Она скрестила ноги, приняв независимую и изящную – так ей казалось – позу.

– Трусы на тебе есть? – вдруг грубо осведомился красавчик-мент.

– Я вас не понимаю! – вспыхнула Лена. – На что вы как бы намекаете?!

– Не строй из себя Шарон Стоун, малышка. – Серега называл «малышками» едва ли не всех женщин, включая тех, с которыми имел личные отношения: это избавляло его от необходимости запоминать имена. – Это с хлопчиками из твоей школы прокатит, а я, если ты не заметила, большой дяденька. И мне твои примочки по барабану, Лолита. Если ты еще не въехала, так поясняю: ты находишься на допросе. И обязана мне говорить все, что знаешь. Иначе я тебя привлеку к уголовной ответственности за сокрытие важной для следствия информации, поняла?!

Лена уставилась на него в упор, в глазах ее стали копиться слезы. Обиделась, ишь ты!

Слезы скользнули на щеки, а в глазах… В них произошло что-то странное. Лена прижала руки к векам, а затем сделала какое-то неуловимое движение, и глаза ее из фиолетовых превратились в серые.

– Ты линзы носишь, что ли?

Лена только обиженно всхлипнула. Поплывшие на слезах линзы лежали на ее ладони.

– Ну, давай, малышка, рассказывай, – смягчился Серега. – О чем разговор был с соседом?

…Собачников оказалось мало во дворе. Видимо, неурочный час. У Алексея собака была только в детстве – его образ жизни не позволял завести животное, – но он помнил смутно, что их выгуливают с утра, а потом вечером… Некоторых еще и днем. Но сейчас только перевалило за полдень: ни утро, ни день.

И все же он приметил две фигуры – ведь некоторые собачники не столько «скотинку» выгуливают, сколько выгуливаются сами! – и подошел с расспросами.

Как оказалось, ирландского сеттера по кличке Пенс тут приметили. Но хозяин выгуливал его рано утром, перед работой, после чего пес запрыгивал в машину и уезжал вместе с авто – и собаковладельцем. По вечерам парень появлялся поздно и нерегулярно: коль скоро собаку он возил с собой, то пес свои дела справлял где-то в других местах, надо думать…

Самой же ценной информацией оказалась следующая: в доме живет еще один ирландский сеттер, хозяйку его звать Валентина Степановна, из сорок второй квартиры, и была она замечена в беседах с тем самым парнем, хозяином Пенса…

На счастье Киса, Валентина Степановна оказалась дома. Полгода назад она вышла на пенсию и тяготилась неожиданным одиночеством. Может, потому и гуляла со своим сеттером подолгу, беседуя то с одним, то с другим собачником: иллюзия общения, которого ей недоставало.

Она предложила детективу чай с халвой и баранками, на что тот охотно согласился: отчасти ради «атмосферы», отчасти оттого, что ничего с утра не ел, и сейчас голод довольно жестоко давал себя знать. Он предупредил Серегу по телефону о своем местонахождении и уселся за столик на кухне, покрытый красной клеенкой в сердечках…

…Девчонка знала о Мите немного, да и видела его всего один раз. Описание совпадало со всеми прочими, начиная с данного Александрой: брюнет, глаза карие, красив, высок. В общем, информация пшик и пустяк. Разве только ее рассказ о чемодане подтвердил их с Кисом предположение: парень отсюда сделал ноги, и засаду тут устраивать бессмысленно – он не вернется.

Серега поднялся к инвалиду. Не успел он позвонить, как тот сразу открыл, будто тревожно поджидал под дверью.

– Закончили, мужики? – обратился Серега к своим сотрудникам.

– В общем, да. Отпечатки есть, сняли, а больше ничего не нашли.

– Ну что, Николай Петрович, собирайтесь. Сейчас на Петровку поедем.

– Вы меня арестовываете?!

– А вы как думали? У вас тут грехов целый букетик, сразу по нескольким статьям. Ну, нарушение общественного порядка – это так, пустячок, тем более что вы никого со своим приятелем не покалечили, а вот укрывательство особо тяжкого преступления на пару лет может потянуть.

– Особо тяжкого?! На пару лет?!

– А как же, голуба! Речь ведь о похищении детей идет, к тому же грудных, к тому же их двое! Особо тяжкое и есть. А вы занимались укрывательством этого преступления из корыстных побуждений!

Николай Петрович поник головой. Серега не сводил с него своих серых глаз, которым всегда было присуще ласковое выражение, вводившее в заблуждение как женщин, так и мужчин.

– Вы мне объясните, дураку, – произнес он, – я столько лет в угро, а все никак в толк взять не могу: когда вы дело это затевали, то об уголовной ответственности не подумали?

– Машину я хотел купить…

– Да это понятно, кто же не хочет! Один машину, другой квартиру, третий виллу на море. Я же не про то спрашиваю!

Серега подождал ответа.

– Что молчите, Николай Петрович? Вопрос я трудный задал?

– Нет.

– «Нет» – не трудный вопрос или «нет» – не подумали?

– Не подумал…

– Что же, ни разу? Даже не мелькнуло в голове? Ну, где-нибудь на задворках мозга?

– Нет… – совсем тихо ответил инвалид.

– Чудеса, – качнул головой Серега. – Просто чудеса! Мозг есть, а думать не думает!