Хрусталь и стекло

Первая половина девятнадцатого века.

Алекс и Кэтрин вошли в кабинет своего замка. Лёгкая седина в волосах, но в глазах молодость. Красота же внешности не меркла от уже прожитых лет, а наоборот - восхищала и пленяла, словно с молодости влечение и любовь так и растут, так и крепнут.

Вокруг, во всём их замке, царили такие же уют и умиротворение, как здесь, в кабинете... Высокий дубовый шкаф тёмного медового цвета стоял у окна вдоль всей стены, а на его полках в алфавитном порядке красовалось множество книг. Огонь в камине уже грел и радовал глаза своей игрой, отбрасывая отблески тёплого света на высокую ель рядом, которая была украшена гирляндой небольших фонарей. Те, сделанные из разноцветного стекла, переливались и иногда сверкали, вызывая в душе восторг праздника.

Закат виделся за окном, среди зимы, среди заснеженного леса, парка и виднеющегося вдалеке бесконечного поля. Он разливался по небу то алыми, то жёлтыми красками и такими яркими, что взгляды обратились на время туда... Кэтрин и Алекс обнимали друг друга и любовались видом...

– Так и мы, наша любовь и жизнь вместе, - нежно сказал Алекс, одарив любимую в своих руках ласковым поцелуем в губы.
– Никто и ничто не разрушит этого. Не смогли, как ни пытались, и не смогут.

Он покрепче прижал к себе счастливо улыбающуюся милую и напел:

Судьба нас пригласила к волшебнице-любви.

Любовь нам подарила лишь сказочные дни.

Та самая, большая, что крепнет каждый год,

Любовь наша не стынет и, знаем, не умрёт.

Пред алтарём стояли мы, жизни осветив

Лишь верностью и правдой, а беды — схоронив.

На том балу венчальном впервые в вальсе том

Нас люстры освещали разноцветным хрусталём.

И ты, и я навеки принадлежим любви,

Той самой, что друг другу отдали, сберегли.

И поняли давно мы, что счастье — как стекло,

И истину любви познать не каждому дано.

Наш новый день, как новая страница для любви

Пускай вокруг и зависти, и ревности враги.

Уже немало пройдено, но победили мы.

И вновь тобой любуюсь, целую с зорьки до зари...

– Боже, Алекс, - выдохнула переполненная отрадой Кэтрин.
– Это новая песня?!

– Конечно, - засмеялся счастливый он.
– Пока я жив, так и буду сочинять все песни только тебе.

– Как же нам повезло обрести такую любовь?
– смотрела Кэтрин с той же бескрайней и необъяснимо прекрасной любовью, как он.

Алекс же подмигнул и отошёл к ёлке. На ней он поправил висевшие маленькие фонарики, сделанные из разноцветного стекла, и открыл один из них.

– Слуги уже новые свечи вставили... Что ж, будем зажигать?
– улыбнулся он.

– Это чудо, что у нас на ёлочке в рождественский праздник горят разноцветные огни. Такое мало у кого есть, - встала рядом Кэтрин и восхитилась любимым.
– Твоя идея вдохновила многих стекольных мастеров создать эти фонарики.

– И многие отказались от идеи, - улыбнулся милый и снова одарил её поцелуем.
– Но зато у нас какая красота уже на протяжении... Сколько?... Лет двадцать?

– Боже, - засмеялась с умилением Кэтрин.
– Ты осмелился напомнить о нашем возрасте?!

– Что нам возраст?!
– игриво притянул к себе за талию любимый.
– Мы уже четверть девятнадцатого века прожили. Подумаешь, пятьдесят?! И потом, я раньше тебя скоро подберусь к шестидесяти!

– Ай, - погладила она его по плечам и с видимой лёгкой грустью вздохнула.
– Мужчины с возрастом лишь краше, очаровательнее,... как бы это выразить всё словами?... Становятся более привлекательными. А мы, женщины, увы.

– Неправда, - одарил Алекс вновь сладким поцелуем в губы.
– Женская красота, как хрусталь. Без света любви нет и блеска красоты.

– Любимый, - положила Кэтрин ему голову на плечо.

Они ещё некоторое время стояли вот так, крепко обнимая друг друга с парением счастья, и Кэтрин спросила:

– Когда зажжём фонарики на ёлке здесь и в зале?

– В зале с детьми, - улыбался Алекс.
– А здесь давай вместе? Всё равно собирались дальше мемуары писать, так вдохновимся блеском разноцветного стекла?

– Чудесная идея, - засмеялась с радостью Кэтрин.
– Как и идея создать эти фонарики, повторюсь. Хотелось бы, чтоб история та была сказочной, но, увы, так не было.