Как-то близился один из еврейских праздников, и в нашем НИИ евреев, если те из своей национальности не делали тайны, коллеги поздравляли с этим событием. В один из таких дней в нашу комнату заглянул Сергей Павлович Каменев, наш крайне приветливый коллега из другого отдела. Он ткнул пальцем в один из дальних углов, где располагался стол Игоря Васильевича, и спросил: «А где этот?» Я ему ответил, что «этот» задерживается, но непременно придет.

Игорь Васильевич частенько опаздывал, ссылаясь на плохую работу транспорта. Этот раз не был исключением. И когда я выслушал очередные его проклятия в адрес работы городского транспорта, сообщил ему о визите Каменева. Игорь Васильевич сразу забеспокоился, спросил – зачем он ему, и помчался в комнату Каменева. Там он пробыл недолго и вернулся красным и возмущенным.

– Представляешь – Каменев меня, потомственного русского интеллигента, поздравил с наступающим еврейским праздником!

Игорь Васильевич ждал от меня сочувствия, но я ему для начала предложил подойти к висящему на стене зеркалу. Он подошел и стал пристально вглядываться в свое изображение.

– Что-то не так? – удивленно спросил он.

– Всё так, но ты мне расскажи детально – кого ты там видишь.

– Ну как «кого» – себя, конечно.

– А как ты при этом выглядишь?

– Как обычно – и сегодня, и всегда так же.

– Ладно, я тебе расскажу, – сказал я. – В зеркале – типичный интеллигент в очках, при галстуке и с обширной лысиной.

– Ну, хорошо. А что же во мне еврейского?!

– Видишь ли, дорогой, ты настолько вжился в роль интеллигента, что для иных окружающих стал смахивать на еврея.

– Это как?!

– А так. В России давно путают их между собой. И не секрет, что незнакомых людей в шляпах, костюмах с галстуками и очках в советское время стали принимать за евреев. Дурацкий вопрос «А вы, случайно, не еврей?» после прихода советской власти стал вполне привычен, и не только в Одессе.

Мои объяснения по поводу устоявшихся аналогий Игоря Васильевича не вполне убедили. Тогда я ему, любителю поэзии, привел в пример следующее, часто вспоминаемое, утверждение Марины Цветаевой: «В сем христианнейшем из миров поэты – жиды".

В книге Гордона Крейга «Немцы» приводится довольно любопытное сопоставление положительных и отрицательных качеств немцев и евреев. Автор этой книги проводит параллель между этими двумя народами и героями рассказа Эдгара По «Вильям Вильсон», в котором у главного героя есть однокашник, сходство с которым становится для него невыносимым. Раздражение главного героя перерастает в итоге в такую ненависть, что он решается на убийство двойника. Мне думается, что нечто похожее имеет место в отношениях между русскими и русскими евреями. И излишняя констатация их сходства приводит к отрицательным эмоциям у тех и других.

Вскоре после нашей полемики по поводу сходства евреев и русских интеллигентов Игоря Васильевича сагитировали записаться в хор Российского Дворянского Собрания (РДС). Парадокс в том, что никакого музыкального слуха у него не было. Сагитировала же его ходить на занятия хора наша коллега Ирина Сергеевна, часто навещавшая нашу комнату. Отказать ей он никак не мог и подружился с потомками дворян, так же считавшими себя русскими интеллигентами. На мой вопрос о том, как проходят эти занятия, он рассказал, что начинаются они с пения гимна «Боже, царя храни». Ирина Сергеевна, входившая в правление РДС, при поддержке Игоря Васильевича взялась было и за меня, расписывая интеллигентную среду этого сообщества. Но вступать в него или ходить петь в хор я категорически отказался, ссылаясь на скептическое отношение к подобным сообществам

С Семеном Яковлевичем Колчинским я познакомился в далекой зеленой юности. Попробовав себя довольно безуспешно в различных видах спорта, я как-то заглянул в фехтовальный зал, где он проводил тренировку, после чего бросить этот вид спорта уже не смог. Это было то время, когда двери спортивных обществ были открыты для всех желающих, особенно для таких юнцов, как я. Платить за занятия спортом и за снаряжение не нужно было – все расходы на себя брало государство. Тренеры вырывали из цепких рук улицы с ее жесткими, а порою и жестокими, законами всех, кто потянулся к спорту.

