Не сыщем за полгода после смерти – наследство получает его дочь. Она Альцшулеров не знает, с отцом, похоже, не общалась. Но истинность отцовства несомненна – Марго оставила анализ ДНК, да и у матери, конечно же, он есть. Дочь взрослая, прописана в Москве.

Альцшулер настояла на кремации, чтоб урну поместить в семейный склеп.

Но в склеп, что ожидает на Ваганьковском, её определить через полгода, и сделать это должен сам наследник…, и, может быть, его родная дочь.

– Все лаконично и конкретно, без особых заморочек, – но Порываев смог отметить, что мало что дает для следствия.

– Вот, вы тут говорили – ряд картин? Насчет других – иные указанья?

– Отдельные картины и эскизы Альцшулер завещала персонально, ближайшим людям, в завещании всё ясно.

– А драгоценности, наверное, – в ломбарде? – решил полюбопытствовать стажер.

– Да, что вы, это все хранятся в сейфе, – промолвила Таисия Авдеевна. – И камни, и коллекции эскизов.

Сотрудники слегка переглянулись – на предварительном осмотре сейфа не нашли.

– Я дам вам ключ от сейфа, он припрятан, – Лаврова двинулась к давно остановившимся, стариннейшим часам, достала ключ, висевший за стеклянной дверью. Порываев выжидал и медлил. Он посмотрел, что будет делать адвокат, тот был невозмутим и тоже ждал. Внезапно помощь предложил Андреев:

– Сейф за картиной, дайте покажу.

По центру, над столом, была изысканная люстра. Светила она множеством огней… Другого освещенья не было, и стены оставались в полумраке, храня картины в атмосфере тайны. Как будто в полутемном древнем замке, иль вовсе – в параллельном странном мире.

Андреев подошел к большому полотну, где красовались голые и пышнотелые девицы. Он влез на стул, чуть отодвинул раму от стены, перехватил руками, снял. Открылась запертая сейфовая дверца.

Лаврова протянула ключ, сотрудник встал на стул, чтобы открыть, но вдруг все растерялись от внезапности – в полнейшей тишине возник дрожащий голос:

– О, господи, а Фалька-то, украли.

Все обернулись на Андреева – он пристально рассматривал картину на свету.

– Что вы сказали? – удивился Порываев.

– А то, что это жалкая подделка… А подлинника Фалька больше нет, – Андреев был в огромном удивлении.

Но тут же выплыл адвокатский бас:

– Картины никакой никто не крал. Марго сама мне этих «девок» подарила, – Сергей смотрел спокойно и уверенно.

– Как это так? – воскликнула Таисия.

– Она дарила и молчала, никому не говорила? – не мог никак уняться Александр.

– Ну, знаете, – сказал спокойный Нойкин. – Скажите, что я вор, да, что уж там – убийца.

Он подошел к столу, на середину. И взялся объяснять, как на процессе:

– Меня в душеприказчики назначили. Выходит, уж наверно, доверяли. Марго настаивала, чтоб я взял картины, она мне их хотела подарить. Но я бы ничего не взял без дарственной, без всех нотариальных документов. Бумаги есть на всё, они в конторе. Я дома, как привет от Маргариты, повесил Фальковских «девиц из Конотопа».

– С какой же, уж простите, это стати – ей дарить? – никак не мог поверить Александр.

Нойкин задумался, окинул стены взглядом… Потом уже решительно ответил:

– Ей нравилось, как я её любил.

Все, трудно ошибиться, обомлели.

– Ты, как это, чего ты там её? – ввернула околесицу Таисия.

– Ну, да, – сказал Сережа, – иногда. За все приходится платить, и за любовь… А Витька, думаете, шлялся просто так? Он тоже получил свой гонорар. Марго, порой, бывала ненасытна…

Сотрудник с боевой спецподготовкой едва успел схватить Андреева, когда тот бросился на Нойкина и явно метил в голову. Сергей отпрянул и смотрел на Александра с негодованием, тревогой, как на опасного безумца. Но обратился он к Таисии Авдеевне, кивнув на Александра:

– Он, будто, только что прозрел. Марго – отнюдь не армия спасения.

Таисии всё сделалось противно.

– Только и дел мне – с вами разговаривать. Я – Ритина подруга, вы мне не друзья. В её дела я никогда не лезла, – всё высказала и почти замолкла. Но, всё же, не стерпела и добавила. – Устроили разборки на её костях – при Маргарите не посмели бы такого.

Все происшедшее смотрелось неприглядно… Но Порываев знал, зачем приехал, а то, как люди могут проявиться, он, при его работе, видывал не раз.

– Так, – начал он командным голосом, – все разговоры быстро прекратить.

И сразу обратился к адвокату:

– Зачем же ей подделки, коль картины подарила?

– Чтоб не болтали, что Альцшулер дедовой коллекцией торгует. Ведь гости же приходят, как-никак. Тут, вроде бы – висело, и висит… Все знают – подлинник, разглядывать не станут. Наследникам предъявим документы.

– Она ещё кому дарила, кроме вас? – вся информация писалась в протокол.

– Был у неё товарищ – Виктор Строев, – ответил Нойкин и переключился. – Вы не подумайте, порядочная женщина, все знают, кто к ней в гости приходил. Всего-то у неё было друзей, и ясно, что случались отношенья. А, вот Сашок, выходит, что не знал, хотя считался самым близким другом.