Шрифт:
– Все будет хорошо, добрая моя, любимая мама. Мы отдохнем, а осенью к тебе приедем, в Ленинград. И все обсудим, и к бабуле съездим. Пойдем, прохлада к отдыху зовет.
– Да, Аннушка. Окончен день тяжелый.
Откровения Анны
Анна Вербина поехала на юг. Погода все время стояла пляжная, без каторжной жары и со спокойным морем. И неизменно потрясал момент возникновенья южной ночи, когда пьянит обманом близость звезд, с недосягаемым и равнодушным блеском.
Родители Алены и Владика Прониных и Анна Андреевна, помимо своих детей вывезли в Сочи еще трех их одноклассников – Андрея Болдина, Шурочку Ижевскую и Марину Вдовину. Пронины не первый год останавливались в частном доме, там нашлось место и для Шурочки с Андреем. Анна Андреевна отдыхала по путевке, и администрация санатория отыскала возможность поселить ее дочку с подругой в том же корпусе. Вышло так, как всегда происходит в компании знакомых людей, но случайных попутчиков. До возвращения в Москву оставалось два дня, но все уже торопили время. Случился ожидаемый перелом в настроении. Последние две недели перед заключительным школьным годом решили отгулять дома, напоследок детства. Взрослые подустали и ждали отъезда не менее откровенно. Было здорово, но трудно найти человека, который не говорил бы, что после двух недель устает отдыхать. Солнце становится в тягость, а море не в радость. Путевка у Анны Андреевны кончилась.
Через стеклянные двери холла Марина видела друзей, что-то бурно обсуждавших на залитой солнцем площадке у лестницы, ведущей на пляж. И была почти на выходе, когда Анна Андреевна позвала ее, негромко и убедительно.
– Всего несколько минут-…
– Ну, Анна же Андреевна. Я целый день готова вам отдать.
И впрямь, общенье с Вербиной не шло в счет времени. Как будто бы действие ауры Анны влияло на четкую скорость минут с тормозящим эффектом. Природная энергия ее порывов смягчалась женственною грацией движений. Строгое, порою властное лицо, удивительно преображалось и светилось добротой, когда Вербина общалась с милыми ее сердцу людьми. А весь ее облик, и, как казалось, пронзительный взгляд, делал ее появление, где бы то ни было, событием. На нее оборачивались. Она привыкла.
– Марина, я говорила с Прониными. Мы должны лететь послезавтра в десять, ты знаешь. Я предложила, я просила их остаться еще хотя бы на сутки. Мне нужно. Их дети ни в какую, да и родителей не удержать. А Шурочка – так просто ее ждут. Лишь с Тиной нет проблем. Пожалуйста, Марина. Это нужно. И прошу тебя – попробуй предложить сама. А не так, что от меня исходит. – Анна Андреевна пристально смотрела Марине в глаза, мягко опустила руки ей на плечи. – Прошу тебя, девочка.
– Так разве же необходимо всем одним рейсом улетать? Мы и приехали вместе случайно, и все общение происходило по накатанным рельсам школьного знакомства.
– Ты права. Но раньше считалось нормой поведения, что, если знакомые люди, свои личные поездки на отдых соединяют в единый вояж, то происходят согласования. У нас билеты, рейс известен. И коли мы меняем планы, то предложить своим ребятам продлить наш отдых дня на два, я думаю, ты тоже посчитаешь долгом.
– Ну, конечно, правда, ваша. Я предложу, я знаю аргументы.
Марина сразу подняла вопрос. Ей было незачем искать подхода к теме.
– Я не хочу так скоро уезжать. Как вспомню осень, город, и дожди…
Вся их компания барахталась в отливе и, в разной степени, уже достигла берег. Волны ласково сопротивлялись, перестукивались галькой. И Марина продолжила.
– Ведь дополнительная пара дней у моря куда милее, чем неделя городской суеты. Анну Андреевну попросим, ей в санатории билеты поменяют.
На призыв реагировали многоголосо и отрицательно. А Шурочка сказала, что в тот же вечер уезжает в Ленинград.
Тина спокойно слушала отказы. И молчала. Только по дороге к санаторию сказала неожиданно: «Ну, и, слава Богу. Остаемся. Здесь рай и море, хоть полно людей. И, кажется, вчера, вернулся тот, кто меня впечатлил расцветом своей брутальной юности. Должно быть, путешествовал в горах. Я покажу тебе».
Не собирая мыслей, на ходу, Марина процедила: «Горячая какая ты натура. Есть риск перегореть».
Марина Вдовина не бредила любовью. Она не торопила ход событий. В мечтах, порою, уносилась далеко. Но постоянный поиск чувственных утех ей не казался стоящим усилий. И не совсем типичной выглядела ее достаточная отдаленность от подростковой сексуальной практики.
– Но, Тина, я же знаю, что это ты растревожила бедную свою маму. Опять безумная любовь, и сногсшибательный избранник. А ум, которому многие позавидовать могут, буравят эротические бредни.
– Нет. Мама первая придумала остаться. Но может перекинуть на меня. Легче всего сказать, что это – Тина. Да мне какое дело – здесь иль там. Мир соткан из любви. Ты, видно, севера дитя. Там созревают позже. А я не стану противиться. Пусть опаляет всех вокруг огонь, что есть в моих желаньях.
– Да разве же я в самом деле? Тебя природа будоражит. А я влюбляться не спешу. В срок яблоко спадает спелое.
– Какая ты, Марина, рассудительная и образованная девушка.