— Однако, ваше величество!.. — вдруг воскликнул кузнец. — Если всё так, как вы сейчас предположили, то ничего бы у тамплиеров не вышло. Вы ведь узнали Годфруа. И вы бы сказали королю, что похитители и освободители — одни и те же люди.

Она улыбнулась, но холодной и жёсткой улыбкой.

— А вот это был уже крайний случай, сир Эдгар. И в этом случае магистр без раздумий приказал бы убить меня и покрепче внушить принцессе, что если она скажет королю что-нибудь лишнее, и его и её ждёт верная смерть! До сих пор эти люди ни перед чем не останавливались. И я думаю, утренняя встреча в лесу может оказаться не единственным уготованным нам сюрпризом.

— Думаете, они снова попробуют? — Эдгар глянул в тёмный проём, за которым мирно мерцали звёзды и шумела река. — А впрочем, пускай! Теперь, когда с нами Седой Волк, я совершенно спокоен.

— Я была спокойна с самого начала, — произнесла Элеонора, поднимаясь с положенного на землю седла, на котором сидела. — Я верю в Бога и знаю, что Его волю ничто не может изменить. Нужно поспать, господа, — добавила она затем уже самым обычным своим тоном. — Выступим пораньше. За рекой, думается мне, ещё долго придётся ехать лесом. Да ведь ещё и брод найти нужно. Доброй вам ночи!

И она вышла, на пороге обернувшись и слегка подмигнув мужчинам. Впрочем, и Седрику и Эдгару показалось, что это относится не к ним ко всем, а лишь к малышу Ксавье, проводившему королеву детским восхищённым взглядом.

Шторм бушевал уже почти сутки. Тучи рваными клочьями сплошь закрывали небо, и если днём тусклое пятно солнца ещё проступало иногда сквозь этот мрак, то ночью различить звёзды было невозможно — иной раз две-три искры мелькали в чёрных разводах, но что это были за светила, к какому созвездию они принадлежали, не мог определить даже самый опытный мореход...

Так закончилась зима и начиналась весна года одна тысяча сто девяностого от Рождества Христова. Года, когда христианский мир собрал все свои силы, стремясь освободить поруганную святыню, вновь захваченный мусульманами Святой Иерусалим, отплатить за десятки тысяч убитых и замученных христиан, за осквернённые храмы, за огонь, пожравший десятки жилищ. Никогда ещё до этого времени мулюк Салах-ад-Дин, прозванный франками Саладином, хитрый и расчётливый предводитель магометан, не испытывал такого трепета перед огромной силой, сплотившейся уже не под разными знамёнами разрозненных государств, но под единым знаком Креста.

Страшная буря на Средиземном море, разыгравшаяся в первый день весны, потопила не один десяток кораблей. Те же, которые устояли перед нею, долгие часы мотались среди бешеных волн, не находя пути, удаляясь от берегов, к которым плыли.

Эта буря застигла и корабль, на котором прибыли в Мессину граф Луи Шато-Крайон, граф Анри Шампанский и его родственница принцесса Алиса.

Как ни спешили путники, стремясь открыть двум великим королям то, что узнали о заговоре против них, однако в Мессину они прибыли слишком поздно — им сообщили прямо в гавани, что Ричард и Филипп-Август со своими войсками успели покинуть Сицилию и направились к берегам Палестины, к неприступным стенам древней Птолемиады, которую крестоносцы называли Сен-Жан д’Акрой, а чаще просто Акрой.

Море в это время было уже неспокойно, но Луи твёрдо заявил, что не станет ждать, и если его спутники решат остаться, он поедет один, не взяв с собою никого из охраны. Он надеялся, что в этом случае граф Анри сумеет чуть позже довезти Алису до лагеря Филиппа, и что тот простит своего посланца, понимая, какую важную весть Луи ему доставит. Молодой человек умолчал о том, что ещё ему успели рассказать в Мессинском порту словоохотливые моряки: они сообщили, что вслед за кораблём Ричарда Львиное Сердце, прежде всей его армии, отплыл корабль прекрасной Беренгарии Наваррской, на котором находилась и английская королева Элеонора. Таким образом, он уже знал, что Эдгар сумел выполнить его просьбу, а значит, самому Луи выгоднее явиться не перед королём Франции, который будет вправе гневаться на него за проявленную медлительность, а перед королём Англии, которому нужно будет всего лишь объяснить, отчего невесту к нему привёз не совсем тот рыцарь, которому он это поручил. А может быть, размышлял Луи, Ричард и не узнал о подмене. В таком случае сообщение о заговоре ассасинов будет для него куда ценнее извинений и объяснений, и внешнее сходство двух рыцарей не слишком заинтересует пылкого короля...

Граф Анри задумался было, однако решил ехать вместе с графом Шато-Крайоном. Кто знает, не станет ли шторм спустя несколько дней ещё страшнее, кто знает, сколько вообще он продлится, и не закончится ли за это время осада Акры? Конечно, вряд ли закончится, ну а вдруг? И тогда ищи потом царственного родственника на пути к Иерусалиму! А отправиться туда с небольшой охраной, через земли лишь очень условно освобождённые от сарацин, вряд ли безопасно... Словом, старший и более опытный путешественник согласился со своим молодым спутником, и уже на другое утро корабль, не поменяв парусов, которые, впрочем, были не сильно потрёпаны в дороге, лишь пополнив запасы воды и продовольствия, отчалил от мессинской гавани, держа путь к берегам Палестины.

Но буря рассудила по-своему. К вечеру ветер усилился, перешёл в настоящий ураган, и взбешённое море атаковало дерзкое судно, стремясь во что бы то ни стало его потопить.

К счастью, это было не случайно нанятое судно — корабль, новенький, прочный и быстроходный когг [31] , построенный в Германии, принадлежал самому графу Шампанскому, он купил его пару лет назад и тогда же нанял себе кормчего — опытного морехода, родом тоже германца по имени Вильгельм, по прозвищу Вилли Рыжий или Вилли Морской, потому что этот храбрый малый, по его же словам, родился на корабле, вырос на корабле и провёл на корабле большую часть жизни.