Кавалерия была в лучше состоянии чем пехота, так как удар основной пришелся на их ноги с конями.

— Весьма неплохо…

Я ощущал, что даже Безупречные были в шоке от увиденного, что тут говорить про оставшихся в живых Золотых Мечей. Подобные действия однозначно может стать объектом для создания слухов про жестокого, ужасного монстра, который собирается пожинать чужие души. Однако и эти слухи можно применить себе на руку.

— Гарри, Гарри, Гарри… — проговорил пытаясь найти генерала-капитана всего этого праздника жизни.

Среди множество изувеченных людей мне удалось найти Коннингтона, Стрикленда и Эйгона.

Юный Гриф потерял ноги, и сейчас хватался за обрубки морща зубы от боли. Коннингтону каким-то образом удалось сохранить правую ногу, а вот Стрикленд не потерял даже какую либо конечность.

Каждый мой шаг терялся в гуле сотни стонов, из-за чего Стрикленд не заметил, что я уже подобрался к нему.

— Хоо… А ты везучий. — проговорил я Стрикленду.

Стрикленд пытался поднять половину коня с себя, и выглядело это весьма потешно. Как только он услышал мои слова, он мигом обратил свое внимание на меня.

В глазах Стрикленда прошла буря эмоций, начиная от ненависти, и заканчивая отчаянием. Впрочем, отчаяние стало тем, что поглотило его полностью.

— Так ты узнал меня? Страх в твоем сердце отчетливо тебя выдает.

— М-монстр… — прошептал он, и начал молиться Семерым.

— Может не будем тянуть кота за хвост?

Стрикленд был глух моим просьбам, и продолжил дальше молиться о спасении своей души.

— Меня зовут Дейрон Таргариен. — решил прекратить этот балаган я.

Свои слова сопровождал жаждой убийства, которую я проецировал на душу Стрикленда. Как только он перестал молиться, я лишь улыбнувшись повторил свои слова.

— Т-Таргариен?! — воскликнул он в шоке. — ЛОЖЬ!

Причина его недоверия вполне себе понятна, всё же они собираются выдавать Эйгона за Таргариена, и с Визерисом они также были знакомы.

— Уверяю тебя, я вполне себе настоящий Таргариен. Моим отцом был Рейгар Таргариен, а матерью Лианна Старк.

Каждое мое слово сопровождалось использованием Эмпатии, и именно по этой причине каждое слово воспринималось им на высоком уровне.

— А теперь… Где находится Черное Пламя?

Стрикленду на обработку всех моих слов ушли долгие минуты, в течении всего этого времени в его душе не возникло доверие моим словам. Однако страх, который завладел всем его сердцем подтолкнул его на следующие слова:

— В-вы…

Черное Пламя — одно из именных валирийских мечей семейства Тарагариен, как и Темная Сестра. Черным Пламенем владел Эйгон I Таргариен, именно этот клинок в дальнейшем стал одним из символов королевской власти, по крайней мере так было до Эйгона Недостойного.

Эйгон Недостойный — одиннадцатый король Семи Королевств из династии Таргариенов. Человек который, по моему скромному мнению, является одним из худших королей за всю историю династии Таргариен. А причина подобных мыслей заключается не в его похотливости, ведь этот человек наделал столько бастардов что не счесть.

Наиболее худшим поступком Эйгона Недостойного являлось легитимация своих бастардов. Перед смертью этот король признал всех своих бастардов, что позже привело к Восстанию Блэкфайра, одной из самых кровопролитных гражданских войн в истории Вестероса.

Именно Эйгон породил Великих Бастардов, которые смогли сотворить много чего интересного, в частности меня в какой-то мере восхищал один из этих Бастардов, а если быть точнее Бринден Риверс.

Эйгон отдал фамильный меч Таргариенов, Черное Пламя, своему незаконнорожденному сыну Деймону, когда посвятил его в рыцари в двенадцатилетнем возрасте. Тем не менее ему наследовал единственный законный сын Дейрон II Таргариен.

После восстания династия Таргариен потеряла фамильный меч, и заполучила невероятно проблемных личностей, которые верили в то, что Железный Трон принадлежит Блэкфайрам.

Несмотря на поражение Деймона Блэкфайра во время Первого Восстания, где Деймон потерял свою жизнь, Бриндену Риверсу не удалось вернуть меч назад, и Черное Пламя попало в руки Золотых Мечей.

— О ч-чем э-это вы? — со слегка дрожащим тоном спросил у меня Стрикленд.

Винить Гарри в трусливости не было смысла, так как я давил на него Эмпатией, и буквально внушал в него Страх.

— Ты же знаешь, что моему терпению есть предел?

Во взгляде Стрикленда ещё билось что-то… Видимо верность к Золотым Мечам, и это крайне сильно удивляет меня, так как я считал, что Гарри Стрикленд не имеет в своем сердце такое понятие как «Верность».

— Гарри? — веселым тоном спросил я, и подобным образом создавал диссонанс в сознании Стрикленда. — Я же могу и быть более… Злым, жестоким… Ужасающим, ты хочешь увидеть жестокого меня?

— Меч в городе. — выдал он.

Как только он выговорил, то что я хотел услышать «Страх» в его сознании пропал за мгновение ока.