Марина повернулась и бросилась бежать. Дверь лифта была открыта. Она захлопнула ее за собой и увидела за ней Гедеона. Он что-то кричал ей хрипло, но она даже не взглянула.

В это время в Лондоне был час пик, все возвращались домой с работы. Марина шла как лунатик, ничего не видя перед собой. Она так и не услышала машину, под колеса которой попала.

Когда она впервые после катастрофы открыла глаза, чтобы снова увидеть мир, в который не хотела возвращаться, первое лицо, склонившееся к ней, было лицо Гедеона. Она закричала так, как если бы увидела убийцу. Прибежали сестры, кругом засуетились люди, но она продолжала кричать, как ребенок, скорчившись и закрыв глаза руками: «Заберите его, заберите его!»

Крики «Заберите его!» и свет сквозь пальцы были последним воспоминанием.

Она сидела на своей кровати, дрожа и глядя перед собой. Марина не помнила, сколько времени минуло с того дня и что произошло. Она умудрилась совсем забыть Гедеона и все с ним связанное и вернуться в мир детства, где ничто не причиняло ей боль

Около двери тихо, стараясь убедить ее, говорил Гранди:

— Дорогая моя, пришел доктор, пожалуйста, впусти его.

Марина медленно встала с кровати и подошла к дверям. Гранди был серым от волнения, и Марина постаралась выдавить из себя улыбку:

— Со мной все в порядке.

Доктор стоял у деда за спиной и внимательно смотрел на нее. Она знала его всю жизнь, но за последние месяцы он и намеком не давал ей понять, что с ней было что-то неладно. Вспоминая недавнее прошлое, она поняла, какой заговор молчания существовал в деревне вокруг нее. Ее тронула любовь и забота тех, кто ее окружал.

— Давай-ка мы тебя посмотрим, — сказал доктор, проходя в комнату и улыбаясь.

— Я хорошо себя чувствую.

— Вот мы сейчас в этом и убедимся. — Он старался ее не огорчать, но говорил твердо. Он вошел вместе с ней и закрыл за собой дверь, оставив деда в коридоре.

Марина села на кровать, потому что у нее дрожали ноги. Голова была тяжелая и как будто не своя, к тому же казалось, что она плохо держится на шее.

Доктор нащупал пульс, внимательно разглядывая ее лицо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я же сказала — хорошо. — Она усмехнулась. — А как я должна себя чувствовать, по-вашему?

Он не стал отвечать.

— Расстегни-ка рубашку, я хочу послушать сердце, — попросил он.

«Какое еще сердце?»— подумала она, но рубашку расстегнула, и доктор прижал к ее груди стетоскоп.

— Голова болит? — спросил он спокойно, как будто это был обычный, рядовой визит.

— Немного. — В действительности голова разрывалась от боли, и доктор понял это по расширенным зрачкам и серому оттенку кожи.

Он задал еще несколько вопросов, Марина отвечала бесцветным голосом, не выдавая внутреннего состояния.

— Можно мне вас спросить кое о чем? — сказала она, когда увидела, что доктор убирает стетоскоп.

— Ну спрашивай.

По голосу было ясно, что он почувствовал облегчение от ее вопроса. Доктор выглядел человеком лет шестидесяти, невысокого роста, крепким, спокойным, с внимательным взглядом. С ним работал напарник, молодой, интересный, завидный жених, но пациенты во всей округе предпочитали доктора Фармера. В отличие от своего молодого коллеги он пользовался авторитетом. За свою долгую жизнь он насмотрелся столько болезней, что иной раз мог поставить диагноз с первого взгляда.

Прежде чем спросить, Марина колебалась минуту, потому что вопрос было трудно задать и еще трудней услышать ответ. Хотя ответ она, пожалуй, уже знала. Но хотелось знать наверняка.

— Ребенок погиб?

— Да. — Он сказал ласково, но не стал ее успокаивать, а только смотрел внимательно и сочувственно.

Марина потупилась, губы у нее задрожали.

— Давно?

— Давно ли это случилось? — уточнил он ласково.

Она кивнула.

— Год назад.

Это ее сразило.

— Целый год? Так давно?

— Что поделаешь, — улыбнулся он.

— Почему? — дрожащим голосом спросила она.

Но он понял вопрос.

— У мозга есть свои способы защиты. Тебе необходим был покой, и ты его нашла.

Она неуверенно засмеялась:

— По-вашему все так просто выходит.

— Так это и есть просто. Ты спряталась, Марина. Многие бы хотели это сделать, но они не знают как. А ты просто вернулась в то время, когда тебе было хорошо.

Интересно, сколько бы все это продолжалось, если бы не появился Гедеон и не растормошил ее. Она вспомнила подслушанный спор между Гранди и Гедеоном и как тот говорил, что знает, что рискует, но готов взять ответственность на себя. Она поморщилась и отвернулась, стараясь отогнать воспоминания, но они продолжали клубиться в воздухе, мешая ей думать.