Восхождение язычника – 2

Аннотация

Смерть настигла меня в тайге – от рук бандитов.

Но путь за грань не был концом, и мое сознание перенеслось в далекое прошлое, в тело мальчишки язычника. И теперь я должен пройти испытания и доказать, что достоин называться мужчиной. Только определился с планами на новую жизнь, как бог-покровитель своим поручением меняет все, ведь у него есть свой интерес. Будет тяжело, но у меня есть моя магия и мой род.

Глава 1 Я смотрел вдаль на приближающийся город, стоя на ладье дяди, а перед глазами встал давний разговор с отцом. Отец мне невесту подобрал и решил женить, ох как он ее расхваливал и что из хорошей семьи, и приданного целую ладью дают. Мама смотрела на меня глазами полными радости, все вырос сынок, скоро своя семья будет. Вот только не нравилось мне это предложение, как и создание будущей ячейки общества с непонятной девицей. Так что я уговорил отца повременить, и разрешить мне поход с дядюшкой в Византию, а там уже и решать со свадьбой. Отец побурчал и поскрипел, но свое разрешение дал. Город все приближался, наконец мы прибыли в этот чертов городишко на другом краю земли. Сколько мы сюда добирались, один или два месяца? По всему пути прошелся из варяг в греки, по реке Неве в Ладожское озеро, затем в Волхов и в Ильменское озеро в Ловать, а после и волоком в Днепр. Так и мимо городов разных шли, Ладоги и Новгорода, Полоцка и Киева. В Ладоге меня поразила каменная крепость, которую построили при Олеге Вещем. Мне казалось, нет еще никаких каменных крепостей на Руси, а оказывается, были. Да и город был весьма крепок, и проживал там разнообразный народ, северян имелось много. И торг большой, тоже можно было купить все что угодно. Главное, там делали корабли на заказ, и можно было себе взять хоть ладью, хоть драккар или кнор, главное, чтобы деньги водились. Новгород поразил меня отсутствием своих каменных стен, мне казалось, они там были всегда, но их еще не построили. Прогуливаясь по торгу в Новгороде, я слышал, как обсуждали цены на товары, погоду и много другое. А еще узнал, что в Новгород недавно князь Святослав Игоревич посадил на княжение своего сына Владимира. Жаль, увидеть его не удалось, как я понял, княжич Владимир примерно мой ровесник или, может, чуть помладше. А вот в Полоцке удалось увидеть княжну Рогнеду, которая прогуливалась по торгу с братьями в окружении нескольких дружинников. Мелкая соплюшка, которая уже поглядывала на всех свысока. Да и одета она была скорее на манер данов или свеев, чем на славянский. Хотя поговаривают, что ее отец Рогволд вроде как из-за моря прибыл, здесь и осел, тогда все становится понятным. Но лично я ее княжной не считаю, меня никто не спрашивает, я и помалкиваю. А то, чувствую, если бы такое вслух сказал, и меня бы услышали, наверно, на правеж к князю отволокли бы, объясниться за слова свои предерзновенные. Хотя плевать на нее, ведь помню, она плохо кончит, как раз из-за своих слов. Проходя мимо Киева, дядька Колояр рассказал интересную историю. – Совсем недавно, вроде как пару зим назад, Киев осадили печенеги, и город сильно пострадал. Пострадали и люди, терзаемые голодом. Князь киевский Святослав тогда был в походе на булгар, а в Киеве оставалась княгиня Ольга со своими внуками Ярополком, Олегом и Владимиром. И, переведя дыхание, он продолжил: – А с другой стороны Днепра встал со своим малым отрядом воевода Претич. Так вот, княгиня настолько измаялась от осады, что готова была сдать город печенегам, долго искала способ передать воеводе послание, что, ежели он не снимет осаду, то она сдаст город. И вот нашелся молодой киевлянин. Который надел печенежские одёжи и, притворившись печенегом, что потерял свою лошадь и теперь ее ищет, смог пройти насквозь вражеский лагерь. А после бросился в Днепр, переплыл его и смог передать послание воеводе. – Претичу ничего не оставалось, кроме как выполнить приказ княгини, а то если семья князя пострадает, то и Претичу не жить, когда вернется Святослав. Претич и его дружина сели на свои корабли и высадились на правом берегу Днепра, трубя в трубы. Думая, что армия Святослава вернулась, печенеги сняли осаду. Ольга с внуками вышли из города к реке. Вот так они и сняли осаду с Киева, а после и за князем Святославом послали. Жаль, княгиня умерла только, мудрая была женщина. После мы шли по днепровским порогам, где я и познакомился с печенегами, где они собирали дань с торговцев. Хотя, как по мне, это пошлина за проезд. Никого не обижали и вреда не причиняли, заплатил, и плыви себе дальше спокойно. После была Корсунь [1] , достаточно крупный торговый город в крыму. Много в пути было интересного, туристический маршрут, все включено. Были и мелкие деревушки, и селения, возле которых мы останавливались на ночлег, а нам приводили холопов на продажу. Во время пути я всячески пытал родичей насчет Византии. Так что узнал много нового. Они очень удивились и спросили, кого я имею в виду под византийцами. Никакие на хрен они не византийцы, они ромеи и никак иначе. Столица у них Константинополь или Царьград, хотя позже дядя упомнил, что слышал, будто на месте Константинополя был другой город, вот тот как раз и прозывался Византий, а Константинополь еще очень часто называют новым Римом. 1 Корсунь он же Херсонес. Хотя, по мнению дяди, они не ромеи, а греки. Только не стоит это вслух им говорить, а то обидятся. Нет, если ты хочешь кого-то оскорбить, да так, чтобы он на тебя в драку кинулся, то стоит сказать, что он грек какой-то. И все на тебя почти всегда кинутся в драку. К тому же считается, что римляне – это потомки жителей Трои, которые сбежали, после того как греки разграбили город. Вот они-то и основали Рим, отсюда и вся нелюбовь к грекам. Забавный каламбур. Вроде как у них сейчас правит славный император Никифор II Фока, который очень знатного происхождения. Еще дядя начал обучать меня их языку, простые слова я выучил. Так что вроде не пропаду. Ведь я хочу задержаться там, а не просто, как думают родичи, сходить в торговый поход и обратно. Рознегу пришлось открыться. Отец ждет, что я осенью вернусь, и он зашлет сватов. Вот только мне эта свадьба не нужна, мне она мало чего даст, помимо ладьи. Хотя, может, я и неправ. А стоило жениться, получить ладью, набрать в команду юных головорезов и начать по Балтике причинять добро и порядок. Только не лежит у меня душа к свадьбе, так что я предпочел просто сбежать, соврав отцу, что только туда и сразу обратно. Когда открылся Рознегу, он лишь покачал головой на мое решение, но доказывать, как я неправ, не стал. Лишь на следующий день сунул мне кошель с монетами. Вместе с моим дядей в путешествие отправились мои друзья Дален и Гостивит, упросив взять их с собой. И вот мы наконец прибыли в имперский город Трапезунд. Большой торговый город, не Царьград, конечно. Он был огромен по сравнению с Волином и Щецином. На его причалах было множество кораблей. От размышлений меня отвлек тычок в бок. – Яромир, Яромир, смотри, – Гостивит показывал рукой в небо. – Это сокол летит, если он сейчас пролетит над нами, то добрый знак будет. Я пригляделся к указанной птице. – Эх, Гостивит, ты сам лучше приглядись, какой это тебе сокол. Обычный жирный баклан, ты прислушайся, как он мерзко кричит. – Ой, действительно, – смутился Гостивит. – Эх, долго еще? – Дален изнывал от жары и скуки. – Не знаю, сейчас Колояр придет с этим, как его, с чиновником, он осмотрит товар, возьмет пошлину, мы перетащим все на склад и свободны будем. – Так он уже давно ушел, жрать охота, а его все нет, – начал жаловаться Дален. – Дален, я знаю, что ты вечно голодный, только не понимаю, куда в тебя столько лезет. – Не, ну а че? – возмутился мой товарищ. – Ни че, ждем, – и я вновь начал ходить по пристани, разминая ноги. – Яромир, да присядь ты уже, а, – раздался крик моего двоюродного брата Володара, который вместе с Горисветом командовал на другой ладье. – Насиделся я уже, – закричал я в ответ родичам. – О, вон, кажется, идут, – и Гостивит указал на идущего Колояра в сопровождении чиновника и одного портового стража. За Колояром следовал чиновник, одетый в светлую тунику и мантию, и в легких кожаных сапогах на шнуровке. А позади них вышагивал страж со скучающим выражением лица, на плече он нес копье. Колояр всех согнал с ладьи, а чиновник полез смотреть товар вместе с Колояром. Они о чем-то переругивались, а чиновник записывал это себе на восковой дощечке. Я внимательно наблюдал за этой картиной, как дядя тихо сунул ромею кошелек, а тот, взвесив его в руке, так же тихо спрятал его за пазуху и начал что-то активно стирать на своей дощечке. Сойдя с ладьи, чиновник начал подсчитывать то, что было написано, я даже заглянул в неё, но ничего не понял из написанного, какая-то тарабарщина, хоть и некоторые буквы показались знакомыми. Закончив подсчёт, ромей озвучил сумму, и дядя выдал чиновнику еще один кошелек, даже не считая, видимо, все давно обговорено, и такая операция со взяткой проворачивается не в первый раз. Такой же сценарий повторился и на второй ладье дяди. После началась долгая и утомительная разгрузка кораблей на ближайший склад. Когда мы закончили, дядя всей команде выдал по паре монет, включая нас с друзьями. И предложил пройти в ближайшую корчму, где заказал какие-то блюда. Мы разместились за столом на улице, первым принесли кувшин вина. – В общем, так, мои-то уже знают, а вы нет, запоминайте. Воду здесь не пить. – Как это воду не пить, а что пить тогда? – встрепенулся Гостивит, а дядя с укором на него посмотрел, мои же братья хихикали в открытую. – Что угодно лучше пить, чем воду. Вино можно водой разбавлять и пить, а от простой воды будешь дристать долго и упорно, что даже Яромир тебе не поможет, – и дядя строго на нас посмотрел. Я понял, о чем он ведет речь. – А молоко можно? – решил скромно поинтересоваться Гостивит. – Можно, но лучше не надо. От здешней жары оно быстро скисает, так что лучше разбавленное вино или иные напитки. – А почему? – не удержался Гостивит. – Гостивит, я тебе потом объясню, хорошо? – не выдержал я. Он только кивнул и с любопытством все рассматривал. А после принесли еду. Дядя с хитринкой на нас посматривал. А я разглядывал свою еду. На тарелке было что-то, напоминающее горох, только крупнее, и зажаренные кусочки мяса. Достав ложку, я зачерпнул и закинул в рот. От наслаждения прикрыл глаза. Не верю, не верю, на вкус было как молодая отварная картошка, очень похоже. – Дядя, что это? – я не удержался от вопроса, показывая на блюдо. – Каша у них такая, нутом называется, мне нравится, вот и решил вас угостить. – Вкусно! – А то ж, – он был доволен тем, что мне понравилось выбранное им блюдо. Я продолжал наслаждаться, да и мясо было вкусное и хорошо прожаренное. А после нам принесли маринованных мидий и какой-то соус к ним. Прям ресторация, а не корчма в десятом веке. Я был честно удивлен, и удивлен приятно. Особенно качеством блюд, словно в сказку попал. Парни с каким-то омерзением смотрели на мидий, ну действительно, белые и бледные, еще и склизкие, что это такое, непонятно. А родичи с удовольствием их уплетали, макая в соус и запивая вином. Вот мне мидии были знакомы, я хоть парень и деревенский, из леса вышел и пню молился, но умудрился побывать на берегу Средиземного моря и даже повоевать там по контракту, так что меня этим не испугать. Взяв одну из мидий, я ее рассмотрел и начал выковыривать черную точку, не помню, как она называется, на мох какой-то похожа. А после обмакнул и закинул в рот. – М… вкусно, – и начал жевать. – Дален, – и Гостивит начал дергать брата. – Ты это видишь, они жрут этих козявок? – Ага, и им вроде вкусно. – И он пересилив себя, взял мидию в руки и, макнув в соус, начал жевать. А спустя мгновение выбежал на улицу, сдерживая рвотные позывы. – Я, это есть не буду! – Гостивит оглядел нас по очереди и отодвинул от себя тарелку с мидиями. – Слабак, – и я пододвинул обе их тарелки к себе. А после и Дален вернулся к нам, с омерзением посматривая, как мы жуем мидий. Родичи только поглядывали на них и посмеивались, а на меня смотрели с уважением, как я ем этих моллюсков. Во дворик корчмы заглянули двое человек, престарелый грек с орлиным носом и небольшим пузиком и молодой парень в тоге. – О, Колояр, друг мой, – он обратился к дяде на нашем языке и подошел к нашему столу, – я ждал твоего прибытия раньше, а ты что-то под задержался. Мне только что передали, что ты прибыл. Дядя же отвечал ему по-гречески, и из его слов я только понял «здравствуй, мой старый друг». А после они обменялись рукопожатием со старым и молодым мужчинами. – А кто это с тобой, я только узнаю твоих сыновей, а они за год возмужали, добрые мужи у тебя выросли, – ромей опять обратился на нашем языке. А дядя отвечал на греческом, а после перешел на наш, представляя уже нас ромеям. – Моих сыновей уже знаешь, а это, – он указал на меня, – Яромир, мой племянник, уже справный воин, и его друзья, Дален и Гостивит. – А это мой старый друг, Никита, с которым я имею торговые дела, и его старший сын Димитр. Я знатно охренел от имен. Никита и Димитр, вот ни черта себе, только Ванюши не хватает. Я бы тогда точно попросил в этой корчме водочки и соленый огурчик. А потом до меня дошло, что многие русские имена пришли вместе с православной верой, которая имеет византийские корни. Ромеи со всеми нами поздоровались за руку. А меня что-то царапнуло на самой грани сознания, я так и не понял что. А ромеи вместе с дядей пересели за соседний стол и начали говорить на греческом о торговых делах, в их разговоре я понимал с пятое на десятое, но старался. Все-таки местный язык мне надо изучать, если хочу здесь хорошо устроиться на какое-то время. А после с почестями вернуться домой. Дядя закончил разговор со своим другом, и, перед тем как уйти, они вновь попрощались рукопожатием, и здесь я понял, что меня смутило. – Дядь Колояр, а я правильно понял, что Димитр – сын вашего друга Никиты? – Да, а что такое? – дядя с интересом на меня посмотрел. – Говори, не тушуйся. – Он ему не сын, – и я твердо посмотрел на дядю. – Как не сын? Я бы знал о таком, у него большая и прекрасная семья и любящая жена. На словах дяди о любящей жене я скорчил недоверчивое лицо. И кажется, до дяди начало доходить. – Так, погоди, а как ты это понял? И я просто зажег свою силу жизни на ладони, а после ему ответил: – Вот так и понял, дядя, только не сразу. И дядька крепко задумался, а после хмуро ответил: – Он мой друг, я должен ему сказать. – Отец, ты уверен, это все-таки чужая семья? – задал вопрос Горисвет. – Да, уверен, он собирается в скором времени передать ему дела, так как он самый старший. Ждите, я сейчас. И дядя ушел, оставив нас. Мы начали скрашивать ожидание разговором, но он не клеился, за три прошедших месяца мы обсудили все не один раз, а говорить на темы, которые набили оскомину, уже надоело. Дядя вернулся с Никитой, ведя его под руку и что-то втолковывая. – Уйдите, – и он прогнал изо стола всех, кроме меня. – Расскажи Никите то, что мне сказал. Старый грек смотрел на меня хмуро и недоверчиво. Вздохнув и собравшись с силами, я начал разговор: – У меня есть два дара. Дар ветра и дар жизни, но интересует нас дар жизни, – начал медленно говорить я, подбирая слова. – В том числе я учился и у нашей лекарки, а после одной битвы, в которой поучаствовал, при прикосновении к любому человеку начал выпускать немного магии жизни, совсем каплю, совсем маленькую искорку. Вот такая появилась у меня привычка, – и я выпустил на ладонь свою силу жизни, так что она стала видна. Никита ошарашенно на нее уставился и даже потыкал пальцем в мою руку. – Я о такой силе только слышал, но видеть не приходилось, – и с удивлением посмотрел на дядю. – Только с чего ты решил, что Димитр не мой сын, – и его взгляд изменился с удивленного на грозный. – Я, когда пускаю свою силу в человека, даже самую малость, его как бы чувствую, видимо, раньше не обращал внимание на это. У нас небольшой городок, и многие друг другу родичи, да и общался в основном с ними. И прикоснувшись к тому же Колояру и Велераду, я могу сказать, что они отец или сын, а точнее, близкие родственники, они похожи по ощущением. И так же с Гостивитом и Даленом, – я посмотрел на друзей, – они братья, двоюродные, и по ощущением похожи, но не так. – Ты уверен в своих словах и спутать ничего не мог? – и серьезно на меня посмотрел. – Да, Никита, я уверен в своих словах. Разве я могу спутать дуб с ясенем или березой, нет, не могу, – и я покачал головой. – От зайца не может родиться бельчонок, а от волка олень. На Никиту было жалко смотреть. – Вина мне, – он неожиданно заорал. А после того, как получил кувшин с напитком, вылакал его через горло. А после поднялся с лавки. – Колояр, Яромир, – он поочередно на нас посмотрел. – Завтра в моем доме будет обед, и я тебя познакомлю со своей семьей, – он посмотрел на меня. Глава 2 Прогулка по городу шла вовсю, а нашим гидом выступал Володар, он был не очень рад этому факту. Братец с удовольствием бы занялся своими делами, но Колояр поручил заботу о нас ему. А времени у нас, к сожалению, было не так много, всего пара часов, а после и на обед к Никите надо было идти. Мы шли по широкой мощеной камнями дороге и рассматривали сам город, он утопал в зелени. Были высаженные вдоль дорог пальмы и фундук. Орехи, к сожалению, еще не поспели, так что я обломался в желании ими полакомиться. – Трапезунд входит в фему [2] Халдия, а всей фемой правит ставленник императора, их называют стратиги. Это пограничная фема, она соприкасается с Армянскими и Грузинскими царствами, так что здесь много торговцев оттуда, да и всяких иных торговцев хватает, в основном они покупают здесь шелк, – вещал нам братец. – О смотри, это черт, да, из самого подземного царства, – Гостивит начал тыкать рукой в проходящего мужчину с черной кожей, облаченного в длинное одеяние до пола и с тюрбаном на голове. 2 Фема (греч. ????) – военно-административный округ Византийской империи. – Какой черт, ты о чем? Обычный торговец арап, и перестань тыкать руками, а то я тебя в харчевню отправлю, – Володар схватил Гостивита. Гостивит перестал тыкать рукой, но возмутился: – Как же не черт, он же весь черный, разве такие люди бывают? Я открыл этот ящик Пандоры, мне и закрывать. – Да, Гостивит, бывает! Ты заметил, что и у нас летом под палящим солнцем кожа приобретает другой оттенок, становится темнее? – Ну да, но не черная же, – с недоумением он мне ответил. – Вот, а там, откуда он родом, солнце светит круглый год, очень жарко, и оттого у них становится такая кожа. Ребята с удивлением на меня посмотрели. – Знаешь, Яромир, я поражен, ладно, я такое знаю, так не первый год с отцом хожу в торговые походы, много чего повидал, но ты-то откуда. Упс! – В Щецин когда ходил, там были арапские торговцы, не такие черные, конечно, как этот, но тоже, я и спросил у Рознега, а не духи ли это из подземного царства, вот он мне и рассказал, – и я развел руками. – А, ну прадед много чего ведает, – покивал Володар на мои слова. – А откуда здесь шелк, его же не здесь делают? – неужто у Византии были торговые отношения с Китаем. – Ну, есть и ромейский шелк, его под Царьградом плетут, а есть шелк, который привозят из Персии, а в Персии откуда он, не ведаю. И вот этот привозной, он самый лучший. Правда, стоит очень дорого, так что мы предпочитаем покупать местный ромейский, он, конечно, более грубый, но в том же Волине его охотно берут, и за хорошие деньги. Так что его выгодно возить на продажу. – О, смотрите, базилика, – и брат указал на христианскую церковь. – Она зовется церковь Пресвятой Богородицы. Богородица – это вроде мать их бога. Но я в их вере не разбираюсь, красивая, да? – Ага, да, очень, – раздались наши голоса. – А зайти можно? – поинтересовался я. – Э, не пустят, только если веру их примешь, – помотал головой брат. – В Софийский собор можно, а в другие могут и не пустить, так что не пойдем. Я когда в Царьграде с батюшкой был, вот там мы ходили смотреть на базилику святой Софии, кажется, вот там настоящая красота была, а это так, – и брат махнул рукой, – с цареградской не сравнится, – брат с гордостью это говорил и свысока на нас посматривая. Эстет хренов, куда нам, сиволапым. – Вот ты был в Царьграде, братишка, а щит не видал ли, который вещий Олег на ворота города прибивал? – я тоже решил поумничать. – Не, не видал, – брат с задумчивым видом ответил. – А ты откуда об этом слыхивал, тоже, небось, Рознег сказывал. – Имеющий уши да услышит, – отбрил я Володара. – Ты прям как грек, говоришь, а грека лукава суть, – ответил Володар. – А как же Никита, он же друг твоего отца, – изумился Дален. – Друг, – кивнул брат, – но только отца, здесь понимать надо. Поймете, если часто с ними будете общаться. Вон смотрите, – и брат указал на двухэтажное каменное здание, – это больница. Чего, какая больница, десятый век на дворе. – Что значит больница? – опередил меня Гостивит. – Больница – это такое место, приют для бедных и больных людей, там им дают кров, могут лечить и всячески помогать. – То есть там есть местные лекари? – я с интересом разглядывал больницу. – Ага, но не только, я же говорю, для бедных, остальные лекари сами к больным ходят и берут за это деньги. – А вон там школа, – и брат, предвосхищая наши вопросы, начал рассказывать: – Там детей обучают писать и считать, может, и еще чему, но я не знаю. – Обучать – это как на нашем испытании, что ли? – спросил Даллен. – Да, только не тому, чему нас учат, ромеи все же. – О, смотрите, ручная рысь, – и Гостивит указал на монаха в темном одеянии, который сидел на траве, а у него на коленях расположилась рыжая кошка. – Нет, это вовсе не рысь, это кошка, – просветил брат. – Как не рысь? Похожа же, – Гостивит попробовал настоять на своём. – Похожа, но это кошка, она меньше рыси и не такая дикая, – с каким-то смирением ответил брат. Тут я его понимаю, месяц рядом с Гостивитом, и ты можешь познать вселенское спокойствие или попробовать его придушить, что не так просто. – А, – начал опять Гостивит. – Все, пойдемте обратно, нам к полудню с Яромиром к Никите надо успеть, а вас я в корчму отведу, – брат посмотрел на Гостивита и Далена. – Слушай, Володар, а расскажи, как твой отец с Никитой подружился? – задал я давно интересующий меня вопрос. – Что не рассказать, отец тогда в первый свой самостоятельный торговый поход шёл, товара мало было, он и купил холопов по сходной цене, надеясь здесь их хорошо продать. У кого купил, я не помню, может, у хазар, а может, и у печенегов. – Никита был десятником в армии императора, вот его в бою и взяли в плен. – А что такое армия? – Армия – это дружина большая, только не князя, а императора. Вот у германского императора тоже армия, а не дружина. Гостивит нахмурился и что-то забормотал себе под нос. – Гостивит, ты чего? – толкнул его Дален. – Да мало ли, что это здесь значит, все чудно, да и словеса непонятные, – смутился он. – В итоге отец Никиту не продал, полезен он оказался и грамотен, забрал с собой к нам. Еще три раза он ходил с ним в торговые походы, а на четвертый раз привез его в Трапезунд и просто отпустил к родным, без всякой платы. Никита за эти четыре года наш язык и выучил, да и понимать хорошо начал нас. А после они уже и совместно дела торговые вести начали с отцом. – Вот это история, получается, твоей отец ему помог, а после и волю дал, – удивленно пробормотал Гостивит. – Ага, давайте пошевеливайтесь, времени мало. ### С родичами мы подошли к воротам особняка Никиты, который размещался возле крепостной стены города Трапезунд. У меня на плече болталась сумка, которую я одолжил у своего брата Горисвета. В сумке покоились заготовленные мной деревянные статуэтки различных животных, которых я успел наделать во время пути. Ведь одно дело прикоснуться к мужчине через рукопожатие, и совсем другое – к девушке или девочке. Вот и заготовил, так сказать, подарков, во время которых и смогу незаметно прикоснуться и провести тест на отцовство. Жалко мужика, конечно, любил их, воспитывал и растил, а тут раз – и папка-то не ты. Страшно. Особняк Никиты был двухэтажным, выполненным из кирпича, причем на фасаде дома была отделка из кирпичей разного цвета, белого и красного, которые составляли какие-то рисунки. Ворота были деревянные, двустворчатые и окаймленные железом, а рядом с ними была небольшая калитка. Дядька Колояр, не стесняясь, постучал в ворота кулаком. И, словно нас ждали, ворота сразу распахнулись. За ними стоял немолодой слуга, он был уж точно не ромейских кровей. Уже весь седой и загорелый с длинным вытянутым носом. Открыл нам главные ворота, это было проявлением уважения, вроде мелочь, а приятно. Вот такие мелочи показывают истинное отношение хозяина к гостю. Мне неожиданно вспомнилось описание одного ритуала гостеприимства в Узбекистане, о котором рассказывал мне товарищ во время службы. Сам он был родом из тех краев, вот и поделился во время отдыха. Когда гости приходят в дом, хозяева обязательно ломают лепешку, даже если её есть не будут. Так сказать, преломляют хлеб. А во время чаепития хозяин сам наливает гостю чай в пиалу, и это говорит о многом, если пиала не до конца наполнена чаем, то гость уважаем, и хозяин готов за ним ухаживать и чаще подливать чай в пиалу. А если в пиалу чай налит по самый край, то все как раз наоборот, типа пей и иди отсюда. Интересно, здесь есть что-нибудь подобное? – Хозяин ??????? ????? встретить, – проговорил старый слуга нам с поклоном, а я уже что-то смог понять в его словах. Это хорошо, хоть отдельные слова понимаю. Я же осмотрелся: уютный небольшой дворик, утопающий в зелени, есть парочка фруктовых деревьев, и забор увивает виноград или плющ такой, а рядом расположились две каменные скамейки. Какая красота. А через минуту появились Никита и Димитр, одетые в шелковые рубашки синего цвета, которые были украшены орнаментом, а на ногах штаны из шелка. – О, Колояр, друг мой, ты пришел, – и Никита обнял дядю. – Димитр, развлеки пока Яромира беседой, а я дела обсужу. И, захватив Колояра и моих братьев, отправился в дом. – Может, тебе дом показать? – Димитр указал на вход. – Не, давай лучше присядем, – и я кивнул на одну из скамеек. – Хорошо, – Димитр чувствовал дискомфорт под моим взглядом. – Может, тебе стоит что-то рассказать, я думаю, у тебя много вопросов, ты же впервые у нас. Вопросов-то много, вот только, что спросить? – Расскажи мне о вашем императоре? – задал я первый вопрос. – О Иоанне? Хорошо, правда, я не много знаю о нем, Константинополь далеко. – А разве у вас император не Никифор? – Был он, но умер, и сейчас императором стал Иоанн, ему уже прозвище дали Цимисхий. Он племянник Никифора, поговаривают, что он и убил своего дядю. Точнее, это произошло при участии любовницы Иоанна, которая являлась женой Никифора. Мол, она провела Иоанна в опочивальню Никифора, где тот его и убил. Но я в это не верю, – и Димитр пожал плечами. – М-да, интересная преемственность поколений, – задумчиво пробормотал я. В этот момент во двор вышла молодая девушка, держащая маленькую девчушку лет пяти за руку. Девушка была одета в тунику до пола, а ее черные волосы собраны в прическу, украшенную жемчужными нитями. А маленькая девочка была также одета в тунику и шлепала босыми ногами по зеленой траве. – Яромир, это мои сестры, Ирина и маленькая Римма. И Димитр встал со скамейки, так что и мне пришлось подняться. – Сестры, ???? ????? ??? ??? ?? ???? ??? гостей племянник Колояра, – Димитр представил меня. – Отец ??????? ???? дом, е?????? варвар, – она сморщила носик и презрительно на меня посмотрела, а после через силу улыбнулась. Надо срочно учить язык, это уже начинает злить, что я понимаю с пятого на десятое. – Здравствуйте, – просто сказала маленькая Римма и, застеснявшись, спряталась за сестру. – Мои сестры приветствуют тебя в нашем доме, – перевел слова по-своему Димитр. Ага, очень приятно. Ладно, пока потерпим. Я присел на корточки и, немного порывшись в сумке, достал деревянную резную фигурку совы. – Это подарок, – сказал я по-гречески и протянул её маленькой Римме, у девчушки загорелись глаза. Получив от брата одобрительный кивок, она ухватила фигурку, а я смог к ней прикоснуться. Старшая сестра только хмыкнула. – Что за дрянь ???????, в дом а??? варвар, – с надменностью произнесла Ирина. Может, я и не понимаю все слова, но вот сам тон очень даже. Я вопросительно взглянул на Димитра. Переводи, о чем толкует твоя сестра. – Ирина говорит, что Римме очень понравился твой подарок, – без улыбки проговорил он. Видимо, поведение сестры ему тоже не особо нравится. А мне уже надоело терпеть такое отношение. Варвар я, значит, отец таскает, ну, я тебе сейчас объясню популярно, что такое варвар из далекой страны. Выпрямившись, я начал смотреть на Ирину плотоядным взором и при этом чесать свою задницу. – Димитр, переведи ей мои слова. – Хорошо, – он кивнул и, кажется, был удивлен сменой моего поведения. – Я согласен взять её своей седьмой женой, она, конечно, худая и слабая, но сможет по вечерам вычесывать шкуры, а днем будет доить коз и убирать дерьмо за свиньями. Он был ошарашен моими словами, но все же начал их переводить, и по мере перевода вроде как стал догадываться, у него даже вылезла на лице улыбка, а он, похоже, не дурак. По мере осознания слов Ирина то краснела, то бледнела. А после начала шипеть, словно змея, еле сдерживая эмоции: – ??? ??? ????? посмел, ??????? сказать, наглый тупой и вонючий дикарь, – начала бушевать Ирина. Я же вопросительно взглянул на Димитра. – Она благодарит за предложение, но отказывается от такой чести, – под конец перевода Димитр даже хихикнул. – О, моя пятая жена тоже отказывалась сначала, – я покивал, – потом я убил её отца, потом мать, потом старшего брата, а любимую её козу убивать не стал, она согласилась. Да и я люблю молоко. Твоя сестра, конечно, худая, я боюсь, она не сможет выносить мне здорового ребенка. – Ты же шутишь? – Димитр вопросительно на меня взглянул. А я еле заметно кивнул ему. И Димитр вновь взялся за перевод. – Да как он смеет, грязное животное, мне такое предлагать, – возмущение так и перло из девицы вместе со злостью. И она попыталась дать мне пощечину. Аккуратно перехватив ее руку, я вновь с вожделением прошелся по ее фигуре. Не забыв при этом воспользоваться своим даром жизни, и получить нужную мне информацию. – Отпусти меня, дикарь, грязное животное, – Ирина пыталась вырваться из моей хватки. Куда там, этому домашнему цветочку против варвара. С усмешкой я отпустил. А Димитр начал ей что-то выговаривать. – Скажи ей, что у нас есть традиция, если женщина подняла руку на мужчину, она готова с ним провести ночь любви, твоя сестра готова провести со мной эту ночь? Он изумленно на меня уставился, возможно, моя шутка зашла слишком далеко? Пофиг, вальсируем. – ?? ????? ???? грязный дикарь сказал? – вопросительно уставилась на брата Ирина. И Димитр медленно начал переводить. Ирина разразилась какой-то бранью, подхватила Римму и удалилась в сторону дома. Я же задумался, это был вовсе не греческий. Интересно, что это она мне сказала, и с любопытством посмотрел на Димитра. – Это была жестокая шутка, Яромир, – и он горестно вздохнул и не стал переводить последние слова Ирины. – Знаешь, назвать гостя тупым и грязным дикарем – это большое оскорбление, – я серьезно смотрел ему в глаза. – Прошу простить мою сестру, за эти слова, – он переминался с ноги на ногу и чувствовал себя крайне неудобно. Я лишь кивнул на его слова. – Ты говоришь на нашем языке? – поинтересовался Димитр. – Скорее понимаю немного, но пока не говорю, да и когда я поднес подарок твоей сестре Римме, я говорил по-вашему. Димитр немного смутился и отвел взгляд. А после заговорил: – Я подумал, что ты просто выучил одно слово, чтобы сделать нам приятно, вот и все. Из дверей дома выбежал мальчишка и прокричал, что обед готов и нас ждут. Мы с Димитром направились в дом, внутри все было отделано мрамором. Стояли лавки и кресла, обшитые парчой. Мда, богато живет Никита, не бедствует. Пройдя в столовую вслед за Никитой, я увидел всю большую семью Никиты. А рядом с ними стояли мои родичи. Женой Никиты была высокая и стройная ромейка, несмотря на возраст, она оставалась хороша собой, ее черные волосы были заплетены в тугую косу и украшены нитками жемчуга и яркими атласными лентами. Я поклонился ей немного, проявляя уважение как к хозяйке дома. А мне представили незнакомых членов семьи Никиты. Супругу звали Агния, а среднего сына, нескладного мальчишку лет тринадцати, Фома, а дочь, которая была чуть младше Фомы, – Антония. Когда я протянул руку к Фоме, дабы поздороваться, он отпрянул от меня, но спустя мгновение нашел в себе силы и ответил на пожатие. Антонии я протянул в подарок деревянную фигурку белочки и, когда она ее взяла, смог к ней прикоснуться, капля магии ушла от меня в тело девчонки, как и ко всем остальным до этого. Все, цель достигнута, и миссия выполнена. А дальше нас пригласили за стол. На котором были расставлены тарелки из фарфора, настоящего китайского фарфора с изображением драконов. Рядом лежали маленькие двузубые серебряные вилки. Ирина, увидев мою реакцию, расплылась в предвкушающей улыбке. Глава 3 В чашах плескалась теплая вода, в которой следовало омыть руки, что я и проделал, глядя, как плещутся остальные. Использовать чаши из дорогого китайского фарфора как тазики для омовения – это просто что-то с чем-то. Хотя, может, здесь так принято в богатых домах, поразить гостей своим богатством. Мы расселись за столом, семья Никиты была с одной стороны, а мы с другой. Слуги собрали чаши для омовения и унесли, забрали и маленькую Римму, которая капризничала и не хотела идти, но старая кормилица смогла ее увести. А после на стол начали подавать блюда. Передо мной поставили фарфоровую чашу с бобами, хорошо сдобренной зеленью, а от обилия чеснока спирало дыхание. Также на стол выставили огромное блюдо с жареными тушками перепелок. Отдельные чаши были с нарезанными сырами и тонкими ломтиками ветчины. И огромное блюдо с хлебами. Разные салаты с зеленью, а вот удивление вызвал обычный салат. Мелко нарезанная капуста и огурцы с луком и специями, залитые оливковым маслом, вкуснота-то какая. И, глядя на представленные блюда, я начал понимать, что местная кухня придется мне по вкусу, ведь многое так знакомо. И когда я уже был готов приступить к еде, Никита, а вслед за ним и вся его семья, сложили руки в молитвенном жесте и, прикрыв глаза, начали бормотать. Мы же с родичами переглядывались. – Вкусим же даров, что послал нам Господь Бог, угощайтесь, друзья, – и Никита широким жестом обвел стол. После хозяин дома поднялся и собственноручно наполнил нам бокалы золотистым и ароматным вином. Трапеза началась, а я смотрел, как в руках у семейства Никиты мелькают двузубчатые вилки, и они даже умудрялись ими есть. А мои родичи пытались за ними повторять, вот только сноровки у них не было, и это смотрелось забавно. Я же разглядывал это уродство, именуемое вилкой, два прямых зуба, между которыми палец пройдет. Этим мясо есть еще можно, накалывая, но вот бобы. По одному бобу кушать, что ли? Ну вас на хрен. Я со спокойным лицом под изумленными взглядами окружающих вытащил из сумки свою деревянную ложку, которая была завернута в чистую тряпку. Ирина посмотрела победным взором и даже хихикнула, не скрываясь под неодобрительным взглядом Никиты. Что вы хотели, это же дикий варвар! – Димитр, – я начал говорить на греческом, подбирая слова и стараясь их правильно выговорить. – Как и сказала твоя сестра, я тупой дикарь, но есть вот этим, – и я покрутил вилку в воздухе, – это блюдо – полное извращение. Хотя можно ее сделать и удобней. – Ты, – с нечитаемым взглядом Никита посмотрел на Ирину, – так назвала в моем доме гостя, которого я пригласил? Ирина только пискнула и уставилась в тарелку, не поднимая головы. – Прости, отец, – она виновато на него посмотрела. – Я тебя не так воспитывал, дочь! – и Никита покачал головой. – Прошу простить меня, Яромир, за мои слова, – Ирина смотрела на меня серьезно, но было видно, что вот совсем не чувствует себя виноватой, и приносит извинения только под давлением отца. И что, это все? А как же пикировки словами или иные замечания по поводу того, что я дикарь. Или под взглядом отца не рискнула показывать свой нрав и свое отношение, строя из себя пай-девочку. Мда уж, я был разочарован, а я столько словесных атак и контратак подготовил. Одна шутка про верблюда чего стоит, да и другие афоризмы. Гады, не дали умом блеснуть. Обидненько. – Я не держу на тебя обиды, – попытался улыбнуться я, а после добавил: – Но, как говорят у вас, бог простит. За столом разговоры не особо клеились, присутствующие лишь иногда обменивались фразами. А я наслаждался едой и с едва заметной улыбкой смотрел, как мучаются родичи, пытаясь цеплять бобы этим средством для пыток, именуемым здесь вилкой. А спустя минуту, глядя на мою довольную рожу, Володар отложил это извращение и достал свою ложку. Не прошло и пары мгновений, как и Горисвет к нам присоединился, лишь Колояр с мученическим выражением продолжал орудовать вилкой и есть бобы. Закончив с бобами и взяв в руки вилку, я подцепил тушку перепелки и перетащил к себе в чашу, а после с помощью ножа нашинковал. И вот тут уже все с удивлением на меня смотрели, как я вполне свободно нарезаю тушку. Не, ну а что, не руками же мне ее есть. – Яромир, а что ты имел в виду, когда сказал, что ее можно сделать удобней, – и Никита повертел серебряную вилку в руках. – Вот смотрите, два зубца, да и расстояние между ними большое, – я даже палец засунул, показывая, что имею в виду. – Еда между ними проваливается, а вот если добавить еще зубец, а может, даже два, и расстояние будет меньше, и есть будет удобнее. Да и выгнуть их не помешает, вот так, – я выгнул ладонь лодочкой, показывая Никите. – Сам придумал или подглядел где? – с иронией проговорила Ирина. От отца ей достался недовольный взгляд. И что ты вновь лезешь, успокоиться не можешь? – Я слышал, есть в философии такое направление, как логика, не слышали, Ирина? А жаль, я думаю, стоит ознакомиться. Никита засмеялся, а Димитр улыбнулся и начал переводить мой ответ, ведь я говорил на своем языке. – Думаю, надо попробовать заказать у ювелира несколько штук, – задумчиво проговорил Никита, не преставая рассматривать вилку. – Зачем несколько? Закажите одну, с нее сделайте форму и залейте металлом, так дешевле выйдет, да и на продажу можно будет делать. Они конечно не настолько украшена будет, но все же. Никита изумленно на меня посмотрел, как и мои родичи. – А ведь действительно, можно попробовать, хорошая идея, Яромир, – задумчиво произнес Никита. – ??? ????? логику ??? ????? изучали, – проговорил Фома. И Димитр мне перевел: Фома сказал, что они еще не изучали логику в школе. Он сейчас у нас в средней школе учится, два года назад закончил элементарную [3] . 3 Элементарная – начальная школа. – Я его потом хочу отправить учиться в аудиторию [4] , думаю, он сможет сдать в нее экзамены, а после и чиновником станет. Его хвалят учителя по риторике и словесности, – гордо проговорил Никита. Вот только после этих слов в его глазах начала плескаться тоска и какое-то бессилие вперемешку с надеждой. А дальше разговор за столом потек вполне спокойно, этакая дружеская и ничего не значащая беседа, только Ирина сидела как нахохлившийся воробей. Слуги сменили блюда, на столах оказались фрукты и различные сладости типа орехов в меду, а также выпечка. Ромеи, оказывается, те еще сладкоежки. 4 Аудиторию – высшая школа находилась в Константинополе, была полностью государственной и бесплатной, после ее окончания ученики становились элитой Империи. Я наслаждался едой и прислушивался к разговору. В основном он касался налогов и податей, которые обсуждали Никита и Колояр, и, судя по возмущенному голосу Никиты, налогов он платит много. Налоги платит любой ромей со своей деятельности, в том числе нищие и проститутки, а также есть отдельные виды налогов: налог на устройство крепостной стены, подушный, он платился от количества членов семьи. Вроде десятый век, а налоговое зло уже процветает. Попрощавшись с семьей Никиты, мы двинулись на постоялый двор, где после столь сытного обеда меня сморил сон. – Яромир, вставай, – меня расталкивал Володар. – Ну чего, а? – зевал и потягивался я. – Там Никита пришел, они с отцом тебя ждут. – Хорошо, – я потянулся еще раз и немного размялся, а после прошел в комнату к Колояру. Где за столом сидел напряженный Никита, а рядом и мой родич. На столе горела одинокая свеча, освещая комнату, а за окном уже наступил вечер. – Ну, тебе удалось узнать? – у Никиты тряслись руки. – Да, – я сел напротив них. – Не тяни, кто мои дети? – из него вырвался рык, а дядька положил ему руку на плечо. – Средние, Фома и Антония твои дети. – А-а-а-а, – Никита взвыл. – Сука, какая же она сука, – выругался ромей, а после опустил голову на стол, и я услышал, как он начал всхлипывать. Да, жалко мужика, мне даже неудобно стало. Дядя махнул мне рукой, мол, уходи. Ага, щас! Это еще не все. Дождавшись, когда Никита успокоится и поднимет свои красные глаза, я продолжил: – Дмитр, Ирина и Римма, они родичи не только по матери. – Чего? – Колояр аж подпрыгнул с лавки, а Никита уставился на меня. – Отец у них один, – добил я мужиков. – Тварь убью, придушу, – начал бушевать Никита, и дядьке пришлось его схватить. – Схожу-ка я за вином, – и отправился вниз. А внизу за столом, поедая фрукты, сидели мои братья и друзья. – Все сказал, – развел руками. – И чего, кто его дети-то? – с интересом спросил Гоститивит. – Знаешь, Гостивит, кто знает, тот знает, а остальным нечего, – отрезал я. – Никите сейчас и так плохо, будем мы еще сплетни за его спиной разносить. – Яромир прав, то не наше дело, – поддержал меня Дален, и родичи закивали, хотя по их лицам было видно, что узнать им, ой как хочется. – Да чего, я только спросил, – насупился Гостивит. – А я только ответил. – Красавица, принеси два кувшина крепленого вина, три кружки и фруктов каких-нибудь, – я обратился к работнице постоялого двора. И спустя пару минут заказанное стояло на столе. – Пойду проведаю их. Вернувшись в комнату к Колояру, я услышал конец слов Никиты. – А ведь я ее любил, эту суку, а видишь, как вышло. Нет веры этим бабам, они готовы в любой момент предать. Я ей как себе верил, эх! Я молча поставил кувшины на стол и разлил по кружкам вино. Никита подхватил кружку и опорожнил одним махом. – А я догадываюсь, с кем она, – горестно вздохнул Никита. – Так, может, его, – и Колояр всадил нож в столешницу. – Можно попробовать, но непросто это будет, да и не знаю я точно, а вдруг ошибаюсь. – Никита прикрыл глаза. – Я вот думаю, если это было не один раз, ведь отец один, то им же должен был кто-то помогать и прикрывать их делишки, а то попались бы. – Точно, – Никита открыл глаза и подскочил со скамьи. – Это тогда точно он. – О ком речь-то? – и дядька задумчиво почесал голову, а я приложился к бокалу. – Сосед мой, у нас поместья рядом стоят, я по его совету и управляющего в поместье взял, вот он их и покрывал, старая гнусь, суки, твари, – и Никита вновь начал бушевать. – Так давай их обоих убьем, да и все. – Сосед – младший брат чиновника, который налоги собирает, просто не получится, здесь крепко думать надо. – Так управляющего давай расспросим, заодно и понятно все станет, – задумчиво протянул Колояр. – Это да, это можно. – Завтра тогда едем в поместье к тебе? – спросил Колояр. – Нет, если есть в этом его вина, я же его удавлю, и это трудно будет скрыть, а у управляющего есть своя семья, да и сосед обязательно в это дело сунет нос. – Я его вызову к себе срочно и скажу, чтобы продуктов захватил, он на телеге и поедет, а мы его схватим по дороге, там есть рядом руины башни, там и расспросим хорошенько. – Это понятно, с детьми что делать-то будешь? – Колояр решил спросить о больном. – А я и не знаю, выгнать бы их с глаз долой или удавить. Так рука не поднимется, я уже думал, это же мои родные, я их растил. Я Димитру первый кубок с вином наливал, а Ирина ко мне бегала, о своей первой любви рассказывала. Да и Римма, она еще маленькая. Я не знаю, вот честно не знаю, что делать, – Никита сидел и покачивался, словно находился в каком-то трансе. – Эх, – он тяжко вздохнул и вытащил из своей сумки пухлый кошель. – Спасибо, что сказал и не оставил меня в неведенье, это тебе, – протянул его мне. От денег я бы не отказался, но брать их от Никиты, в такой ситуации ну его нафиг. – Я помогал вам как другу своего родича, не оскорбляйте меня и уберите эти монеты. – Дядя смотрел на меня одобрительно. – Действительно, я уже и забывать стал, что вы другие, не ромеи, – и Никита мне улыбнулся, и протянул руку. – Прими тогда мою дружбу, Яромир, в моем доме ты всегда найдешь ночлег и помощь. – Я с радостью принимаю твою дружбу, и, если тебе когда-нибудь потребуется помощь, ты знаешь, где ее искать, – и я пожал руку Никиты. – Ладно, я вниз пойду, ребят предупрежу, чтобы много вина не пили, а то у нас завтра дело, я так понимаю, – и под внимательными взглядами Колояра и Никиты я отправился вниз. ### С утра дядька и Никита ушли, наказав их дожидаться, а мы остались завтракать. Закончив завтрак, я попросил собрать еды на пятерых, и за пару медных монет мне это сделали. А к таверне уже подъехали дядя и Никита, сидя верхом на лощадях и захватив еще пятерых для нас, значит, Гостивит и Дален едут с нами. Не став терять времени, мы забрались в седла и поехали вслед за Никитой. Он вывел нас через какие-то небольшие ворота из города, а потом мы проехали немного вдоль стены и оказались на широкой торговой дороге, по которой тянулись торговцы. Дорога лежала между холмов, на которых рос лес. Мне казалось, что здесь нет таких лесов, как дома, но все же вот они росли и тянулись вверх. А на вершине одного из холмов возвышался византийский военный форт, контролируя подступы к городу, было видно, как на одинокой башне, сверкая доспехами, воины несут свою стражу. Да, красиво, а вокруг гористая местность и море, тишина и покой. – А вон там живет наш знаменитый столпник, – Никита придержал лощадь и указал на большую тропу. – Это кто такой, столпник? – поинтересовался я. – Это святой отшельник, который живет на небольшой площадке, словно на столпе. Он с нее не сходит, там ест, спит и молится. Он свят в своей аскезе, отринув мирское, он молится во спасение этого мира. У него не зазорно спросить совета, к нему многие приезжают, даже большие сановники. Наш столпник уже тридцать лет и три года не сходит со своего столпа. – Есть легенда, что к нему прибыл большой сановник из Персии, чуть ли не сам шах, и просил совета, и в его подставленные ладони упал червь, что грыз тело столпника. Тот прикрыл ладони и когда вновь их открыл, вместо червя был большой драгоценный камень, изумруд, что сиял всеми гранями в лучах солнца так, что на него больно было смотреть, – Никита закончил свой рассказ. – То есть за всё время, что там живет, он так и не сходил на землю? – поинтересовался я. – Именно, – кивнул Никита. – А как же он ест, или он вовсе не ест и святым духом питается? – не удержался я от вопроса. – Еду ему в корзину складывают, и по веревке он ее поднимает к себе на столп, что положат, тем и сыт, – пожал плечами Никита. Однако я даже и не слышал ни о чем подобном, столпник, надо же. – Здесь поворачиваем, – и Никита указал на сворот с тракта. Мы съехали на небольшую дорогу, которая виляла между холмов. Спустя полчаса езды по ней возле одного из холмов Никита остановил лощадь и спрыгнул с нее. – Лошадей в руинах спрячем, а здесь спрячемся и будем ждать моего дорогого управляющего. Правда, до руин башни добраться было не так просто, никаких троп или дорог к ним не вело, так что приходилось идти по грудь в траве, еще и коня в поводу вести. – Никита, – окликнул я его. – А? – А здесь змеи есть? – я напряженно вглядывался в траву. – Конечно, есть, разные, и безобидные гады, и ядовитые, а что ты спрашиваешь? – Не люблю змей, – я аккуратно обошёл подозрительные камни. От башни действительно остались одни руины. Возможно, когда-то она была трехэтажная или больше, но сейчас остались только стены первого этажа, давая возможность укрыться от ветра, который дул на холме. – Дален и Гостивит, остаетесь здесь и смотрите за лошадьми, – распорядился мой дядька. – А что это мы остаемся, вон, Яромир с вами идет, – возмутился мой друг. – Потому что я так сказал, – отрезал Колояр. А мы начали спускаться к дороге вниз. Глава 4 Часа два мы пролежали в траве, пока не услышали скрип колес телеги, походу, наш пациент катит. Наконец-то, а то лежишь, потеешь на солнышке, так еще и не поговорить ни с кем. Самое отвратительное, что рядом со мной на плоский камень выползла змеюка, которая и пригрелась на солнце, вот кто больше всего меня нервировал. Так что мне пришлось отползать от своей изначальной лежки, а дядька Колояр на меня зашикал. Определив, что это тот, кого мы ждем, Никита смело поднялся и вышел на дорогу, позвав с собою Колояра. – Юстин, стой, – прокричал Никита, вскидывая руку. Я же выглядывал сквозь траву, Юстин был уже в возрасте, седая и ухоженная короткая борода и большая лысина на голове, да и пузо не прибавляло его фигуре стройности. – Никита, а ты чего здесь, сам решил наведаться в поместье? – Юстин крутил головой, пытаясь понять. Однако пара хороших ударов от Колояра заставила его поплыть, а Никита, ударивший следом, и вовсе вырубил бедолагу. – Эй, – обернулся и прокричал дядька, – сюда идите. Мы мигом оказались возле него, а они уже стаскивали Юстина с телеги. – В общем, надо телегу чуть дальше прогнать, лошадь отпустить, справа будет речка, что в море течет, туда и столкнете телегу, хорошо? – Никита нас осмотрел. Мы лишь кивнули и втроем полезли на телегу. – Горисвет, ты с нами, Яромир с Володаром и вдвоем управятся. Направил кобылу вперед прямо по дороге. Она шагала мерно, никуда не спеша, и спустя час мы увидели небольшую речушку, о которой и говорил Никита. – Яромир, – отвлек меня Володар. – Аюшки, – я обернулся к нему, а он шуровал в телеге. – Здесь семь кувшинов вина, ну, жалко его топить, давай заберем. – Жалко, но давай возьмем четыре, нам обратно пешком топать. – Ну хорошо, – было видно, что братцу жаль бросать просто так вино. Распрячь кобылу не составило труда, вот только она никуда уходить не собиралась, а, наоборот, всячески начала ластиться. – Хорошая, ты хорошая, – я оглаживал ее морду, – тебе идти надо, ну что ты, старушка, сходи погуляй, – вот только у кобылы было свое мнение. Так что мне пришлось ее больно ударить по крупу, она заржала с какой-то обидой и отбежала от нас. Пока я занимался лошадью, Володар выложил приглянувшиеся ему кувшины. Столкнул с братом телегу с дороги, и, когда она скатилась вниз, мне пришлось в неё впрягаться, берясь за оглобли, а Володару вставать сзади и толкать, через пару минут мы ее спихнули в пучину вод. По пути к руинам мы с Володаром опорожнили один из кувшинов, вино было слабенькое и совсем не кислое, а главное, хорошо утоляло жажду. – За что, господин мой? Я же вам верно служил, где же я вас подвел, – раздавался из руин испуганный голос Юстина. Очнулась птичка и уже поет. Повернув и зайдя, мы увидели, как родичи спокойно сидят возле стен, а Юстина подвесили за руки на выпирающий камень. – Ты кому это рассказываешь, а, Юстин? Неужто я твою манеру изворачиваться не выучил, – вкрадчиво говорил Никита, крутя в руках нож. – Эх, все скажу, все скажу, господин, но зачем так-то? – и Юстин обвел нас взглядом. – Неужто нельзя по-другому. – Сказывай давай, – Никита уперся взглядом в Юстина. – Грешен я, господин, грешен. Продавал втихую торговцам мимо вас персики, оливы и другие фрукты, что поместье приносило, я все деньги верну, все до монеты. Неужто надо было так, а, господин Никита? – Не о том ты речёшь, Юстин, все извернуться хочешь, – и Никита покачал головой. – Так я не понимаю, в каких грехах вы меня вините, я же предан вам был и всей вашей семье, аки пес, – у Юстина даже на лице выступили слезы. – О грехах мне тут толкуешь, о вере вспомнил, а что же раньше не вспоминал о том же грехе прелюбодеяния, а, Юстин? – у Никиты играли желваки на лице, а голос был угрожающий. Было такое впечатление, что он еле держит себя в руках. Вот только на секунду на лице Юстина промелькнуло понимание. – Не знаю ничего, господин, о чем вы говорите. Ничего не знаю, я только верно вам служил, – заскулил управляющий. – Я же тебя на куски резать буду, тварь, пока ответ не получу, пока ты в муках не сдохнешь, – начал бушевать Никита. – Убийство – это грех, нельзя, нельзя, так в заповедях сказано, пощадите, господин, я ничего не знаю и не ведаю, – продолжал брехать Юстин. Походу, это надолго, попробую немного помочь. – Никита, дозволь мне поговорить с этим червем. Только переводи, – я обратился к своему новому другу. Никита бросил на меня бешеный взгляд и кивнул. – Смерть – это привилегия, и будет облегчением твоим, ты сам будешь молить о ней, но тебя никто не услышит. – Я приблизился к Юсину и смотрел ему в глаза с веселей ухмылкой. – Для тебя ад будет уже здесь, на земле, а за дела твои никаких райских кущ у тебя и не будет. Никита переводил мои слова, и, когда он закончил, я вновь начал говорить. – Так что грех убийства на Никиту не ляжет, ты проживешь столько, сколько отмерил тебе бог, и каждый день будешь молить о смерти, но тебя никто не услышит и никто тебе ее не дарует. Никита вновь взялся за перевод, ни он, ни Юстин, ни родичи не понимали, о чем я толкую. – Сначала мы отрубим тебе руки по самые плечи, а после и ноги по самую задницу. Ты будешь орать и молить о пощаде, рассказывая все, что надо, а после мы отрежем тебе уши, выколем один глаз и последним вырвем твой поганый язык, – мой голос стал вкрадчивым, словно я девушке шепчу нежности на ушко. – И таким ты будешь жить всю оставшуюся жизнь, ты ни слова не сможешь сказать и не услышишь других, будешь смотреть на этот мир своим единственным глазом, а Никита будет о тебе заботиться всю оставшуюся жизнь. Ты будешь молить о смерти, но ты ее не получишь и в этих мучениях проживешь очень долго, и никакого греха убийства. Юстин молчал, а его глаза округлялись по мере перевода Никиты, и того, как в его голове появлялась картина, которую я рисовал. Пленник вздрогнул и я увидел, как у пленника мокнут штаны. – Нет! Только не так, я все расскажу, убери его, убери, – Юстин начал верещать и забился в своих путах. Я же отошел к своим родичам. – Это жестокая казнь, – с дикими глазами посмотрел на меня Горисвет. – Главное, он в нее поверил, и нам не придется здесь проводить весь день, – пожав плечами я ответил брату. Юстиан начал говорить и рассказывать, как недодавал плату слугам и присваивал её себе, как разбавлял вино, подающееся на стол к Никите, как пользовал рабынь и служанок. А также как помогал соседу Никите, Аристарху. Как он провожал его в опочивальню к Агнии, а ведь поначалу она его не пускала и даже те подарки, что дарил Аристарх, выкидывала в помойную яму. После сердце Агнии все же растаяло, и она начала пускать в свою опочивальню Аристарха, а Юстин за свою помощь получал хорошее вознаграждение, да и сына смог пристроить чиновником благодаря протекции Аристарха. – Ах ты тварь, – и Никита в бешенстве набросился на Юстина и начал бить его ножом. – Тварь, сука, урод, – не успокаивался Никита, продолжал наносить удары уже по трупу Юстина. И лишь спустя минут пять он успокоился и сел на камень, прикрыв голову руками, мы же предпочли выйти и оставить его наедине со своими мыслями. Сколько прошло времени, черт его знает, может, полчаса, а может, и час, мы с родичами успели распить два кувшина вина. – Дайте и мне выпить, – раздался надтреснутый голос Никиты. Глотнув вина, он достал нож, его окровавленное лезвие сверкнуло на солнце, он полоснул себя им по руке, и кровь закапала по камням. – Клянусь, что Аристарх умрет, за зло, что причинил мне и моей семье. Кажется, у вас так клянутся, – и он с горькой улыбкой сжал ладонь. – Давай ладонь, вылечу, – я предложил ему свою помощь. – Нет, – он помотал головой, – я должен об этом помнить. Мы схоронили тело Юстина под камнями и отправились до речки, в которой Никита смыл с себя кровь, и мы вернулись в город. Никита выкупил по хорошей цене весь товар Колояра, и мне за мою долю янтаря досталось восемь золотых монет. Дядька занимался закупкой товара, и покупал он в основном шелк и специи, так же взял две бочки оливкового масла и бочку сушеных фруктов. Никита приходил по вечерам, и они пили вино с дядей, он изменился, стал более молчаливым и угрюмым. Он, похоже, и сам не знал, что делать дальше. Я же с родичами и друзьями шатался по городу и расширял практику владения языком. Некоторые слова, конечно, путал, да и не все понимал полностью, но главное, меня уже понимали местные, и я мог с ними говорить. Через несколько дней дядя будет отбывать обратно, все же здесь ненадолго, а путь домой более трех месяцев займет. Я остаюсь, но, как это сказать дяде, не знал, да еще и с Гостивитом и Даленом тоже поговорить следует. А путь я примерный себе наметил, из Трапезунда до Колонеи, а дальше на Севастию, а потом будет прямая дорога до Константинополя. Почему не морем, так хотелось прогуляться по Империи и посмотреть на все собственными глазами. Утром, уже собранный и со всеми вещами, я сидел в таверне, ожидая, когда выйдет дядька Колояр. А вот и он, я поднялся со скамьи. – Зрав будь, – поприветствовал я родича. – И ты будь здрав, а ты чего это с вещами, собрался куда, успеешь? Ведь мы уже завтра отбываем обратно, – дядька озабоченно смотрел на меня. – То мне ведомо, только я с вами не пойду обратно, – и я опустил голову, винясь перед родичем. – Куда это ты собрался, – Колояр меня не понял. – В Царьград пойду. – Ополоумел, что ли? Что я отцу твоему скажу брату своему, и матери твоей, а? На меня смотри, взгляд он отводит, ишь чего удумал-то, – и дядька сел за один из столов и начал бить пальцами по столешнице. Я же поднял взгляд и посмотрел в его глаза, он переживал за меня и беспокоился. – Скажи, что я вернусь! – Вернется он, ишь, мужем себя почувствовал, – и дядька тяжко вздохнул. – Понятно, сиди здесь, я сейчас, – и он направился в корчму. – Уходишь, значит? – от дверей раздался голос Горисвета, рядом с которым стоял Володар. Я только развел руками, сами видели, да и слышали все. – Понятно, ну удачи тебе, братец, тогда и легкого пути, – и мы обнялись с братьями. – Только с друзьями сам будешь объяснятся, – добавил Володар. – Конечно. – И вы здесь уже, знаете, да? – Дядька обвел нас взглядом. – Вот всыпать бы тебе, эх. Вот держи, – и дядька протянул мне пяток золотых монет. – Благодарю, но не надо, у меня есть. – Бери, я сказал, нос он воротит, и слушай сюда внимательно. По паре монет спрячь в обувку и в пояс обязательно, часть сменяй на серебро и медяки. Их и носи всегда с собой, коли украдут или потеряешь, не жалко будет, понял? Остальные деньги спрячь и не показывай зря. Со стражами сильно не спорь и не ругайся, да и не задирайся первым, не дома. Вырос на нашу голову, словно братец мой Велибор, тому тоже все дома не сиделось, и где он теперь? Иди с глаз моих долой. – Мне еще с друзьями попрощаться стоит, – я виновато пожал плечами, и направился в комнату к друзьям, они уже встали и протирали глаза. – А ты куда это собрался, Яромир? Опять по городу гулять, и даже нам ничего не сказал, – позевывая, спросил Гостивит. – Нет, друзья, я ухожу, – и грустно усмехнулся. – А куда уходишь-то, к обеду вернешься? – спросил Дален. – Нет, не успею. Я в Царьград иду и обратно домой не поплыву. – Чего? – Госитивит вылупился на меня во все глаза. – Ты, братец, погодь, – шикнул на него Дален. – То есть ты сейчас уходишь и, видимо, давно это задумал, а нам ни слова даже не сказал, – недовольство так и звучало в словах Далена. – Вот сейчас говорю, попрощаться пришел. – Попрощаться, Яромир. Я думал, мы друзья, мы испытание вместе проходили, мы с лесным народцем вместе бились, мы Тишило вместе по лесу несли, а ты попрощаться, – начал заводиться Дален. – Мы бились вместе с тобой и с твоими родичами против пруссов, и у нашего града против данов. А ты вот так? – Дален перешел на крик, стоял и сжимал кулаки. – Дален прав, разве так друзья поступают, ты отчего раньше не сказал? – тут и Гостивит встал и волком на меня уставился. – Вот так, – я развел руками, – не хотел вас обидеть. Я не знал, что им сказать. – Не хотел бы, так сразу бы все сказал и нас с собой бы позвал, тоже мне друг. – Дален, немного успокоившись, уселся на кровать и смотрел на меня, не отрывая глаз. Может, он и прав, и не стоило мне таиться от них. – Простите меня, други мои, за то что сразу вам не открылся. Я в Царьград иду, пойдете со мной? – А я бы сходил, здесь красиво, – протянул Гостивит. – И кормят вкусно, – согласился Дален. – Вот только если бы позвал нас друг, то тогда можно было бы. Они словно разговаривали между собой, не обращая на меня внимания. – Ага, только маменька скучать будет, да и сестренка. А батька потом опять выдерет, – и Гостивит почесал задницу. – Вот только плохо нас зовет с собой Яромир, вот если бы хорошо позвал, тогда да, тогда конечно. – Да, отец обязательно выдерет, но я бы все равно сходил, нашим бы потом рассказывал, как в самом Царьграде побывал. – Друзья, простите меня, не со злого умысла обидел вас. Пойдемте со мной в Царьград. – Ну что, простим его, Гостивит, а? – и Дален хитро на него взглянул. – Простим, – махнул головой Гостивит. – Вроде хорошо просил, а? – продолжил Дален. – Хорошо, можно и сходить, коли друг зовет, – ответил ему Гостивит. – Спасибо, друзья, – мне было очень приятно и одновременно неудобно перед ними. И я полез обнять друзей. – Но, но, девок так обхаживать будешь, – возмутился Дален, а Гостивит довольно улыбался. Ребята быстро собрались, пару раз проверив комнату, что ничего не забыли, и мы вместе выдвинулись. Захватив внизу свои вещи, я обнялся с родичами, и мы присели на дорожку, а после отправились в путь. По совету дяди я зашел к одному из торговцев и смог поменять золотые монеты на более мелкие: серебро и медь. Дальше наша дорога лежала по торговому тракту. Ночевать приходилось возле дороги под открытым небом, провизию покупали во встречающихся селениях. Нас иногда даже торговцы подвозили, слушая наши рассказы о доме. Вполне приятное было путешествие. И за неделю мы добрались до Колонеи, небольшой такой городишко, стоящий на перекрестке дорог, через который двигались торговцы в разные направления. – Что, давайте сначала в корчме пообедаем да вещи сбросим, а после и в бани сходим. – Конечно, сначала в корчму, не голодным же в баню идти, – высказал свое мнение Дален. Побродив немного по городу, мы нашли вполне приличную корчму, где и решили остановиться на пару дней, рассчитавшись с хозяином одной серебряной монетой. В зале народа было немного, только пара столов занята. За одним из которых сидела, на мой взгляд, молодая знатная ромейка с двумя телохранителями. Остальные столы занимали торговцы, которые могли быть и персами, и арапами, и еще хрен знает кем. Скинув вещи в комнате, мы спустились обратно, народу стало больше, и зал корчмы продолжал наполняться людьми. Заняв столик в углу, я заказал еды и вина. В ожидании заказа осматривал зал и успел заметить, как между двух столов, за которыми сидели торговцы с охраной, сначала вспыхнула словесная перепалка, а потом и полноценная драка. В стороны полетели глиняные кувшины и тарелки, и драка понеслась по всему залу, в нее включались все новые и новые участники. Спустя мгновения в таверне дрались все, в ход пошли ножи. Нам с друзьями тоже пришлось участвовать, отстаивая наш угол. – Аааа, – раздался рядом женский вскрик. Быстрый взгляд в сторону и я увидел, что молодая ромейка осталась только с одним охранником, второй валялся на полу. Я взглядом успел заметить, как и его ткнули ножом. Блин, жалко девчонку, ведь зашибут сейчас. Черт с ним, за милых дам, за милых дам. – Гостивит, Дален, – я старался перекричать шум толпы. К девчонке прорываемся, хватайте её и на выход. – Ага, – только и донеслось от друзей. Впустив в себя силу жизни, я поднатужился, поднял скамью и запустил ее вперед. Скамья была тяжеленой, их что, специально такие делают? Короткий полет скамьи и для нас образовался коридор, среди мешанины тел, и мы рванули вперед. – Ты куда лезешь, тварь, – я вбил кулак в морду какому-то бородатому мужику, который уже тянул свои руки к визжащей ромейке. Дален подхватил ее за руку, заодно и ее охранника схватил, а мы с Гостивитом двигались с боков, принимая на себя удары и раздавая свои. – Фух, живы, – мы вывалились наружу из таверны. Прямо перед моим лицо застыло острие копья! Глава 5 Это оказались стражники! Быстро они прибыли, прекратить беспорядок в корчме. С нами они не церемонились, пару ударов куда придется, содрали пояса, на которых висело оружие, и в каземат. Нас втолкнули в камеру. Вот и все, Яромир, жизнь пошла по наклонной, ты в тюрьме. Недалеко ушли от Трапезунда. В камере было темно, лишь из-за решетчатого окна лился тусклый свет. На полу была расстелена солома, а вдоль стен лежали обычные доски, на которых и расположились присутствующие сидельцы. Но главное – это запах, удушливый запах человеческих тел и испражнений. Возле двери стояло ведро, которое и было местным туалетом. В общем, не курорт. – Ох, – раздался стон охранника ромейки, которого повязали вместе с нами. Хорошо, что ее вместе с нами не отправили, просто отволокли в сторону и все. Нас повели в тюрьму, а оставшиеся стражники пошли на приступ. – Эх, надо было в баню идти первым делом, – пробормотал Дален и уложил раненого охранника на доски. – Эт да, – вторил ему Гостивит. Я оглянулся, местные обитатели не обращали на нас внимания. Да, неплохо ткнули, в самое пузо. Как жив-то остался? Надеюсь, смогу вылечить. Приложив руку к ране, я выпустил свою силу, она покидала меня полноценным потоком, и я чувствовал, как пустеет резерв. Больше половины своих сил потратил, но рана сомкнулась, и парень спокойно задышал. Вот и хорошо, вот и отлично. Приложив ладонь к его голове, я вновь выпустил свою силу, погружая мужика в сон. Усевшись на досках, я вновь осмотрелся. Люди здесь разные сидели, кто в лохмотьях, а кто и вполне прилично одет. – Яромир, как думаешь, мы надолго здесь? – спросил Гостивит. – Не знаю, может, с утра выпустят, а может, и пару дней придется посидеть. – Лучше с утра, а то я так и не жравши, – с грустью проговорил Дален. – Хотелось бы, – я с ним был согласен. Дверь внезапно распахнулась, освещая нашу камеру, и внутрь втолкнули парочку человек. О, знакомые все лица, эти сидели за соседним столом в корчме и тоже участвовали в драке. Мужики осмотрелись и уместились на досках, негромко обсуждая что-то на непонятном мне языке. Я прикрыл глаза, погружаясь в дрему, как за дверью послышались крики, и она вновь открылась, два стражника держали вырывающегося ромея и забросили его в камеру. Он поднялся с пола и сразу бросился к двери, начав в нее колотить. – Я не виноват, просто вино выпить зашел, слышите, я ни в чем не виноват. Это все эти варвары устроили драку, выпустите меня, слышите? Бум, бум, бум, продолжал он колотить в дверь. – Уймись, мешаешь, – раздался вальяжный голос кого-то из сидящих людей. – Но меня же несправедливо арестовали, я же ничего не сделал, еще Сократ говорил, что справедливость – это благо закона. – Плевать, уймись уже. – И не подумаю, – ответил ромей и вновь начал долбиться в дверь и орать о несправедливости. Дверь распахнулась, и стражник отвесил плюху крикливому и тот затих. Камера неспешно наполнялась новыми людьми, и мест, чтобы сидеть, было уже не так много, так что приходилось тесниться. Над нами завис какой-то араб, и за его плечами стояла еще парочка человек. – Пшли вон, это наши места, – с каким-то жутким акцентом он произнес по-гречески. Он что, в нас самое слабое звено увидел? Дален уже был готов вскочить и кинуться в драку, поняв все по тону араба, еле успел положить ему руку на плечо и удержать. Я выпустил свои силы, свой дар. От правой руки пошли волны воздуха, разгоняя духоту в камере, и рука осветилась голубым светом, над левой же зажегся зеленый огонь. Я медленно и не спеша поднялся во весь свой рост, смотря сверху вниз на араба. – Ты, верно, смерти ищешь? Он отпрянул от меня в ужасе, что-то зашептал на своем языке. Проводив его взглядом, я спокойно уселся на свое место и прикрыл глаза, проваливаясь в легкую дрёму. Ночью просыпался пару раз, и спать было неудобно, да и от количества народа стало душно, так что я призывал силу ветра и разгонял спертый воздух. Утром меня разбудил спасенный охранник, резко подскочивший со своего места и начавший вертеть головой. – Да сядь уже, – и я показал на его место. Он внимательно на меня взглянул, но все же послушался. Из небольшого окна уже лился предрассветный свет, и я смог его внимательно разглядеть. Ему не было еще тридцати, черноволосый, с ухоженной короткой бородой и темными глазами, от правого глаза вниз шел уродливый шрам. – Елена, где она? – он с вопросом смотрел на меня. – Елена – это твоя госпожа? Он просто кивнул. – Была жива, – после моих слов он вздрогнул. – Когда мы выбежали из корчмы, нас встретила стража и повязала, а её отогнали в сторону, ты разве не помнишь? – Так, значит, мы в тюрьме, то-то смотрю, место знакомое. Значит, она жива, это хорошо, – он выдохнул и облокотился о стенку. – Нет, не помню, я помню, как в меня ткнули ножом, а после перед глазами все поплыло, еще помню, как вон тот парень меня подхватил, а потом я очнулся здесь. А где рана, я же должен был умереть, – и охранник начал осматривать свой живот и еще не до конца затянувшуюся рану. – Вон того парня, – я указал на друга, – который вас вынес на своих руках, зовут Дален, мог бы сказать спасибо. Рану твою я вылечил, а то и в правду помер бы, – я с ехидцей на него взглянул. – Врешь, рана не могла затянуться за одну ночь, – он с недоверием на меня смотрел. – Ни один лекарь не смог бы такое чудо сотворить. – А я смог, у меня сильный лекарский дар, – и я выпустил силу жизни. Он удивленно уставился на зеленый свет, который исходил от моей руки. – Ты одаренный божьей милостью, да, ты бы смог залечить такую рану. Прости меня за недоверие и спасибо, что спас мою жизнь и вытащили из таверны. Я ему кивнул, принимая благодарность. – Меня зовут Влас, – и он протянул мне свою руку. Которую я пожал, а хватка у него была крепкая. – А меня Яромир. – Думаю, если с Еленой все в порядке, она вытащит нас отсюда или её жених, – с уверенностью проговорил Влас. – Было бы хорошо, не нравится мне здесь, воняет, да и общество не лучшее, – и я обвел взглядом камеру. – Ага, – он был полностью согласен со мной. – А что вы в таверне-то делали? Я сомневаюсь, что твоя госпожа часто по таким местам ходит. Влас ответил не сразу. – Госпожа с женихом условились там встретиться, его на границу послали, и он должен был быть здесь проездом. Вот она и решилась с ним увидеться, а мы ее сопровождали. – Понятно, – и я вновь прикрыл глаза, погружаясь в дрему. Спустя час меня разбудил скрип двери, и в камеру прошел стражник и рослый воин в ламеллярном доспехе со светлыми длинными волосами и бородой, заплетенной в косу. Он внимательно вглядывался в узников. – Ты Влас? – он обратился к моему соседу. – Да. – Собирайся, и вы тоже, – он кинул взгляд на нас с друзьями. Вот, видать, и то самое обещанное спасение. И мы двинулись за этим воином, на выходе из здания нам вернули наши пояса с оружием. Выйдя из тюрьмы, я увидел Елену в окружении воинов. Рядом с Еленой стоял второй охранник, который был рядом с ней в корчме, я его узнал только по одежде, так как его лицо было сплошным месивом. Среди стоящих воинов выделялся молодой парень слегка за двадцать лет с чисто выбритым лицом и черными волосами, он был в богатом доспехе и с алым плащом. – Вот и твой охранник, Елена, а ты беспокоилась и говорила, что он ранен и умирает, – воин с неодобрением покачал головой. Ты не смог защитить свою госпожу, но пусть твою судьбу решает её отец, мне до тебя нет дела, – обратился он к Власу. – А вы, – и он посмотрел на нас своими карими глазами. – Благодарю, что не дали в обиду мою невесту. И воин, что забирал нас из тюрьмы, протянул кошелек с монетами. – Благодарю, – я взял кошель, – но мы не ради благодарности помогли, и Влас действительно был серьезно ранен, – я решил вступиться за него. – Да ну, что-то я не вижу на нем ран, – усомнился молодой парень в моих словах. – Это так, рану я залечил, у него остался шрам на животе, – и в который раз за сегодня я продемонстрировал свою силу. – И что ты вот так за ночь можешь залечить любую рану и спасти от смерти? – он задумчиво меня осматривал. – Нет, не любую, от смерти нельзя вылечить, но многие раны я смогу излечить, – я спокойно отвечал. Сзади меня переминались с ноги на ногу Гостивит и Дален, не понимая, о чем мы говорим, я им говорил, учите речь здешнюю. – Еще что умеешь и можешь? – на меня смотрели уже с неподдельным интересом, что-то прикидывая. – Биться могу, стреляю из лука неплохо. Дар воздуха еще у меня есть, – и я пустил волну ветра от себя. – Хех, – улыбнулся парень. – Юхан, давай ты. Уже знакомый нам воин топнул ногой, и спустя секунду рядом с ним из земли вылез земляной шип мне по пояс и толщиной с мое бедро. О как! Одаренный, и я с уважением на него посмотрел, а он ухмыльнулся и подмигнул мне. – А они что могут? – и парень кивнул на моих друзей. – Биться могут, Гостивит хорошо следы читает, а у Далена удар сильный. – Ну-ну, – только и проговорил парень. – Пойдете ко мне в Букеларии? – спросил парень, продолжавший нас разглядывать. Чего? Какие Букеларии? – В личную дружину зовет, соглашайся, парень, – прозвучал голос Юхана возле моего уха. Личная дружина, а ведь это неплохо, опыта наберусь, ведь жизнь у меня явно мирной не будет, и посмотреть изнутри на византийскую армию не помешает, да и знакомств заведу, что тоже весьма хорошо, а на Царьград и потом можно посмотреть. – Друзья, нас в личную дружину зовет вот этот знатный ромей, я думаю, стоит согласиться. – В личную дружину? – удивились друзья. – И доспехи такие же дадут? А что, можно, – согласился Дален. Гостивит вовсю осматривал броню воинов, словно уже ее примерял. – Мы согласны. После знатный ромеец кивнул Юхану, и перестав обращать на нас внимание, начал разговор с Еленой. – Вы не прогадали, – протянул Юхан. – Значит так, дружиной у Андроса командую я, и подчиняться будете еще и мне, ясно? – Платить будут сколько? – я решил сразу расставить все по местам. – Будут, не переживай, тебе по пять солидов в месяц, как осененному божьей милостью, – и он хмыкнул в бороду, – а твоим дружкам по два солида. Хорошая плата, не как в гвардии, у императора, но тоже неплохо. – Доспехи тоже обеспечит Андрос, как и кормежка за его счет, через три дня мы покидаем этот город, так что с рассветом через три дня жду вас. Мы остановились в доме Никифора Кайлицы, там и найдете нас. Ну, все тогда, идите. – А почему он нам предложил вот так просто без проверок? – я задал еще один интересующий меня вопрос. – По дороге из Константинополя на нас напали, и пятеро полегли, игрища у ромейцев такие между собой, – и Юхан скривился. – Вы Елену спасли, к тому же показав, что можете, и, в отличие от её охранников, целы, к тому же ты лекарь и можешь быстро лечить раны, а такой всегда пригодится. А твои друзья просто довеском к тебе пошли, вот и все. Я что-то подобное и думал. – Все? Или еще какие вопросы есть? – Юхан сложил руки на груди. – Ты ведь не ромеец, верно? – Ага, sviar [5] я. Больше вопросов нет, а то у меня дела еще. – Нет, и спасибо за совет и ответы. На что Юхан только ухмыльнулся. – Ну что, перекусить и в баню? – задал я вопрос. – Конечно, вчера так и не поели толком, – поддержал меня Гостивит. – Надеюсь, наши вещи на месте, и их не уперли, а то у хозяина той корчмы морда была хитрая чересчур. 5 Шведы называли себя svear или sviar. – Ха, да даже если и упёр, мы теперь в личной дружине у Андроса, а не просто какие-то непонятные люди. Прошли в зал таверны, который уже привели в порядок, вот только столов вчера было здесь больше. – О вот и вы, – хозяин корчмы выглянул из-за одного стола. – Я подумывал, ваши вещи уже спрятать у себя. Они на месте, в ваших комнатах. – Это хорошо, нам бы пожевать чего, – и мы уселись за один из столов. – Есть жареное мясо и арабское зерно [6] , – предложил хозяин корчмы. 6 Гречка. – Пойдет, – я кивнул, – и вина еще какого-нибудь слабого. Пока несли еду, я метнулся в комнату, отперев крышку сундука, обнаружил свои вещи на месте и, порывшись в них, нашел свой кошелек, деньги были на месте. Достав из-за пояса мешочек, подаренный мне Андросом, я высыпал монеты на ладонь, одиннадцать золотых, а я становлюсь богатеньким. Повесив на пояс кошелек с мелочью, я спустился вниз, где Гостивит и Дален вовсю предавались обжорству. Покончив с едой, я подошел к хозяину корчмы. – Как тебя звать-то? – я решил поинтересоваться его именем. – Кефалом можешь звать меня, – ответил старый ромей. – Кефал, подскажи, где у вас баня? – решил я у него узнать. – Какая именно баня, у нас их пять в городе, – с ухмылкой ответил мне старый ромей. – Самая лучшая и жаркая, – я улыбнулся ему в тон. – Тогда вам в старую надо, там лучшая, жаль только, гимнастический зал там прикрыли, но доступные женщины остались, – и он мне весело подмигнул. Все включено, вот это сервис. – Подойдет, – я покивал ему, – подскажи, как пройти туда и сколько стоить будет воспользоваться ей. – Одного серебряного на троих хватит, а если к женщинам пойдете, то еще по серебряному с носа. Значит, четыре серебряных выйдет вполне терпимо. – Сами долго плутать будете. Палант, Палант, – начал кричать Кефал. С улицы в зал забежал мальчишка. – Вот отведешь их в старую баню и потом быстро обратно, понял? – Понял, – протянул мальчонка. Он привел нас к большому зданию с красной черепичной крышей, и я кинул ему медную монету, которую он ловко поймал. Открыв дверь, я шагнул в помещение, где за столом сидел мужчина с седыми волосами и пересчитывал монеты, лежащие перед ним. Кинув на нас взгляд, он произнес: – По тридцать медяков с каждого, если принадлежности нужны, то еще по десять с каждого. Отдав ему деньги, мы получили банные принадлежности. В виде полотенца и куска ткани, чем-то напоминающего простынку, деревянного тазика и глиняного горшочка, в котором было немного ароматного и жидкого мыла. – А если к женщинам захотим? – я решил сразу у него поинтересоваться. – Когда захотите, тогда и придете, – и он махнул на дверь, ведущую в баню. Открыв ее, мы очутились в раздевалке, где стояли деревянные полки. Скинув с себя одежду и аккуратно сложив, мы прошли в следующее помещение. Вдоль стен стояли каменные скамьи, рядом с которыми громоздились бочки с водой, а сами стены были украшены мозаикой со сценами охоты. – Красиво, – восхитился Гостивит. Дален молча глазел на мозаику. – Действительно красиво. – Отдав дань искусству, мы омылись прохладной водой, которая была в бочках, и прошли в следующее помещение, парную. Парная напоминала так называемый хамам. Полы в комнате были теплые, а на скамьях вдоль стен сидели греки. Кто был голым, а кто и завернут в ткань, словно в тогу. Хорошо-то как, и грязь смыть, и погреть косточки. В следующем помещении, в которое я шагнул, была купальня, можно даже сказать, небольшой бассейн, в который я с удовольствием и прыгнул, смывая с себя пот. Моему примеру последовали и друзья. К купальне примыкала еще одна комната, где стояли большие деревянные скамьи, на которых лежали ромеи, и им делали массаж, втирая эфирные масла. Ну нет, к этому я пока не готов. Сходив пару раз в парную и поплавав в бассейне, я все же предложил друзьям заглянуть в бордель к веселым женщинам. И друзья меня поддержали в этом. Заплатив греку по одной серебряной монете, мы зашли в другое помещение. Ох, вот это был цветник, на любой вкус, если без извращений, конечно. В спутницы я выбрал себе высокую и стройную девушку с роскошными черными волосами, у которой сквозь ткань проглядывали крупные соски. Цвет ее кожи был смуглый, да и вообще, она мне показалась похожей на индианку. Надеюсь, она знакома с книгой любви [7] . 7 Кама-сутра. Глава 6 – Яромир, пошли еще раз в бани сходим, мне там понравилось, – канючил Гостивит. – Мне тоже там понравилось, – и Дален расплылся в похабной улыбке. – Вам не в банях понравилось, а совсем в другом месте, и за два дня мы там оставили больше золотого, так что нет! – Да мало ли куда мы отправимся, а так хоть насладимся, тебе жалко, что ли? – продолжал Гостивит. – Вот именно! Мы даже не закупились, по рынку еще не прошли, – меня начало раздражать поведение Гостивита. – А ты только о бабах и думаешь, дорвался до сладенького. Пустил козла в огород. – Ты и сам был не прочь к той черноволосой с большими, – и Дален попытался изобразить на себе грудь. – На себе не показывают, – огрызнулся я, вспоминая часы блаженства. – А что? Я не прочь, всегда можно помять, – хихикнул Дален. – Можно, – кивнул я, – только смотри, по пьяни Гостивит перепутает и полезет мять и целоваться, да еще куда-нибудь не туда, – и я засмеялся, увидев выражение лица Далена. – Да ну вас, – и Дален надулся. Я наконец-то смог выдохнуть, показал им на свою голову публичный дом. У парней на любое дупло в дереве встанет, как и у меня, а от того цветника, что там был, и от того, какими наслаждениями мог одарить, вообще крышу снесло. Мешки под вещи есть, одежка тоже у нас есть. Обувку бы запасную справить не помешало, но за сегодняшний день не успеем. Кольчуга у меня есть, но вот лук со стрелами я оставил у Колояра, посчитал глупым тащить. Будем надеяться, Андрос выделит не только бронь, а то я гол как сокол. Да и не помешало бы узнать, сколько такая бронь стоит, и вообще, какое вооружение продается. Возможно, стоит личное приобрести, так сказать, а не надеяться на милость Андроса. Идя по рынку, я осматривался, товары, ткани, ковры и многое другое, так это мне не надо. Значит, придется воспользоваться советом Кефала, после рынка пройти две улицы и налево, там будет оружейная лавка. – Нет, Гостивит, мы сегодня туда не пойдем, и не надо на меня так смотреть, я уже тебе сказал, – я обернулся и посмотрел на своего друга, который бросал на меня умоляющие взгляды. – Да, что ты за человек-то такой, – с грустью пробормотал Гостивит. – Хороший я человек, – с улыбкой ответил другу. Дален только хмыкнул. Я же возвел глаза к небу, смотря на белые облака. Мне так не хватает Лана рядом, спокойного и рассудительного, эх. – Вот и пришли, похоже, – и я повернул в лавку. Откинув ткань, прикрывающую вход, я оказался внутри и осмотрелся. Небольшое помещение, где вдоль стен стоят стойки с доспехами и оружием. Интересное место. – О смотрите, на тех воях похожие доспехи были, – и Гостивит полез к доспехам. – Гостивит, стой, – и я ухватил его руку, и убрал от доспехов. – Чего, я только посмотреть, – друг недоуменно на меня глянул. – Вот так смотри, а то упадут или еще чего. – В умении друга чего-нибудь сломать я не сомневался. – О, смотри, какой щит, – и уже Дален подхватил каплевидный [8] щит и начал крутить его в руках. – Я таких и не видел еще. – Я тоже, – подойдя, я начал осматривать щит. Мне казалось, они должны появиться позже, похож на те, которые я в фильмах видел про русских витязей. Я взвесил его в руке, килограмма на три потянет, да и удобный. За ним полноценно спрятаться можно. – Четыре номисма [9] стоит, – раздался молодой голос из угла лавки. 8 Каплевидный или миндалевидный тип сложился, по-видимому, в Византии. Наиболее ранние византийские изображения таких щитов датируются серединой 10 века. 9 В 960-х годах солид получает новое название – номисма . Солид – золотая монета, в не которых местах по прежнему ходит старое название. Солидная цена, хотя я думаю, его не коленке делали, цельнокованый умбон, окованный по краям железом, хорошая работа. Осмотрев щит, я отдал Далену, пусть любуется, и повернулся на голос, возле стола, скрестив руки на груди, стоял молодой парень. На вид лет четырнадцать, настоящий ромей с их греческим профилем, вид у него был уставший. – А бронь такая? – и я указал на ламеллярный доспех. – Сорок номисмов, – ответил парень. Я же вновь посмотрел на него, у него не только вид уставший, но и голос под стать. Сорок золотых, мда солидно. Еще шлем надо, боевые рукавицы, щит, который четыре номисма стоит, и оружие, это же внушительная сумма выйдет, очень внушительная. А если еще и коня хорошего, то там и вся сотня может потянуть, и это на одного воина, а если их десяток или сотня. Нет, понятно, что в Византии такие деньги найдутся. А мне как быть, если я буду свою дружину собирать? Да, можно доспехи и похуже надеть, вон хоть кольчуги или что-нибудь попроще, но с десяток-то тяжеловооруженных бойцов – это сила. Так сказать, большой и толстый довод на все случаи жизни, а это выходит от семисот монет и больше. Где же я такие деньжищи возьму? Ладно, потом об этом буду думать, так сказать, в процессе. Прогуливаясь по лавке, я остановился возле стойки с мечами. Обычные прямые мечи длиной около метра, с короткой одноручной рукоятью, спатионы, если не ошибаюсь. – А они почем? – я кивнул на оружие. – Тот, который ближе к тебе, он один с такой рукоятью, одиннадцать номисм, остальные по девять. Вся разница была в том, что у дорогого меча украшена гарда и навершие. Рядом со стойкой со спатионами стояла другая стойка с мечами. Это были не просто прямые обоюдоострые мечи, а загнутые, которые с натяжкой можно назвать саблями. Я впервые видел такое, мне казалось, что сабли появились позже, но нет, они здесь, передо мной. – А это что такое? – я взял один в руки. – Это парамирий или парамирион, меч для конницы, согласно трактату предыдущего императора Никифора Фоки, любой конный воин должен иметь, помимо спатиона, еще парамирион. Я взял в руки спатион и пармирион и сравнил их в длине, почти одинаковые, но парамирион был длиннее сантиметра на три. – А они почем? – я продолжал крутить в руках местную саблю. – Двенадцать золотых. С грустью я вернул клинок на место. – А кольчуги? – я провел рукой вдоль стоек с ними. – От пятнадцати до двадцати пяти, многое от плетения зависит или от того, вплетены ли железные пластины в саму кольчугу. – А луки у вас есть? – дошла очередь до того, зачем я пришел. – Да есть, – и парень удалился буквально на пару минут. – Вот и они, – выложил на стол два лука, один простой, к какому я и привык, а вот другой был так называемым сложносоставным. К его плечам крепились костяные пластинки, что для натяжения требовало дополнительных сил, но и выстрел был сильнее, несмотря на небольшие размеры лука. – Сколько? – я сразу вцепился в это сокровище. Хочу! – Девять золотых. Дорого, а к нему еще и колчан со стрелами надо. Если бы не благодарность Андроса, пришлось бы уйти ни с чем, а так вполне даже можно, а ведь, помимо денег от янтаря, у меня есть еще и заначка, монеты, которые мне Рознег подкинул, а там семь золотых. – За восемь возьму, – я продолжал крутить лук. – Это с Петром надо говорить, я не смогу такую цену дать, – вздохнул парень. – Так зови. Сзади раздался какой-то грохот, и я обернулся. – Оно само, я ее не трогал, – голос у Гостивита был удивленный. Кто бы сомневался. Гостивит уронил стойку с копьями. – Эх, – парень грустно вздохнул и пошел поднимать копья. Я же посмотрел на Гостивита, который начал помогать. – Что за шум? – в лавку зашел сухой старик, который подслеповато щурился. – Да, вот упало, – мальчишка показал на стойку. – Понятно, а я вижу, лук присмотрели, хорошая работа и недорого совсем, девять золотых, – начал расхваливать товар старик. – За восемь возьму, – я серьезно на него посмотрел, торговаться, как дед, я не умел, но, судя по местным ценам, придется учиться. – Хм, – ромей задумался, – если еще и стрел возьмешь больше чем на золотой, отдам и за восемь. – А еще я вещи ваши могу укрепить по медной монетке за вещь, – рядом появился мальчишка. – Укрепить, это как? – я что-то даже и не понял, о чем он. – У меня сила есть, она на вещи действует, я могу ей вещи укреплять и делать прочнее. Бронь становится тяжелее пробить, а на лезвии меча меньше зарубок остается. – Увидев, что я задумался, он зачастил: – Священник меня смотрел в самом Константинополе и сказывал, что эта сила от самого бога идет. – О как, ну давай посмотрим, – и я вытащил нож и положил перед мальцом. Он, взяв в руки, посмотрел на лезвие, немного скривился и, прикрыв глаза, начал тихо шептать молитву, в которой я разбирал только отдельные слова. А нож в его руках засиял буквально на секунду. Ну ни черта себе, еще один одаренный, и сила такая интересная. – Вот все, с вас один медный фолис, – и мальчишка улыбнулся. – Держи, – и я, выудив из кошелька монетку, положил перед ним. – Благодарю. Только укрепление полгода продержится, а после все как и было станет, – и мальчишка от меня отбежал, поглядывая на мою реакцию. Вот хитрый ромей, хотя и так неплохо. Не дождавшись от меня реакции, старик заговорил: – Ты стрел принеси колчан и тетивы две захвати, – он обратился к мальчишке. – Ага, хорошо, – и тот умчался во внутренние помещения. – А неплохо мальчишка умеет, – я поделился своим впечатлением. – Неплохо, – согласился старый ромей, – только отец его кузнецом был и мог сразу так предметы укреплять, может, и не так сильно, как он, зато навсегда. Жаль только, плохо кончил, – грустно вздохнул старик. – Это как плохо? – удивился, такой талант лелеять надо. – Ну, у него кузница была в Константинополе, да и сам он был кузнецом отменным, много к нему богатых клиентов шло, вот кому-то это не понравилось. Разорили его, кузницу и имущество забрали в счет уплаты долгов, а самого на каменоломни отправили отрабатывать оставшиеся долги. Я вот сестру с её сыном и приютил, а мальчишка способный, весь в отца, – и старик грустно улыбнулся. – Это как так разорили-то? – я аж удивился. – Ну, я сильно-то всего и не знаю, – пожал плечами старик, – вроде как заказ ему поступил на брони и мечи, да еще и в тот момент, когда у него материала не было, а он взялся, только металл заказал, но там он запаздывал, а сроки поджимали, ну он у других людей и заказал, а они с деньгами и пропали, потом через гильдию попытался, но там или не помогли, или помогли так, что только хуже сделали. Срок подошел, заказ не готов, а денег нет, вот и забрали все. – Его подставили, и заказ был подставной, – я аж нахмурился, ничто не ново под луной. – Я тоже так думаю, разве кому что докажешь, тем более если денег нет. – Да, невесело у вас тут, – я грустно усмехнулся. А старик взглянул на меня исподлобья. – А у вас что, по-другому, у кого сила и власть, тот и прав, – и ударил кулаком по столешнице. – Бывает и так, а бывает и по-другому, – и я вспомнил историю Говши, как он смог вернуться и отстоять свою правду. – Вот и у нас бывает по-разному, – и старик вздохнул. – Вот я принес, – и мальчишка положил на стол колчан и две тетивы из шёлка. Я же начал осматривать колчан, обычный, простой без всяких прикрас, не то что мой старый. Ровные древки стрел и хорошие боевые наконечники, двадцать пять их было в колчане. – За один золотой и пять серебра отдам колчан со стрелами, – произнес старик. Девять золотых и пять серебра выходит, дороговато, но чего уж, для себя беру. – Сейчас только лук проверим, – я подхватил тетиву и накинул на плечи лука. – Тетива хорошая, может долго в таком состоянии быть, – вставил свое слово старик. Я же натягивал тетиву, тяжеловато идет, непривычно, зато стрелы смогут дальше лететь. Надо будет тренироваться с этим луком. – Хорошо, беру, – достав кошелек, я отсчитывал требуемые монеты. – Гостивит, Дален, давайте свои топоры, – и первым полез доставать его из петли. – А зачем? – удивленно спросил Гостивит, но все же достал. – А ты разве не видел? – поинтересовался у него Дален. – Неа, я кольчуги смотрел, – помотал головой Гостивит. – Вот сейчас и увидишь, – ответил я. – Укрепишь? – я спросил у парня. Он кивнул и приступил к работе. – Яромир, он как ты, получается, одарённый? – схватил меня Гостивит за рукав. – А что он делает? – Вещи укрепляет, – ответил я на нашем языке. – Вы начинайте учить уже их речь, друзья. – Мы пытаемся, даже слова запоминаем, – насупился Дален. – Вот вечером сегодня и покажете, что запомнили, – только лица ребят не светились довольством. – Все, – мальчишка укрепил предметы. – Вот держи, – я положил медные монеты на стол. А сам задумался о том, что неплохо было бы иметь у себя такого одаренного, и если старик ромей не соврал, то он, как и его отец, сможет навсегда укреплять предметы. – Знаешь, а ведь я тоже одаренный, только у меня другая сила, – и я осветил помещение зеленым светом, который играл на моей ладони. – О, а что ты можешь? – у парня загорелись глаза. – Лечить людей, – и я прикоснулся к старому ромею, вливая в него десятую часть сил своего резерва. – Ох, как молодым себя почувствовал, – начал разминать плечи старик. Я лишь улыбнулся уголками губ. – А ты хочешь свою кузницу? – я обращался к мальчишке, смотря ему прямо в глаза. – Хотелось бы, – он грустно улыбнулся. – Где будет гореть самый жаркий огонь, там, где ты сможешь делать самые лучшие вещи. Где за твоими мечами и бронями будут приходить самые лучшие и сильные воины, а то и выстраиваться в очередь, чтобы сделать тебе заказ. – Конечно, хочу, – у мальчишки начали разгораться глаза, словно что-то засветилось, да и он сам словно оживал, не было уже той усталости ни в его голосе, ни в движениях. – Я вернусь за тобой, через несколько лет, и, если ты пойдешь за мной, у тебя будет такая кузница. Только твоя мастерская, которую никто у тебя не заберет, – и я положил перед ним серебряную монету. – Кто ты? – только и прошептал мальчишка. – Яромир, – и я подмигнул мальцу. – Я дождусь, – с уверенностью он посмотрел в глаза. Я лишь кивнул и, захватив друзей, пошел на выход из лавки, в которой оставил целое состояние. – Яромир, – нас окликнул старик ромей, когда мы уже вышли. Обернувшись на крик, я застыл. – Ты же понимаешь, что дал ему надежду, и у него сейчас, кроме нее, больше ничего нет. – Я дал ему не только надежду, я дал ему мечту, – и, улыбнувшись, я кивнул старику. ### Утро, самая рань, а мы, нагруженные вещами, тащимся туда, куда направил нас трактирщик Кефал. – Вот, кажется, здесь, – я остановился напротив большого и красивого дома, обшитого мрамором. Вот, значит, где остановился Андрос, дом Никифора Калийцы. За прошедшее время я все-таки немного смог узнать об Андросе. Знатный ромеец, относящийся к фамилии Вриении, не сказать, что прям элита и его фамилия входит в высшую лигу. Скорее середнячки с амбициями, которые стремятся как раз попасть в эту высшую лигу. Его семья крупные землевладельцы возле города Никеи. И назначение Андроса на границу как раз одна из ступенек в эту лигу, а именно карьера в армии Византии. Вот как раз за эту должность, я так понял, и произошел конфликт, в ходе которого и погибли его личные дружинники. Ведь на эту небольшую должность претендовала не только его семья. Отсюда становится понятен еще один скрытый смысл, почему он нас взял к себе. Мы явно новые люди в его стране и, соответственно, не можем быть засланниками противников его семьи. А северяне, готовые пойти на службу, здесь ценятся, не зря у императора есть так называемая варяжская гвардия. Да и где он возьмет здесь других воинов, которые ему нужны, не греков же брать, которых наверняка будет несложно переманить. Так что мы ему вовремя подвернулись, да и я свои лекарские способности продемонстрировал, что, возможно, и перевесило чашу весов, и он сделал предложение, от которого мы не смогли отказаться. Я оглядел парней и постучал кулаком в ворота. Глава 7 Бум, бум, бум – я колотил в ворота. Калитка открылась, и оттуда выглянуло недовольное лицо. – Чего стучишь? – раздался хриплый голос. – Это же дом Никифора Калийцы? – решил уточнить я. – Ну, чего надо-то? – мужик скосил на нас глаза, да и лицо скривил. – А то ходют тут всякие. – Андрос к себе звал, вот и пришли. Можешь Юхану о нас сказать или Анросу, – я продолжал объяснять. – Жди, – только и бросил он нам, а после захлопнул калитку. – Однако, – я обернулся и глянул на парней. А после развел руки: – Подождем. Привалился к воротам и скинул мешки, началось ожидание. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять, и на десятой минуте пошли не очень хорошие мысли. О том, что это была злая шутка, а мы сейчас зря тратим время. Об этом не хотелось думать, но мысли сами скатывались в эту плоскость. Калитка наконец открылась, и из нее вышел Юхан, я его не сразу и признал без доспеха. Одетый в шелковую рубаху, с аккуратно подстриженной бородой, которая при прошлой встрече была заплетена в косу. Я очень удивился тому, что волосы у него светлые, а борода рыжая. Да и вообще, мужчина в полном расцвете сил, лет под тридцать, а тогда он мне показался старше. – А вы чего в такую рань? – и, не удержавшись, он зевнул. – Так ты же сам сказал, чтобы с рассветом явились. – Я удивился его вопросу, или он забыл уже? – Ну да, – он, почесав бороду, осмотрел нас. – Заходите, – и Юхан махнул рукой. Мы прошли в небольшой дворик, который утопал в зелени. – Вы чьих будете? А то я признать не могу, язык вроде знакомый. А понять не могу, – он с интересом на нас посмотрел. – Славяне мы, поморы, – я медленно ему ответил. – Понятно, – Юхан еще раз зевнул, – я вас сначала за других принял, ладно. И он направился в глубь двора, обойдя дом, мы вышли на площадку с хозяйственными постройками, и вот здесь уже вовсю сновали люди, готовясь к походу. – Значит так, лошадей спросите у Агапита, это старший слуга господина Андроса, он вам выделит, вроде имеются четыре лошади, так что есть из чего выбрать. Доспехи, как прибудем, дам, подгонять надо будет под вас, щиты, ежели захотите, тоже у Агапита спросите. Я же осмотрелся, пытаясь понять, о каком Агапите идет речь, ведь людей, снующих туда-сюда, здесь хватало. – Вон Агапит стоит у телеги, – и Юхан указал на престарелого мужчину, который внимательно наблюдал за погрузкой в одну из телег. – Остальное потом, – и Юхан, развернувшись, потопал в дом. К Агапиту – значит к Агапиту. – Куда ты складываешь, остолоп, на другую сторону клади, к продуктам, не видишь разве, там вещи господина Андроса лежат, – Агапит кричал на молодого парня, который боязливо на него посматривал. – Агапит, – решил я вмешаться и отвлечь от разноса. – Чего, вы еще кто такие? – он с раздражением на нас взглянул. – Букелларии, – коротко ответил я. – Я всех букеллариев господина Андроса знаю, и вас среди них что-то не припомню, – и с подозрением на нас посмотрел. – Новые мы, недавно наняли, Юхан сказал, к тебе насчет лошадей подойти. – Это же вы помогли госпоже Елене и её воина спасли? – подозрение ушло из его взгляда, а лицо разгладилось. – Да, – я лишь кивнул. – Это очень хорошо, что Елена не пострадала от рук этих дикарей, додумалась же только с двумя охранниками в другой город приехать. – Он грустно вздохнул. – Пойдемте, – и поманил нас рукой в сторону конюшни. Конюшня была большая, все стойла были заняты четвероногими друзьями. Агапит провел к двум последним стойлам, где расположились четыре коня. – Вот выбирайте, на них ездили букеларии, которые погибли. Вы умеете с лошадьми обращаться, – и с сомнением нас осмотрел. Действительно, мы же дикари из леса, вышли и пню молились. – А упряжь на них где? – я осмотрелся вокруг. – Сейчас принесу, – и Агапит ушел, оставив нас. – В общем, разбираем себе коней под седло, – я обратился к друзьям. В ближайшем стойле было два коня, один гнедой масти, а второй игреневой с белыми пятнами. Кони были рослыми и мощными, такие легко смогут нести воина в тяжелой броне. Кони с интересом на нас посматривали своими большими глазами. Надо начинать знакомство, и я протянул ладонь, чтобы погладить. Гнедой заржал и попытался цапнуть меня за руку. Я еле успел отдернуть руку назад, это было неожиданно. – Настоящие, боевые, не хотят к себе чужого подпускать, – прокомментировал Дален за моей спиной. Выпускаю силу жизни, и тяну ладонь, на которой разгорается зеленый свет. Конь с любопытством косит глаз и принюхивается. Игреневый толкнул гнедого и тянется к моей ладони своей мордой. Гнедой же заржал в возмущении и тоже потянулся ко мне. – Мои вы красивые, мои вы хорошие, – приговаривал я и другой рукой начал их гладить. – Яромир, – отвлекает меня Дален. – Чего? – я не поворачиваю головы, продолжая. – Налево посмотри, я, пожалуй, оттуда коня возьму. Повернув голову, я вижу, как в соседнем стойле Гостивит кормит двух коней яблоками. Где же ты успел яблоки найти? Ладно, зато определись. – А тебя, кусака, я себе возьму, – и я вновь начал гладить коней. Я погасил свою силу жизни, а кони заржали, требуя еще. – О, я смотрю справились, – вернулся Агапит. – С этими осторожней, они здешнего конюшего покусали, – и он указал на Гнедого и Игреневого. У меня же в мыслях промелькнуло, что Агапит мог бы сразу предупредить об этой небольшой мелочи. – Вот, держите, – он кинул на пол сбрую. Забрав конскую сбрую, я начал седлать себе гнедого, вот только игреневый мешал, видимо, тоже хочет, жаль, что не могу забрать себе обоих, и пришлось выбирать. В конюшне начали появляться одоспешенные дружинники, которые, как и мы, седлали коней. Оседлав, мы вывели их на улицу, где продолжалась суета, и людей стало еще больше. – Готовы уже? – обратился подошедший к нам Юхан, шлем он держал в руке. Прежде чем ответить, я осмотрел себя и друзей. – Да, готовы, – и уверенно кивнул. – Вот и хорошо, – окинув нас взглядом, Юхан отправился в конюшню. Оставшееся время мы стояли в сторонке, наблюдая за суетой. В том числе за тем, как Агапит бегает вокруг трех телег и распекает слуг. Из конюшни начали появляться дружинники со своими лошадьми, что добавило еще больше суеты. – Яромир, смотри, – и Гостивит указал на появившегося во дворе Андроса. На плечах которого покоился алый плащ, который приковывал к себе взгляд. Парень осмотрел происходящие сборы и улыбнулся, а вся суета во дворе стала более упорядоченной. Все так старались, так старались. К Андросу подвели огромного коня вороной масти. У коня чуть ли дым из ноздрей не шел, настоящий зверюга, который всхрапывал и копытом бил землю. Парень запрыгнул в седло, не касаясь стремян в своем тяжелом ламеллярном доспехе. Силен ромеец. Юхан вскочил в седло вслед за Анросом и махнул рукой, отворили ворота, и они начали выезд на улицу. Вся процессия двинулась вслед за ними, а нам пришлось поторапливаться и споро залезать в седла и двигаться вперед. Эх, щиты-то забыли взять, мелькнула у меня мысль, но и лезть к Агапиту во всей этой суете не хотелось. – Парни, давайте быстрей, – не хотелось тащиться за телегами. И мы потихоньку их обогнали, а Агапит, оказывается, не возницей был на одной из телег, а на коне в легкой кольчуге ехал. Так и двигались, изредка обмениваясь фразами. Даже успели с двумя дружинниками познакомиться и рассказать, кто мы и откуда прибыли. На первый взгляд неплохие ребята, дальше посмотрим. Время приближалось к обеду, а мы продолжали тащиться по пыльному тракту и останавливаться, судя по всему, не собираемся. Мимо шли караваны торговцев, которых мы обгоняли, и они смотрели на нас с опаской. – Яромир, а какому богу у вас поклоняются? – спросил один из дружинников, которого звали Ратко, он был родом из-под Киева, наших славянских кровей. – У нас стоят большие храмы Триглава, но и других богов тоже чтут, а у вас под Киевом? – с интересом спросил я. – После того как князем стал Святослав, больше всего чтут Перуна-громовержца, он покровитель князя и его дружины, других, конечно, тоже не забывают, но основные хвальбы и требы ему кладут. А бог Триглав, он какой и что делает? – продолжал любопытствовать Ратко. – У него три лика, и он смотрит за тремя царствами, он страж. Карает своим мечом нарушителей границ и не дает темным духам попасть в наш мир или мир богов. – О, вот оно как, – протянул Ратко, а после достал из-под доспеха простой деревянный крестик. – А я вот покрестился, это же земля христиан, здесь их бог сильный, а наши земли с нашими богами далеко, может и не услышать бог, может, и тебе стоит, многие так делают, – а после спрятал крест обратно. – Я молюсь своим богам, и мой бог всегда со мной, – спокойно ответил. И это действительно так, куда я от Триглава с его поручением денусь. – Это как? – с интересом спросил Ратко. – Бог внутри меня, там, где я, там и он, несмотря на то что я нахожусь в чужих землях и далеко от дома, – я попытался объяснить ему свою позицию. – Так здесь же везде храмы ромеев и их распятый бог, а наши далеко. – И что, ведь боги не люди, что для них это расстояние? – я лишь хмыкнул. – У богов своё, у нас своё. Мой бог всегда со мной, как бы далеко я ни находился от дома, как и сила моих рук всегда со мной. А еще мои друзья, которые всегда помогут, разве я могу просить еще о чем-то, – я лишь весело улыбнулся. – Всегда есть о чем просить бога, об очередной победе над врагом, чтобы он даровал победу тебе, а не твоему противнику, – с подначкой ответил Ратко. – Боги даровали мне все что нужно, две руки и две ноги, еще и голову, этого более чем достаточно, а если победа в бою досталось не мне, значит, причина не в боге, а во мне, вот и все. А мы тем временем с Ратко продвинулись вперед по колонне, и я заметил, как многие прислушиваются к нашему разговору, язычников в дружине хватает или тех, у кого двоеверие. – Если ты проиграл, это всего лишь значит, что боги даровали победу другому, а не тебе, молод ты еще, не понимаешь, – с усмешкой ответил Ратко. – Да ты что говоришь? А если бог к обоим благоволит, то кто получит победу тогда? – его слова о том, что я ничего не понимаю, меня весьма задели. – Тогда вы вовсе не встретитесь в бою, – ответил мне серьезно Ратко. – Вот свела судьба в бою и встретились те, кому бог благоволит, кто победит? – я продолжал наставить на своём. – Да не может бог благоволить обоим одинаково, – начал заводиться Ратко, – к кому больше благоволит, тот и победит.

Конец ознакомительного фрагмента.