– Какой удушливый воздух! Как жарко! От этой духоты начинаешь задыхаться и впадать в истерику. Сейчас я подумала, что было бы неплохим зрелищем, если бы все эти стальные коробки отправились на дно вместе с их содержимым.

Коста выпустил волну дыма и засмеялся.

– Милая барышня, – сказал он, – вы растете на моих глазах. Вы подумали сейчас о том, о чем я думаю уже давно. Приятно видеть, как вы успеваете.

Гемма задумчиво усмехнулась.

– Забавно, – обронила она, не отрывая глаз от залива, – видеть, как король отказывается от своего долга и передоверяет защиту чести и достоинства королевства двойственному союзу бывшего жулика и ветрогонной девчонки. Но еще забавней, что эти союзники берутся за свою роль всерьез.

Коста почтительно молчал.

– Я начала с любви к незаконному отпрыску королевского рода, продолжала Гемма, – и, наконец, сама сделалась королевой. И я сыта по горло монархическими впечатлениями. Теперь я хочу попробовать другой жизни и другого общества. Я думаю, что оно будет лучше.

– Правильно, дорогая барышня! – с восхищением сказал Коста. – Поверьте мне, я сведу вас с настоящими людьми, а не с этими недоносками без мозгов и души.

– Отлично, – ответила Гемма.

– А теперь нам нужно будет поговорить насчет государственных дел. Король вышел в тираж, но события требуют действий. Нам нужно ответить генералу, пока он еще плавает на своей лоханке и не отправился кормить крабов, – предложил премьер.

– Пойдем в розовый павильон, – сказала Гемма, – там не так душно. Здесь можно задохнуться.

Она набросила легкий шелковый плащ и продела руку под услужливо подставленный локоть премьера. Они прошли коридором и на минуту остановились у двери кабинета Максимилиана.

– Гробница его величества, – шепнул Коста, указывая на дверь.

Гемма подняла руку благословляющим жестом.

– Мир праху его! Requiscat in pace! [8]

Если бы министр и королева догадались заглянуть в замочную скважину, они увидели бы покоящегося в мире короля. Вернувшись из апартаментов королевы, Максимилиан осмотрел тщательно ящик стола, над которым потрудился придворный столяр.

Осмотр удовлетворил его. Он весело засвистал и осклабился.

Закрыв ящик, он набросал в угол дивана груду вышитых подушек и, взяв со стола роман в желтой обложке, улегся поудобней.

Улегшись, протянул руку к столику и, сняв резиновую трубку с хрустальным наконечником, тянувшуюся по ковру к большому столу, припал губами к наконечнику. Лицо его осветилось спокойным блаженством, острый кадык задвигался, и в горле забулькало.

Придворный столяр отлично выполнил заказ, приспособив ящик стола для помещения бидона с ликером, который король и тянул в промежутках чтения через трубку в продолжение двух часов, пока глаза его не помутнели окончательно, и он умиротворенно заснул, выронив из рук томик романа.

Гемма встала на пороге павильона, прижимая к груди ворох роз. Она смеялась, погружая-лицо в душистую сырость лепестков.

– Вот так ладно, барышня! – сказал Коста из глубины павильона. – Я не могу ручаться, что наш пароходный друг не завел себе штат штук в тридцать бродячих ушей и глаз, скупленных по сходной цене. Королеве подобает срывать розы и не мешаться в политику.

– Чем больше я перестаю быть королевой, тем лучше себя чувствую, ответила она, сгоняя с лица улыбку.

– Значит, до полуночи. В полночь вы сможете отправиться. Сопровождать вас будут надежные парни. Положитесь на них, как на меня, – отозвался Коста.

Гемма вырвала розу из букета и нервно оборвала лепестки. Они рассыпались по ступеням алыми лодочками.

– Я только не знаю… я боюсь, что я не сумею говорить. Я никогда не говорила с таким количеством людей, – задумчиво сказала она.

– Ерунда! Вы их не видали! Когда они появятся перед вами, у вас сразу заговорит самое нутро. Только держите себя в руках и забудьте на это время, что вы барышня.

– Хорошо! Я постараюсь быть способной ученицей.

– Ну, а теперь идите к себе и приготовьтесь к отъезду. Опоздать нельзя ни на минуту. Поверьте слову опытного человека. Когда выдергиваешь из колоды меченого туза, партнер не должен этого видеть.

– Сравнение подходящее, – расхохоталась Гемма, насмешливо поклонилась премьеру и убежала.

Коста поглядел на оставленные на ступеньках лепестки, на дорожку, по которой умчалась собеседница, и причмокнул языком.

– Ей-богу, отличная барышня! Я думал, что такие бывают только на картинках в воскресных модных журналах.