— Пока ты будешь няней в моем доме, чтобы никаких мужиков, поняла? Нечего показывать дурной пример дочери. Я не потерплю такого поведения. Мигом окажешься на улице.

— Я не проститутка! — задыхается от негодования Варя.

— Хорошо играешь, молодец, — киваю я и отпускаю ее, поднимаюсь на крыльцо, открываю дверь дома, — Только хорошие девочки не танцуют в клубах и не отдаются пьяным мужикам в туалете.

— Это был единственный и последний раз! — топает ногой Варя, — Я бы ни за что и никогда с таким, как ты...

— Что, договаривай? — снова возвращаюсь к ней и смотрю сердито в глаза, — Хочешь сказать, что я у тебя был первый?

— Да! — выплевывает мне в лицо, а я начинаю смеяться до колик в животе.

— Первый! Ну, насмешила! — сгибаюсь от хохота, — Полуголая танцует в клубе, и я у нее первый, а ты, оказывается, умеешь врать и даже не краснеешь.

— Я никогда не вру, — всхлипывает Варя, — Ни в чем тебя не обманула. И ты последний человек на земле, к которому я обратилась за помощью. И знаешь что? Я не жалею! Если моя доченька будет жить здоровой и нормальной жизнью, благодаря твоим деньгам. Да чтобы ты подавился! — и мне прилетает пощечина, да такая, что огнем обжигает щеку и искры сыпятся из глаз.

Перехватываю ее руку, крепко сжимая тонкое запястье, отчего Варя охает.

— Еще раз так сделаешь, я не посмотрю, что ты женщина. Дам в ответ, — рычу, дергая ее на себя и почти касаясь губами ее лба. И тут же пресекаю вторую попытку, перехватывая свободную руку. Завожу ей за спину, цепляя одной своей рукой.

— Непонятливая какая, — рычу, припечатывая ее к своему телу.

— Еще раз назовешь меня проституткой, получишь еще, — выдыхает с рычанием в ответ Варя.

Так и стоим какое-то время, касаясь телами, готовые к убийству друг друга.

— Вот как? — вырывается из меня какая-то хрень и я делаю то, что сам от себя не ожидал. Цепляю за подбородок, приподнимая ее лицо к себе, и вгрызаюсь в эти пухленькие розовые губы.

Впиваюсь так, что самому больно и чувствую соленый привкус во рту. Но меня это не останавливает, я просто ее жру своими губами, стараясь сделать больно и подчинить себе. Так вот, девочка, знай, кто тут имеет власть над тобой и будь послушной. И доступной. Не ломайся, как обманутая в ожиданиях невеста.

Глава 14

Губки эти розовые, пухленькие. Так и сожрал бы их и не только те, что наверху. Всю бы сожрал, по кусочку смаковал, зализал бы до звезд в глупой голове. Джинсы от Армани ужасно тесные, никогда бы не подумал, что могут трещать по швам. Так сжали набухший орган, что впору оголяться прямо здесь, сейчас. Дать себе свободу и будь что будет.

Чувствую, как мне дали свободу, и усиливаю свой натиск. Варя отвечает, впуская в свой рот. Трахаемся остервенело языками. Освобождаю ее руки, закидывая себе на шею, вжимаю бедра, делая себе и ей больно. Слишком много одежды на нас, надо исправить. Только ловлю эту мысль, как взвиваюсь от боли между ног. Эта сучка зарядила мне коленом прямо по стояку! Тварь! Больно-то как!

— Я, ваша няня, забыли, Максим Эдуардович, — часто дышит Варя и на всякий случай отходит от меня на шаг, — Будете распускать руки, убегу вместе с дочерью, хрен найдете.

Разворачивается и уходит в дом, оставляя меня скрюченным в позе вопросительного знака. Черт, что же так больно.

Иду, прихрамывая за ней в дом. Ну да, переборщил малость, согласен. Но неужели не понравилось, как целуюсь?

— И ты и не моя няня! — кричу на весь дом и слышу где-то на втором этаже смех. Вот зараза. Теперь как ходить буду?

Подхожу к холодильнику и достаю из морозилки кусок мяса. Оборачиваю полотенцем и заваливаюсь на диван, пристроив ледяной компресс между ног. Ноет так, что в глазах темнеет.

– Давайте сделаем испытательный срок, Максим Эдуардович, — появляется рядом членовредительница, — Предположим месяц.

— Не тебе мне указывать, как поступить, — хочу к ней повернуться, но двигаться больно. Так и нависла надо мной, смотрит сверху вниз.

— Вы же понимаете, что я не оставлю свою дочь и она должна знать свою маму. Как вы себе представляете, девочка растет без мамы?

— И без будущих братьев и сестер, я так предполагаю, — переворачиваю кусок мяса другой холодной стороной, — Найду я ей когда-нибудь маму, не переживай. Только это будет не проститутка из клуба!

— Я вам уже сказала, что не занималась этим! — сердито сжимает кулачки Варя, а я сажусь на диване, придерживая руками импровизированный компресс.

— Ну-ну, танцевать в клубе и не спать с клиентами, да ты уникум просто.

— Можете оскорблять меня сколько угодно и думать обо мне что хотите, — расстроенно произносит Варя, — Вы у меня были первым мужчиной.