Небо на востоке посерело и свет факелов начал меркнуть, когда к штурмовому отряду подошел атар Хэмб.

– Смотри!
– положив руку на плечо Блейда, он вытянул другую к реке. Ее поверхность, постепенно светлевшую, пересекала темная лента моста, который был доведен уже до середины; дальний его конец, притянутый цепями к каменному быку, удлинялся прямо на глазах. Вероятно, Крепкорукие трудились ночью, почти без света, ибо луна была на ущербе; теперь им оставалось преодолеть последние триста или четыреста ярдов.

Противник тоже заметил угрозу. На восточном берегу тревожно грохнули барабаны, вспыхнули факелы, заметались неясные тени, прихлынув к воде. Яркий ободок солнца всплыл над саванной, первые огненные лучи метнулись вниз, к земле, осветив серо-стальную реку, фигурки кантийских саперов, копошившихся на переправе, вал солдат в темных кольчугах и высоких шлемах, катившийся к берегу, к месту предполагаемой высадки, и боевые машины, высившиеся на помостах, словно скелеты древних динозавров с длинными шеями.

Внезапно на позициях артиллеристов пропел горн, послышалась резкая команда, затем воздух наполнился жужжанием, и полсотни больших глиняных снарядов помчались через реку. Они рухнули в нескольких шагах от воды, куда еще не успели ступить неванские отряды, но уже следующий залп накрыл плотную массу вражеских воинов. Блейд уловил отдаленные крики и треск разбивавшихся горшков, а над спокойными водами Радды уже неслась новая жужжащая стая, чтобы залить землю Невана едкой маслянистой жидкостью.

Катапульты сделали восемь залпов, потом к их грохоту добавился пронзительный свист больших стрелометов. Они метнули дюжину огненных дротиков, и на противоположном берегу мгновенно взметнулось вверх пламя, яростная рыжая стена, в которую снова и снова летели горшки с адским зельем. Теперь даже с расстояния полумили Блейд слышал жуткие вопли горящих заживо людей, часть из них бросилась в реку, попав под обстрел засевших под быками арбалетчиков, остальные подались назад, устрашенные и растерянные.

Кантийские саперы, не обращая внимания на жужжавшие над ними снаряды, продолжали с удивительной скоростью наращивать мост; до восточного берега им оставалось преодолеть не больше сотни ярдов. Хотя Крепкорукие уже находились в зоне досягаемости неванских лучников, по ним никто не стрелял - на берегу бушевало пламя, не позволяя ни подойти к воде, ни разглядеть строителей переправы.

– Пора?
– Блейд повернулся к вождю альбагов. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что наступает наилучший момент для атаки - пока противник не опомнился, не попытался обойти огненный заслон с флангов, не выдвинул туда стрелков, не бросил в наступление по мелководью своих всадников.

– Пора, - кивнул Хэмб.
– Эта дрянь, что льется из горшков, горит быстро... пока ты будешь перебираться через реку, там останутся одни угли, - он махнул в сторону вражеского берега.

– Чего же мы тогда ждем?

– Сигнала. Когда...

Долгий протяжный звук боевого горна заглушил его слова. Катапульты прекратили обстрел, и теперь Блейд услышал ровный мерный грохот и лязг. Он обернулся к западу - вплотную к его отряду пристраивался прямоугольник фаланги, а за ней маячили шипастые наплечники и высокие султаны на шлемах катафрактов.

– Ну, теперь пора!
– Хэмб подтолкнул странника кулаком в бок. Вперед, касс, и да будут милостивы к тебе боги!

Блейд взмахнул секирой, и голос его на мгновение заглушил звон оружия и лязг доспехов приближавшейся тяжелой пехоты.

– За мной! Шире шаг! Держать равнение!

Он бросился к мосту, почти физически ощущая катившийся сзади поток воинов, их мощное дыхание словно жгло спину. Подгоняло, торопило вперед. Пятнадцать ярдов... тридцать... пятьдесят... Блейд увидел черные перья, колыхавшиеся на шлемах Стражей Порядка, что двумя плотными шеренгами выстроились вдоль дороги, и в следующую секунду под его башмаками загрохотали доски настила. Потом звук стал мягче, бросив взгляд вниз, он понял, что началось покрытие из толстых кож, прошитых для прочности медной проволокой.

Теперь он бежал по мосту, размеренно и сильно вдыхая и выдыхая воздух. Он чувствовал, как ходят под ногами секции настила - их колебания становились все меньше и меньше по мере того, как масса воинов заполняла мост, под их тяжестью начали оседать гигантской толщины бревна, натягивая цепи, перекладывая часть веса на бочки. Сзади доносился топот тысяч подкованных железом подошв и скрип щитов, трущихся о кольчуги, впереди, на восточном берегу, все еще ярилось пламя, но языки его были теперь пониже, до пояса. Огонь быстро догорал, оставляя огромную черную проплешину, что шла от самой воды на двести или триста ярдов в степь.