Нашел! Нашел жрать-то! В шкафу, что в углу стоял. Тама половина батона хлеба в газету завернуто было! Хлеб еще годный. Ржаной. Пахнет! Почерствел маленько, да и так сойдет! Разделил я хлеб тот ровно на пополам и половину волку протянул. Нюхает он, нюхает... Ну а чо ты хотел, брат серый? Тута не ресторан! Жри, что есть! Оставил ему хлеб коло морды. Сам сел рядом — жую. Вкусно мне! Кажется, это самый вкусный хлеб, что ел когда! Смотрю и волчара жрать принялся. Не дурак видать, ага! Понимает, что ничего больше нет, а не жрамши сил не будет. А завтра ох как чую они нам понадобятся... Я-ж вот чего удумал-то! Решил я, в деревню свою прорываться. Там же жонка моя Любушка-любимушка! Да дядька Вий. Как они там... Чего они там... Живы-ли! Прямо душа у меня не сидит. Все волнуется! Вот и решил. А куда волк пойдет, кто-ж его зверину душу ведает! Мож, тожить у него тама где-то семья. Кутяты маленьки, да жонка серая! Бывает же так? Да конечно бывает! Живой же он все-таки. Хоть и зверь дикий, да тоже поди душа кака имеется!

Ну и жуем хлебушек тот. Молчим. Каждый свое думает. Волчара жует, да уши прижал. И я жую. И думаю! Про «херы» те, что с лапками, да усами! Вот же-ж зараза така, в голове засела... Вот на что оно похоже, то чучело? Ну ясное дело, что на ху... Тьфу на него, не к месту оно, некультурщина така. Да не особо-то они и похожи...

Вот, вспомнил на что! Мы когда с жонушкой моей, жить-то начали, так меня дядька Вий на работу, в тракторную бригаду определил. Ну такая она, та бригада... Ангар, да два трактора. Четверо мужиков тама работают, да баба одна. А трактора те, ой какие древние! Латаные-перелатанные! Чининые-перечининые! Пока один поле-то вспахивает, другого они латают всего, вдоль и поперек! Дык, и я вот учеником туда засунулся. Зарплата у них не то, чтобы уж много, но как говорится, — на хлеб! И то хорошо. А мужики тамошние, — ничо такие! Рукастые, да веселые! Иван Степанович — начальник наш. Он все ходит, да ходит, да слова разные говорит, да по делу все! Еще указания дает всякие. Еще книжеца умная у него. Такая толстенькая. Зеленая. На ней черными буквами еще написано: «Справочник бригадира тракторной бригады.» Хорошая книжеца. Он мне ее почитать маленько давал. Когда пьяненький. Добрый он тогда, ага!

«Осуществлять руководство возглавляемой им бригадой, в соответствии с действующими законодательными и нормативными актами, регулирующими производственно-хозяйственную деятельность предприятия. Контролировать надежную безопасную работу оборудования и его качественный ремонт. Осуществлять безопасное хранение, транспортировку и использование опасных, вредных, взрывоопасных веществ. Организовывать безопасное проведение всех видов работ с оборудованием, в том числе с командированным персоналом. Осуществлять постоянный надзор за исправностью приборов безопасности и защитного ограждения на всем оборудовании и приспособлениях, используемых подчиненным персоналом в работе. Останавливать работу оборудования механизмов в случае их неисправности или при неработающих приборах безопасности.» — Вот сколько там умного написано! И еще много чего! И по делу все. И понятно сразу, когда читать-то умеешь: Мол, чо да как. Читай, да делай! Управляй бригадой тракторной! Чин-по чину. Прав был дядька Вий, когда говорил мне, что читать уметь, оно дело полезное! Сам читал, и меня научил. Спасибо ему!

Ну я и читал, пока начальник на подпитье. А как тверезый начальник-то, да как увидит, что кто-то взялся за книжецу эту, так он враз злой становится! Аж белеет весь. Дык, как заорет: — Ну-ка прочь, грязны лапищи свои! — так и орет прямо. А мы, как и велено — прочь. Начальство же! Таки дела.

