Через пару часов в поиске тома истории животного мира я раздвигаю книги на верхней полке одного из стеллажей и за ними обнаруживаю металлическую дверку скрытого сейфа с торчащим в замочной скважине ключом. У меня прерывается дыхание от волнения, и я кричу, что есть сил:

– Лукас! Тут клад!

Когда подбегает Лукас, он видит только мои ноги на верхней ступеньке качающейся стремянки. Сейф оказывается необычайно глубок. У задней стенки лежит пухлая чёрная папка. Опасаясь свалиться, я кричу Лукасу, чтобы он держал стремянку, а сама, только встав на цыпочки и вытянувшись, умудряюсь подцепить папку за уголок. Вздохнув с облегчением, я передаю находку Лукасу. За те секунды, пока я спускаюсь со стремянки, он уже успел развязать тесёмки и, отбросив в стороны какие-то записи, выкапывает карандашный рисунок и издаёт вопль победителя.

– Это Шиле! Эгон Шиле!

– Что за Шиле?

– Австрийский экспрессионист.

– Известный?

– Недавно на аукционе Sotheby’s его рисунок «Любовники» продали почти за восемь миллионов фунтов стерлингов, – выпаливает Лукас, захлёбываясь от восторга.

Лукас разбирается в живописи, сам имеет небольшую коллекцию картин и ему можно верить.

– Кстати, – Лукас рассматривает на свет портрет человека в военной форме без погон с измождённым лицом, – зная твою любовь ко всему русскому, могу сказать, что Шиле добровольно записался караульным в конвой к русским военнопленным в первую мировую.

– Значит, этот рисунок сделан с натуры, – я тоже разглядываю рисунок, подписанный «Больной русский. 1915 год».

Кто же это может быть? Ведь сохранились военные архивы.

Мама моей подруги работает в одном из таких и я решаюсь позвонить ей.

– Фрау Элизабет, как ваше здоровье, как поживаете? Это Даниэль, мне нужна ваша помощь. Вы не могли бы принять меня завтра?

Назавтра я с головой ухожу в бумаги военного времени. Прошло сто лет и странно разбирать четкий почерк армейского писаря.

– А где бумаги, касающиеся военнопленных русских, фрау Элизабет? Они сохранились?

– Конечно, и в наилучшем виде! Хотя до сих пор под грифом секретно. Но, девочка моя, будь аккуратнее, пожалуйста, и поспеши, я иду на должностное преступление. Это только из-за твоей дружбы с моей Лиззи…

– Кстати, Лиззи обещала на нашей с Лукасом помолвке.

– Да-да, я помню об этом. Ты же знаешь, она выбрала учебу в Австралии, а это не ближний свет, – фрау Элизабет недовольно поджимает губы.

– Ничего, скоро увидитесь, – я спешу её успокоить.

Надо скорей заняться бумагами, пока фрау Элизабет разрешает в них копаться. Прежде предстоит изучить документы лагеря военнопленных, в котором служил конвойным художник Эгон Шиле.

И тут сразу удача. Мне попадается депеша от июня тысяча девятьсот семнадцатого года. Министерство иностранных дел Австрии доводит до сведения Испанской королевской миссии, бывшей посредником между Россией и Австрией, что Министерство согласно освободить суб-лейтенанта Александра Васильева, так как он «признан неспособным к военной службе и будет отправлен на родину со следующим поездом инвалидов в Швецию, причем военное управление не требует взамен австро-венгерского военнопленного.

Кто такой этот суб-лейтенант на фото, так напоминающий рисунок Эгона Шиле, датированное тысяча девятьсот пятнадцатым годом?

Фрау Элизабет, обещает посмотреть сведения о нем в других архивах и может быть, сделать запрос в русское военное ведомство. И уже через несколько дней я слышу в трубке её взволнованный голос.

– Даниэль, все, что связано с этим человеком, особо засекречено, он трижды бежал из плена и в четвертый – последний, наделал столько шума, что тебе лучше не знать об этом даже спустя сто лет. Единственное, что могу сказать, что он был авиатором, у себя на родине достаточно известным. В плен попал вместе с генералом Мартыновым. Того потом обменяли, а Васильев остался в плену аж до тысяча девятьсот восемнадцатого года. У русских произошла революция, было не до пленных. Это все, чем могу помочь, милая…

Я благодарю Фрау Элизабет и решаю, что дальше буду действовать самостоятельно. Теперь, когда мне известны имя и фамилия, род занятий, думаю, что следы какие-то остались, то, как говорят русские, человек – не иголка в стоге сена. Вперёд в сеть!

Вот, что я нахожу: «Александр Васильев родился 24 августа 1882 года (и это спорно) в Тамбовской губернии. Юрист. Авиатор. Погиб в плену, предположительно в 1918 году».

Какой короткой была его жизнь! Всего-то тридцать шесть лет…