Он протягивает руку и берет мою папку. Он хмурится, просматривая страницы, видимо, его раздражают пустые места. Он вздыхает.

— Нам придется сделать это устно.

Отлично.

Теперь мне придется убедительно врать вслух.

Я неохотно киваю.

— Как ты хочешь это сделать?

— Мы будем задавать вопрос за вопросом, отвечая на них по очереди.

— Хорошо. Ты первый.

— Меня зовут Ашер Аарон Блэк, я родился 17 мая 1991 года.

Он фыркает, когда видит, что я делаю заметки в приложении Quizlet на моем телефоне. Сначала я обязательно устанавливаю свой профиль на приватный. Я не хочу, чтобы люди удивлялись, почему у меня есть флэшкарты о жизни Ашера, как будто я сталкер или что-то в этом роде. Я машу ему рукой, чтобы он продолжал.

— Я родился в больнице "Маунт Синай Квинс" от матери-наркоманки и отца-сутенера. Братьев и сестер у меня нет.

Я поморщилась от того, как непринужденно он это сказал, и мои пальцы замешкались на экране айфона, прежде чем заполнить флэш-карты.

Профессия матери? Наркоманка.

Профессия отца? Сутенер.

Ашер замолкает и достает из папки листок бумаги. Он кладет его передо мной. Это соглашение о неразглашении.

Я бегло просматриваю его, а он говорит:

— Тебе нужно подписать это, прежде чем я продолжу.

Я киваю и подписываю его, прочитав до конца. Все довольно просто. Мне не нужно отказываться от крови моего первенца или чего-то еще… но я ни при каких обстоятельствах не могу разглашать ничего о том, как мы проводили время с Ашером, в связи с фальшивым характером наших отношений. Мне также запрещено обсуждать любую конфиденциальную информацию, касающуюся Ашера или его бизнеса, с кем-либо, кроме него или других заинтересованных сторон. В общем, я должна руководствоваться здравым смыслом, когда говорю с людьми об Ашере.

После того как я передала ему подписанное соглашение о неразглашении, я начала свою речь:

— Меня зовут Люси Айвз. — Сейчас правда, дальше — ложь.

— У меня нет второго имени. — Ложь.

— Я также не очень много знаю о своих биологических родителях. — Ложь.

— Я также не знаю, где я родилась. — Ложь.

— Кто-то подбросил меня на пожарную станцию. — Правда.

— И за мной приехали социальные службы. — Правда.

— Что касается моих приемных родителей, то их было слишком много, чтобы их можно было сосчитать. — Правда.

— У меня было много приемных братьев и сестер, но я никогда не была близка ни с одним из них. — Правда.

— Я никогда нигде не задерживалась дольше нескольких месяцев. — Ложь.

— Должна ли я назвать всех своих приемных пап, мам, сестер и братьев? Я действительно не хочу. — Самая большая правда, которую я еще не говорила.

Я не хочу открывать ящик Пандоры, которым является Стив, мое имя и, что самое постыдное, то, как я убегала от своих проблем, вместо того чтобы посмотреть им в лицо. А еще меня смущает, как много в моей жизни лжи. У Ашера может быть сомнительное прошлое, но и у меня тоже. Я не имею права тревожиться из-за него, когда в моей истории столько же серого вещества, сколько и в его.

На лице Ашера появляется задумчивое выражение, после чего он качает головой. "

— Если это всплывет, я просто скажу, что ты переходила из одной приемной семьи в другую, нигде не задерживаясь дольше нескольких месяцев.

Я киваю, пряча облегчение за банальной улыбкой. Я рада, что покончила со своей ложью. Честно говоря, я удивляюсь, почему я не пошла в политику. Со всей той ложью, которую я привыкла говорить, думаю, у меня бы неплохо получилось. Politifact, вероятно, присвоил бы мне рейтинг "штаны горят" на своем Truth-O-Meter™, но это, похоже, скорее способствует карьере, чем вредит ей.

Я представляю себя в душном брючном костюме, выступающей на десятках предвыборных митингов, когда Ашер жестом просит меня продолжить. Я так и делаю, стараясь впредь быть как можно более правдивой. Потому что, честно говоря, кого я обманываю? Я не умею надевать брючный костюм, боюсь публичных выступлений и обычно засыпаю в первые несколько минут лекции, не говоря уже о многочасовых слушаниях в Конгрессе. Единственная политическая черта, которой я обладаю, — это тщательно отшлифованное умение говорить неправду.

— Приемные семьи находились в Высокой пустыне Калифорнии, над Инландской империей. Это довольно бедный район с высоким уровнем преступности и смехотворно высокой температурой. — Я поморщилась. — Ты, наверное, догадываешься, что это было за место.

Не все там было плохо, но уж точно не безопасно и не весело. Это лаборатория по производству метамфетамина в стране. Насколько я помню, там много домов-трейлеров, в которых находятся лаборатории по производству метамфетамина. Не было ничего необычного в том, что какой-нибудь дом внезапно загорался, и когда это случалось, все знали, что это за дом.