– Тебе не хочется в Пекин?

Она покачала головой.

– Нет. Они наши враги.

– Включая твою мать, мадам Ханг?

Несмотря на жару, по ее телу пробежала дрожь.

– Я скорее умру, чем вернусь к ней.

– Ты сейчас совсем другая, – сказал он мгновение спустя.

– Что ты имеешь в виду?

– Вполне спокойная и рассудительная.

– Разве раньше я такой не была?

– Казалось, что ты в самом деле сошла с ума.

– Потому что настаивала, что была на Луне?

– Да.

– Но ты теперь тоже знаешь правду.

– МенязовутСэмДареллиябылнаЛуне, – произнес он.

Таня улыбнулась.

– Да, это неплохо.

Больше она ничего ему не сказала. Жара изматывала, и сил у них хватало только дышать. Дарелл лежал, упираясь спиной в вогнутую стенку ямы, и разглядывал сверкающие лучи, отбрасывавшие на круге пола черные дуги теней. Он не мог вспомнить, что же последовало за борьбой с Успанным. Дарелл остался этим доволен, ибо подтверждались его догадки. Но внутри образовалась странная пустота, будто он лишился важной части своей личности, утратил ее целостность. Это огорчало его больше, чем все остальное. Пытаясь критически осмыслить космический полет, лунный купол и все прочее, Дарелл ощущал какую-то особенную вялость и желание примириться со случившимся без лишних вопросов. Он силился вспомнить одну за другой детали снаряжения и приборов, чтобы восстановить и сохранить в памяти нужные картины. Хотелось сравнить свои воспоминания с Таниными, но та как-то отдалилась, хотя сидела рядом с ним на дне ямы. Каждым своим жестом и даже осанкой она давала понять, что до сих пор считает его врагом.

Дарелл подумал о Лотос, маленькой китаянке – служанке мадам Ханг. Та совсем другая. Удалось ли ей связаться с Ханниганом? Дипломатический прием на вилле Рамсура Сепаха остался далеко в прошлом. Дарелл начал прикидывать, сколько же времени действительно прошло с тех пор. По меньшей мере неделя, решил он. А скорее всего даже две. Ханниган уже должен был его отыскать. Но внезапно в голову закралась мысль, от которой мороз прошел по коже. Как мог Ханниган его найти, если он был на Луне?

Ближе к вечеру, когда Дарелл почувствовал, что не вынесет дольше жажды, из пещеры выбрался тигр и принялся безостановочно мерять шагами окружность ямы. Таня, которая было уснула, тоже поднялась и принялась расхаживать взад и вперед. Они дошли до ручки, – подумал Дарелл. Но глядя на красивую девушку и лоснящегося зверя он почти не замечал разницы в их поведении.

– Таня! – позвал Дарелл.

Она недовольно обернулась.

– Да?

– Кто доставил меня сюда?

– Конечно же Махмуд.

– А как он это сделал?

– Не понимаю.

– Он втащил меня через пещеру? Или спустил сверху?

Она задумалась.

– Через пещеру.

– Это хорошо, – протянул Дарелл.

– Но зверь тебя туда не пустит.

Дарелл покосился на мягко ступавшего тигра.

– Спасибо за напоминание.

– Уже пора есть, – сказала Таня.

– Я заметил. Махмуд опаздывает?

– Нет. Просто мы – то есть тигр и я – стали нетерпеливы.

Когда тень от заходящего солнца покрыла половину вогнутой стены, над верхним краем ямы показалась голова. Тигр зарычал. Девушка остановилась и покорно присела на корточки. Дарелл не двигался. И голова наверху тоже не двигалась. Все, что мог разглядеть Дарелл – это круг темнеющего неба и круглое лицо в какой-то тряпке, вглядывающееся в него.

Затем послышалось хихиканье.

– Хэй, американец!

– Привет, Махмуд.

– Ты голоден?

– Немного.

– А пить хочешь?

– Я смотрю, ты очень гостеприимен.

– Хо-хо... Какой потешный американец! Такой вежливый!

– Давай корми и не морочь голову, – осадил его Дарелл.

– О, ты в воинственном настроении, да?

– И передай Рамсуру Сепаху, что я хочу его видеть.

– Хэй?

– Тогда Хар-Бюри.

– Надо, чтобы пришло время.

– Я расскажу ему все, что он хочет.

– Он и так все знает, он близок к Господу, благочестив и милосерден. Хотя тебе этого не понять.

– Ты просто передай.

– Хо-хо.

Дарелл внимательно следил за тем, как Махмуд готовился спускать пищу и воду. Тигр зарычал и ускорил шаги. Сейчас его не следовало раздражать. Дарелл оценил глубину ямы, служившей когда-то водяным резервуаром, по меньшей мере в сорок футов. Теперь, когда исчез слепящий свет солнца, он разглядел, что она была искусно сооружена древними мастеровыми из округлых, тщательно подогнанных друг к другу блоков из песчаника, сглаженных временем. Послышалось звяканье цепи, которую Махмуд перебирал обеими руками, и ведро пошло вниз. Тигр остановился посреди ямы, глядя вверх горящими глазами. Цепь была тяжелой и прочной. Дарелл не собирался прыгать на нее, как Таня, которая таким образом обзавелась веревкой перед своим побегом. Казалось, что урок Махмуду впрок не пошел. Ведро спускалось вниз, беспорядочно раскачиваясь. То и дело оно задевало стенки резервуара, и вниз сыпались песок и пыль. Дарелл старался не выдавать своего интереса. С голыми руками, без всякой надежды на инструмент...

Внезапно, когда Таня встала, он увидел то, в чем нуждался. И позволил себе расслабиться.

Когда цепь спустилась футов на десять от дна ямы, Махмуд вдруг рванул ее, опрокинул ведро и бесцеремонно вывалил еду на песок. Тигр, урча, двинулся к ней и стал заглатывать куски мяса. Ведро начало медленно подниматься. Возникла долгая пауза. Таня замерла в блеске своих жемчужин, драгоценных камней и золотых браслетов. И вот снова показались руки Махмуда, и два маленьких бурдюка из козьих шкур, булькнув, полетели вниз. Они шлепнулись рядом с тигром, который, по-видимому, уже настолько к этому привык, что даже не оторвался от еды.