Еще Махал-Махалыч у нас работает. Это механик наш. Великого ума человек! Он из нихера — все сремонтировать может! Золотые руки в него, ага! Толян еще — токарь. На станке токарном могет. Болванки точит. И запчасти всякие может с них выточить. Валы, да шпонки проточит — враз! Гаечек нарежет, да болтов. Тоже молодец он! Васяка — он сам и слесарь, и тракторист-механизатор. И починить могет трактор, когда запчасть какая есть, и сам тем трактором управляет. Ладно так, плавно ведет. Не дергает. Меня маленько на тракторе том ездить подучивал. Показывал чо, да как. Стартер где, да педали какие. Да как рулить. Вот какие там мужики работают! Ну и я там с ними. Учеником, да подмастерьем. Ну еще бухгалтерша наша — Татяна Петровна. Огромна така женщина. Что в ширь, что в высь! Сама как утка ходит, раскачивается. Ноги у нее... А на голове — прическа, будто гнездо пчелиное там! Зато голос у нее такой мягкий, душевный. Мужики ее уважали. Говорят, она и пить с ними на равне, и на баяне может сыграть — закачаешься! А поет как! Песни знает душевные. И про любовь, и про водку, и про тюрьму, да про «колыму» какую-то. Да так она их выводит! Душу вымет, и назад положит. Вот такая она у нас Татяна Петровна, ага!

Одного разу клепали мы плуг. Умаялись. Ну не идет заклепка одна и все тут! Мы ее и так, и эдак. Не лезит скотина такая... Мы с Васякой молотом лупим, упрели уже. Толян матом кроет ее итить, а Махал-Махалыч курит, да курит одну за одной папироску-то! Волнуется. Поле-то не пахано еще! Начальство-же заругает...

Ну делаем мы, делаем, и заходит к нам в ангар Татяна Петровна наша. И так скромненько, да тихонечко Махал-Махалыча нашего, в сторону. Разговор в ей к нему. А нам слышно все! Ну мы уши навострили. Интересно! Так она ему говорит: — Вы Михаил Михайлович, мужчина-специалист высокого уровня! — вот как она ему. Умно так, да лестно. Махал-Махалыч, аж покраснел весь и кепочку назад сдвинул от комплиментов таких, ага! А она продолжает: — Вы не могли бы мне починить тут, кое-что! Массажор это. Для массажу! — и сверток ему протягивает. Длинный такой. Ну, Махал-Махалыч папироску-то сплюнул в сторону, чтоб культурно быть перед женщиной. И отвечает ей: — Дык, конечно могу! Херли там. Не ядреный коллайдер, всяко... — да сверток тот и разматывать. Глядь, а Татяны Петровны и след простыл. Убегла кудысь. Видать по своим, бухгалтерским делам, срочно ей надо!

А Махал-Махалыч размотал сверток и диву дался. Аж взмок сам. Лежит в свертке там, такое... Длинное, округлое, да розовое такое. Да с головкой такой, вытянутой. Да усики на ней в разны стороны сторчат! Еще шнурок от розетки электрической к нему приделанный. Мы и глаза повылупили. Во диво какое! Не видали ни разу такого. Дык, откуда?.. Это в городе, там небось все с массажорами такими бегають. Да друг-дружку массажируют. А тут?! Некогда тут людям, такими делами заниматься. С утра-до ночи в огородах, да к верху жопами!

Ну Махал-Махалыч поглядел на штуку эту. Враз неисправность определил! Проводок тама, в шнурке том трошки переломан. Дело-то не хитрое! Он проводок тот соединил, да изолентой и замотал, чтобы Татяна Петровна током не ударилась, когда массажировать будет! Да в розетку и вставил. Ну, чтобы проверить работу устройства того! А у нас электричество еще тогда было. С города подведено. Это опосля его отключили. Говорят, линия худая стала, да трансформаторы погорели, а починить — особые запчасти надо. А их нету! Дык, он в розетку шнурок сунул, а эта штука, массажор тот, да как зажужжит, да как затрясется! Махал-Махалыч выронил массажор этот и с перепугу под стол! И мы под стол тоже попрятались. От греха! Мож то бомба кака?! Дык, оно же по столу гудит, жужжит, да шлепает так: шлеп-шлеп-шлеп! Страшно... Один Васяка тогда не сплоховал! Он как акробат тогда извернулся из-под стола-то, да вилку ту и выдернул из розетки. Затихла тогда штука та окаянная! И мы из-под стола, повылазили.

Пили тогда. Много пили. Да Васяку на руках качали! Спас всех от заразы той! Татяна Петровна тожить к нам, на огонек опосля зашла. И с нами. Успокоила нас. Не бомба то говорит! Показала, как шею ним массажировать можно. И еще говорит, много чего можно! Только чо, не сказала. Некогда ей было! Песни пела, да Махал-Махалыча нахваливала, какой он мастер-специалист! Забрала она тогда свой массажор и пошла восвояси. Только улыбалася, прямо цвела вся от радости, что агрегат починили! Такие дела.