И сражение это было невероятно яростным, настолько, что оно затмевало многие другие битвы по всей галактике. В кровавой войне мы уничтожали друг друга, оказавшись по разные стороны траншеи, и свет наших душ сиял одинаково ярко. Каждый из нас сражался за ту Святую Истину, ценность которой была превыше жизни. И поэтому пламя войны горело невероятно сильно, ведь каждый из нас считал, что он прав.

Панический страх начал веять на задворках души, но его в зародыше душил плотно прилегающий противогаз. В порыве стремления исполнить приказ мы пытались найти искупление, поэтому и не смолкнут орудия, всё больше прометея будет сжигаться и сколько бы не погибло сегодня, ещё больше погибнут после, чтобы пролить кровь тех, на кого укажет Его перст.

Словно в жутком кошмаре над нами уже закружила даже авиация. Каким-то чудом мы умудрились продержаться, хотя чуда как такового в этом не было. Благородные кадеты, всадники смерти разрезали второй штурмовой кулак врага своим контрнаступлением и посеяли смуту в рядах врага, ослабив их и дав возможность на сокрушительную атаку уже наших танковых рот. За всем этим в бой были брошены прибывшие подкрепления, перегруппировавшиеся и выгружающиеся из грузовиков.

Началось полномасштабное контрнаступление, где быстро выяснилось, что наш корпус вдруг оказался… не самым и худшим. И чем дальше мы продвигались, тем большее смятение пыталось охватить наш разум. Мы видели… видели кадетов, которые напоминали живых мертвецов. Они смотрели на нас и даже не пытались убить, словно бы смирились с участью или потеряли всякую волю. Другие же были яростные настолько, что бежали на нас с пехотными лопатами, хотя в их подсумках потом находили как и батареи для лазганов, так и гранаты.

Что-то явно было не так. И хоть я готов был закрыть глаза на очень многое, как и задавать вопросы у меня не было никакого желания, ведь интересовали меня только знания, способные сделать из меня безупречного солдата, способного выжить в самом аду, но это было слишком. Мне это не нравилось, а привитая общением с Тзинчем мнительность заставляла искать ответы и делать предположения уровня «Криг впал в ересь и решил сам себя уничтожить, снова».

Ну или конечно нас всех решили «списать» как дефективных, но справедливости ради разве наш уровень был настолько плох, чтобы выбрасывать словно мусор? Потерь в этом сражении станут невероятно большими, возможно от нас всех останется меньше трети. Стоит ли подобное того? А сколько техники уже потеряно?

Нет, я отказывался верить, что всё было исключительно ради того, чтобы списать лишних. Были способы сделать это иначе, например не выдав худшим противотанкового вооружения. Тогда бы и важные кадры получили бы тот бесценный опыт, при этом не понеся непоправимых потерь. Что-то было не так и чем больше вопросов я начинал задавать, тем сильнее во мне начинало загораться желание докопаться до правды.

— Хреновый из меня криговец получается, — выдохнул я на последнем рывке и нырнул в воронку от снаряда.

Она была около семи метров в глубину и наверное где-то двадцать в ширину. Довольно огромная и непростреливаемая. Вслед за мной в неё нырнули и Криворукий с Тихим, а также ещё взвод прибывшего подкрепления. Мы шли в наступление, не давая врагу опомниться, перегруппироваться и шанса выжить. Война переходила в фазу тотального уничтожения, в какое-то истребление, но никто не давал приказа остановиться, как и враг что-то не спешил сдаваться.

— Они окапались! Успели зарыть танки! — кричал командир взвода, под командование которого присоединились и мы. — Связки гранат подготовлены?!

— Так точно! — хором ответило пятеро бойцов, демонстрируя грозное оружие, способное пробить даже броню танка, только бы добраться.

— Отлично! В АТАКУ!!!

И с рёвом в первых рядах помчались мы, дабы грудью взять те выстрелы, которые принадлежали бойцам с гранатами. Никто не спрашивал по каким причинам пехоту решено было бросить на танки без даже ручных гранатомётов или чего помощнее.

Застрекотали тяжёлые болтеры, начали разрывать бомбы, мины и снаряды, поднялся жуткий ветер, который беспорядочно гонял наши и чужие дымовые завесы. Дрожала земля и напевала свой смертельный мотив канонада, с которой сливались крики агоний и вспышки лазганов, образуя всё в уродливую симфонию войны, где смерть любому могла показаться искуплением и освобождением от мирского ада.

Одним за другим падали подкошенный пулемётами бойцы, захлёбываясь в своей крови. Самые везучие могли рассчитывать максимум на то, что не упадут лицом в грязь, а остальные продолжали бежать и вести огонь на ходу, подавляя врага, который до сих пор пытался наступать на нас и из-за этого не успел подготовить линию полноценной обороны. Многие враги вели по нам огонь из личных окопов, зато танки, гады, успели закопать.

— ВПЕРЁД!!! ЗА МНОЙ!!! — как и полагается наш командир бежал в первых рядах, готовясь положить и свою жизнь ради того, чтобы пять ключевых кадетов добрались до своей цели.

Командир тоже был кадетом, такой молодой, не познавший даже девичьего тепла, он был выше любого из людей в этот момент. Он встал даже выше самой смерти, без страха гордо возвышаясь над полем боя и привлекая к себе невероятно много внимания. Прямо на моих глаза выстрел тяжелого болтера буквально взорвал его голову, разорвав даже шлем.

— ВПЕРЁД!!! — тут же в крик сорвался и другой кадет, поняв замысел павшего командира: крик молчаливых криговцев привлекал внимание лучшего всего, делая целью кричащего.