Я прошел мимо людей, сидящих по одному, по двое, трое и четверо. Они ели и разговаривали. Два семейства с малышами на высоких стульчиках и детишками постарше занимали кабинки справа от Тилли.

Я сел напротив него.

Он держал на вилке кусочек мяса, перед ним лежала газета. Он был в очках, одет в белую рубашку со стойкой и черный пиджак и походил на клерка или продавца автомобилей.

–  Какого еще лешего вам надо?

Он с раздражением снял очки и убрал их в карман.

–  Вы знаете, что Хэндфорд убит?
–  спросил я, глядя ему в глаза.

–  Нет, - ответил он.
–  Но, как говорила моя бабушка - «Аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже».

–  Убедите меня, что не вы убили его, - сказал я.

Он положил вилку и посмотрел на меня с еще большим раздражением.

–  Идите вы к дьяволу. Я не убивал Хэндфорда. Я бы никогда в жизни к нему не подошел. Я вообще не убиваю людей. Что бы мне дала смерть Хэндфорда? Я бизнесмен.

–  Спокойствие души, - сказал я.
–  Уход Хэндфорда дал бы вам спокойствие души.

–  Если бы я стал мочить каждого засранца, чья смерть сделала бы мою жизнь спокойнее, за мной не угнался бы и Джон Уэйн Гэйси. Катитесь отсюда.

–  Убедили, - сказал я.

–  Очень рад. А я с удовольствием доем обед и дочитаю газету. Мне пора на работу.

–  Адель в колонии для несовершеннолетних.

–  Она меня больше не интересует.

–  Если она когда-нибудь попытается к вам вернуться, я хочу, чтобы вы позвонили мне.

–  Да разве можно так пугать?
–  спросил он с улыбкой.
–  Чтобы я взял ее обратно? Пираннес сотрет меня в порошок, как только узнает. Надеюсь, вы закончили? У меня все остыло.

–  Где Пираннес?

–  Я вам отвечаю, и вас тут больше нет.

–  Обещаю.

–  Говорят, что он прячется где-то на своей яхте, может быть в Техасе, может быть в Мексике, ожидая, пока адвокат отмажет его от чего-то, во что он вляпался. Во что - не знаю.

–  Так говорят, - сказал я.
–  Только где он на самом деле?

–  Вы умнее, чем кажетесь.

–  Помогает в работе. Скажите мне, где Пираннес, и я уйду.

–  Ну вот, только мне стало с вами интересно! Если он узнает, что я его сдал, - мне крышка.

–  В наш прошлый разговор о Пираннесе вы говорили то же самое. Он ничего не узнает.

–  Говорят, он отправил яхту, чтобы подумали, что он пережидает, пока тут все уляжется. У него здесь дела, и, если он уезжает больше чем на три дня, все разваливается. Вы понимаете?

–  Понимаю.

К нам подошла официантка и спросила, буду ли я что-нибудь заказывать. Я сказал «нет», и она отошла.

–  Считается, что я этого не знаю, - сказал Тилли, наклоняясь вперед.
–  Считается, что никто не знает, но на самом деле знают очень многие. Пираннес любит отсиживаться в квартире, которая у него есть на Проктор-роуд. Большой дом, высокие ворота. Называется Нью-Палмс-Мэнор. Он живет под именем Стил. Теперь вы все знаете и можете уходить. Только разыскивать этого человека - глупая затея, я уже предупреждал вас. Когда он начинает нервничать, это неприятно.

–  Я в курсе, - ответил я.
–  Он пытался меня убить.

–  И вы хотите еще раз навестить его?..

–  Да.

Тилли пожал плечами и снова надел очки.

–  Приятной вечности, - сказал он и уткнулся в газету. Разговор окончился.

Я ехал на юг по Трэйл мимо бесконечной череды торговых центров, больших и маленьких, бензоколонок, магазинов компьютеров и офисных принадлежностей и ресторанов, которых в Сарасоте не счесть. Отдыхающие едят в ресторанах, состоятельные пенсионеры едят в ресторанах. Большинство населения города питается не дома. Но мне очень не хватало приличного китайского заведения. В Чикаго было больше сотни первоклассных китайских ресторанов. Мой любимый назывался «Чайна-таун», мы с женой ходили туда не реже раза в месяц.

Я вел машину медленно, устало, разглядывая проезжающих водителей, ожидая, что один из них протаранит меня или расплющит в лепешку, прижав к соседней машине.

Я включил радио. Дж. Гордон Лидди отвечал на вопрос какого-то слушателя о нравственности и верности. Он говорил, что после Уотергейтского скандала его посадили в тюрьму из-за того, что он не стал лгать под присягой, а потом похвалил Сьюзан Макдугал и сказал что-то о важности верности. «Вы отдаете кому-то свою верность и, даже если этот кто-то от вас уходит, не изменяйте ему...» - примерно так.

Я отдал свою верность Берил Три. Я не отдавал ее Карлу Себастьяну, но я все еще работал на него. Я должен был ему то, что обещал, - найти Мелани, но пока я пытался довести до конца дело Берил.

Я проехал по Проктор-роуд, между домами и участками за высокими стенами и решетками и по мосту через 1-75. Нью-Палмс-Мэнор появился с правой стороны. Я подъехал к воротам и подождал. Из будки вышла женщина в серой форме, без фуражки и без куртки. Стройная, темноволосая, с серьезным выражением лица. Мне захотелось спросить ее, не итальянка ли она.