не особо напрягали нас. У них даже своя банда образовалась на тренировках.

В то время как мы, я, Селена, Анфиса, Марк и Евгения, сталкивались со своими приколами. Евгения, хоть и милая, всё еще оставалась для меня загадкой. Мы как друзья в классе, но когда уроки кончаются, она пропадает.

Странным образом группа Генриха держалась подальше от нас, словно в тихом заливе. Селена же говорит, что это затишье перед бурей, когда мы обсуждаем ситуацию.

А в остальном все по стандартному расписанию: школа, занятия, возвращение домой. Но вот гроза на горизонте — экзамены. С Селеной мы рискуем их завалить! И это может быть концом всего! Родители точно не будут рады.

Вот я так смотрю на Селену, чьи глаза просто кричат «беда», и чувствую, что мы оба в этот раз попали. Я тупанул в Искусстве, а у неё с Рунной Магией тоже швах.

Эти предметы теперь как якоря, тащат нас ко дну. Оценки просто как стрелы, пронзающие наши последние надежды. И вот тут-то мне кажется, что мы еще с самого начала года свернули не туда.

Завалить один предмет еще ладно, но к этому добавился еще Сарматов со своими уроками. Теперь, когда я охватываю все, они для меня, как отражение нашего эпического провала. Весь этот год — как зеркало, где мы четко видим свои косяки.

Закрывшись в своей комнате, я пытался найти выход из этого бардака. Может, тест какой-то из другого урока сдать и недостающие баллы набрать? Но как быть с мадам Женевьев и её требованиями к творчеству? Конечно, ее впечатлила фигурка слепленная мной, но этого недостаточно.

Нас вечером ждет экзамен по Искусству, где нужно что-то придумать. Но у меня идеи нет вообще. Может, еще одну статую выкатить? Но нельзя же в одну реку войти дважды.

Тут на улице пошел снег, и я просто подошел к окну вспоминая, как я сидел в библиотеке со своей мамой, когда мне было четыре года.

«БУМ!» — прогремел взрыв.

Я, кажется, просто взлетел со своего места, когда этот взрыв разорвал мои размышления. Звук, как будто гроза, вышиб из меня всю сонливость, и я быстренько оттопал к двери своей комнаты. Может, у главных ворот что-то взорвалось? Я решил разобраться и вышел из комнаты.

Мое лицо выражало одно сплошное «вау», когда я увидел, что творилось в коридоре.

Под моей дверью простерлась какая-то кровавая дорожка, а пятна крови на стене создали абстрактный шедевр. Мой взгляд завис на линии, нарисованной из струек крови. Приподняв ногу я ощутил, как мои носки пропитались теплой жижей.

Честно, это ж нереально! Может, кого-то укокошили прямо перед моей дверью? Как в каком-то фильме ужасов, где кому-то перерезали артерию на шее.

Надо разузнать, что случилось, и я направился к источнику взрыва. Но на пути меня остановила толпа кричащих школьников.

Глядя на них, осознал, какой я идиот. Никогда не беги к беде, а беги от нее!

Черт, эта академия была такой безопасной, и мои инстинкты впав в спячку стали лажать.

— Атака на школу! Всем в подполье, пока охрана не восстановит порядок! — орал учитель, направляя нас в главный коридор к подземке. Я знал, где там входы, но туда я никогда еще не ходил.

Мы медленно добирались до убежища, где несколько учителей встали у входа, готовые его охранять.

Заметив там Сарматова, я к нему пристал с вопросами.

— Селену, Анфису, Марью и Марка не видели? — спросил, думая о своих брошенных друзьях и даже не понимая, почему я включил в этот список Селену. Она же сама ходячая катастрофа от которой даже чума бежит.

— Брат и сестра Комаровы внутри. Про остальных — не знаю. Заходи! — кивнул Сарматов, махая рукой.

Черт! Надо еще двух найти. Я развернулся и пошел прочь, оставляя за собой кричащего Сарматова.

— Куда попер Каракалов?!

— Своих дам подыскать! — закричал я, моля, чтобы Сарматов не валял дурака и не пошел за мной. Я не знаю, насколько он умеет драться, но что-то мне подсказывает, что он больше ученый, чем воин.