Семен Яковлевич был одним из таких тренеров, которые во многом заменили отца тем из ребят, у которых отцы не вернулись с фронта. Заслуженный тренер СССР и Украины, мастер спорта по фехтованию и по рукопашному бою, он воспитал несколько поколений чемпионов мира, Олимпийских игр, Европы, СССР и Украины. Наиболее известными из них были Виктор Путятин, Григорий Крисс, Иосиф Витебский. К моменту моего с ним знакомства Колчинский был уже чемпионом Украины по фехтованию и чемпионом Киргизии по рукопашному бою. О его боевом прошлом я узнал много лет спустя, так как в то далекое время на эту тему он разговоров со своими учениками не вел. Он был среди тех спортсменов-добровольцев, кто в первые же дни Великой Отечественной войны составил костяк специального отряда, получившего вскоре название «Отряд отважных». Из наиболее физически и морально закаленных спортсменов, выпускников Московского института физической культуры и курсантов центральной школы НКВД была затем создана отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН). В этой бригаде было 22 Героя Советского Союза, в числе которых – автор книги «Сильные духом» Дмитрий Медведев, прославленный разведчик Николай Кузнецов, Лазарь Паперник, Надежда Троян. Из этой бригады направлялись группы в тыл неприятеля для проведения диверсий. Солдат бригады обучали приемам штыкового и рукопашного боя. Они умели в качестве оружия использовать всё, что в бою оказывалось под рукой, а также владели приемами самбо, бокса и вольной борьбы. Семен Яковлевич обучал других и сам принимал участие в боевых операциях. Он был награжден 6 орденами и 20 медалями.

Так получилось, что первым видом оружия, которым мне пришлось овладеть, был карабин с эластичным штыком (в те годы еще существовал такой вид фехтования). Соревнования по этому чисто русскому виду военного искусства, доведенному до уровня спортивного мастерства, проводились на чемпионатах СССР и чемпионатах Вооруженных Сил. Считалось, что они способствовали эффективной подготовке бойцов к ведению рукопашной схватки с оружием и психологическую устойчивость бойца во время боевой схватки.

Признаюсь, что к предложению начать свою фехтовальную карьеру с овладения карабином с эластичным штыком я отнесся прямо-таки без восторга. До этого мне пару раз приходилось видеть соревнования фехтовальщиков. Киевская школа фехтования всегда отличалась высоким уровнем мастерства, и сражения бойцов на рапирах и шпагах всегда привлекали много зрителей. Молодежь, зачарованная поединками фехтовальщиков в их белоснежных костюмах, после очередных соревнований устремлялась в спортивные общества попробовать свои силы в этом романтическом виде спорта. Так получилось и со мной. Но когда я, уже по совету тренера, посетил соревнования на карабинах с эластичным штыком, то никакой эстетики в них не увидел. Это были соревнования военнослужащих из подразделений МВД, к которому относилось спортивное общество «Динамо», в котором я состоял. Я увидел, как богатырского роста бойцы, в руках которых карабины выглядели игрушками, колошматили в боевом запале друг друга и отнюдь не выглядели такими же рыцарями, как те белые молнии, которые дрались на фехтовальной дорожке шпажными или рапирными клинками. И еще. Я был не из хрупких юношей, но мне трудно себя было представить в качестве противника одного из тех верзил, которых я увидел на фехтовальной дорожке. Сказал я обо всем этом Семену Яковлевичу. Он потер ладонь и как-то загадочно усмехнулся: