Ребята толпятся рядом с компьютером и что-то живо обсуждают. Долетают такие слова, как: «другая», «странно похожи», «сильно выраженное».

– Сейчас я вам все объясню. Торопиться некуда, поэтому начнем сначала. Вы же все хотели узнать, Клеопатра Александровна? – Усач явно надо мной издевается. Зачем я вообще ему сдалась?

– И часто вы пытаете журналистов? – спрашиваю я, чувствуя себя очень неуютно.

– Это не пытки. Дети смотрят на активность мозга обычного человека и индиго. С вами все будет в порядке. А сейчас небольшой экскурс в историю. Школа основана около сорока лет назад. Мне было двадцать, я был молод и полон сил и идей. Меня всегда считали особенным. Я умел двигать предметы. Родители не знали, что со мной делать, поэтому почти все свое детство я провел в больницах и исследовательских центрах. А сколько датчиков на меня вешали, сколькими проводами опутывали мою голову, вам и представить сложно. И вот, когда я наконец-то смог вырваться из этого ада, я решил, что помогу таким же, как я. Я искал. Долго. Искал таких же. Особенных. Детей, людей с паранормальными способностями. И нашел. Сначала одного, потом второго. А дальше они сами приходили сюда, словно чувствовали, что нас здесь много. Мы начали изучать свой мозг, научились управлять способностями. И в конечном итоге создали школу. Добились, чтобы ее начали финансировать. Казалось, лучше не бывает…

Иннокентий делает многозначительную паузу, после которой должно последовать что-то ужасное. Обычно так происходит всегда. Расцвет, а потом увядание.

Я сижу и даже не собираюсь его перебивать. Пусть рассказывает, пока у него есть такая возможность. Вот только я придумаю, как вытащить отсюда себя и Эдика с Кристиной.

– Двадцать пять лет назад нас взяли под контроль военные. Прислали обученных врачей и персонал. Над детьми начали ставить опыты. Моя мечта о школе для одаренных рухнула. Потом стало еще хуже. Мне было сорок, когда случилось первое убийство. Был убит один из моих коллег. Тогда мы думали, что это всего лишь несчастный случай. Но через пару месяцев эпизод повторился.

Двадцать лет назад я только родилась. Удивительно, как давно, и в тоже время недавно, это было.

– Это была семья. Муж, жена и их двухмесячная дочь. Я успел вовремя, чтобы забрать девочку к себе. Оформил опекунство. Своих детей у меня не было, все время я посвящал заботе о тех, кого считал особенными. И вот у меня на руках младенец, а вокруг происходят убийства. Вначале жертвами становились взрослые, потом дети. Я не знал, что делать. Многие ребята, что учились в моей школе, остались без родителей. А я не мог стать отцом им всем. Школа быстро превратилась в детский дом. Я искал еще живых взрослых со способностями, но, если таковые и остались, они не спешили показываться. Все боялись неизвестных убийц. Знаешь, Клео, что отличает детей-индиго от обычных мальчишек и девчонок?

Я мотаю головой.

– Цвет их глаз.

Как будто я не догадывалась раньше. Конечно, знала, где-то подсознательно ответ уже был.

– А еще аура. Она синяя, – говорю я.

– Правильно, – Иннокентий подходит ко мне и показывает какую-то папку. – Знаешь, что здесь?

Я только пожимаю плечами.

– То, что ты хотела найти на первом этаже, – он все знает. Ему уже сообщили. Усач открывает первую страницу и зачитывает. – Мария Игоревна Чародеева. Удочерена в возрасте шести лет.

Иннокентий Алексеевич поворачивает папку в мою сторону. И я вижу первый лист с данными и фотографией, на которой изображена девочка с черными волосами, улыбающаяся во весь рот и смотрящая в камеру радостными синими глазами. И я бы даже не придала этому значение, если бы не синий камушек, висящий у нее на шее. Мой камушек.

– Это я? – рука сама тянется к кристаллу, но она привязана к подлокотнику, так что я оставляю попытки добраться до своего талисмана.

– Быстро ты догадалась, Маруська. Ты всегда была очень смышленым ребенком, – говорит Усач, тепло улыбаясь. – Жаль, что меня ты не помнишь. Поэтому я не буду спрашивать, рада ли ты вернуться в школу.

– Не на такой прием я рассчитывала, когда шла сюда, – признаюсь я.– Зачем было зомбировать мою подругу и привязывать нас к креслам?

Усач трет шею и вздыхает.

– Проблема в том, что я так и не выяснил, что у тебя за дар.

– Нет у меня никакого дара. Я обычный человек. Почему вы вообще считаете, что я особенная? – никогда не замечала в себе чего-то паранормального. Никогда не сталкивалась со сверхъестественным. До сегодняшнего дня.

– Потому что ты была их дочерью. Потому что у тебя синяя аура под слоем обычной. И синие глаза. Ты индиго. Это даже не обсуждается. Если ты дашь провести над собой несколько опытов, я смогу понять, какая у тебя особенность. Сейчас у меня оборудование намного лучше, чем тогда.

Я начинаю закипать.

– Вы привязали меня, прилепили на лоб датчики, стали сканировать мой мозг. Вывалили столько информации. И хотите, чтобы я разрешила проводить какие-то опыты? Я точно помню, что до шести лет путешествовала с родителями по миру. Они археологи. Я не была здесь. Вы спутали меня с кем-то другим, – снова дергаюсь, пытаясь высвободить руки. – Да, думаю, если бы я даже здесь и была, тех опытов, что вы проводили со мной, хватит на всю оставшуюся жизнь.

– Маруся, послушай…

– Я – Клео!

– Да, теперь это твое имя. Тебе просто заменили воспоминания. Вот и все.

И тут я слышу выстрелы. Иннокентий округляет глаза.

– Быстро в соседнюю комнату! – кричит он своим воспитанникам. – Люся, останься.

Девочка лет пяти с крысиными косичками остается сидеть на месте, постоянно оборачиваясь на дверь.

– Если он войдет, заморочь, – требует Усач и непослушными руками развязывает ремни, что держат мои руки.

Вскакиваю на ноги и непослушными руками пытаюсь освободить Эдика.