Поэтому я до последнего оттягивала этот момент. Что-то внутри меня до сих пор неприятно зудит, стоит только Сергею появиться в поле моего зрения. Это не любовь, это… непрожитая боль. Так, кажется, говорила мой психолог. Мне нужно было дать себе время погоревать, пройти все стадии принятия и осознания, а потом — отпустить и пойти в новую жизнь, простив и забыв.

Но я не хотела забывать.

Я хотела мести. Поэтому закопала свои чувства до момента, когда смогу реализовать наш с Данте план и с тех пор они превратились в кладбище ядерных отходов, гораздо более токсичное, чем то, что было в самом начале. Стыдно признаться, но весь первый год после потери семьи, в глубине души я надеялась, что однажды Сергей раскается, найдет подсказку, что на самом деле я жива, отыщет меня и все будет так, как я нафантазировала. Только потом, когда я впервые увидела его истинное лицо, все идиотские фантазии исчезли, уступив место болезненному осознанию — я никогда по-настоящему не знала этого человека.

— Валерия Дмитриевна? — после осторожного стука в дверь и моего разрешения войти, в кабинет протискивается Виталина. Кладет на край стола папку и тут же отходит на безопасное расстояние. — Я все исправила.

Выжидаю какое-то время, прежде чем оценить результат ее работы. На первый взгляд чисто, но я иногда прищелкиваю языком и тянусь за карандашом. Не могу отказать себе в удовольствии наблюдать за тем, как она едва ли не обделываться от страха. В конечном итоге милостиво принимаю работу и как бы невзначай бросаю взгляд на настенные чесы у нее за спиной.

— Ну вот, Виталина Сергеевна, у вас есть целых семь минут насладиться законным обедом. На вашем месте, я бы поторопилась.

Когда она вылетает из кабинета, я залпом допиваю кофе, возвращаюсь к ноутбуку и заново перечитываю сообщения Сергея. Он увидит, что я их прочла и что после этого снова была онлайн, и опять не тороплюсь отвечать. Есть вариант, что ему надоест и он переключится на более доступную жертву, и на этот случай у меня тоже есть экстренный беспроигрышный вариант. Но пока ничего не указывает на то, что он готов так просто отступить.

Глава тринадцатая: Лори

Настоящее

До конца рабочего дня, я снова занимаюсь фирмой-прокладкой. У меня уже есть почти целиком готовая схема всех путей ввода и вывода, и остается только снова все перепроверить, чтобы исключить любые ошибки. Но это нужно делать на свежую голову, так что сегодня из офиса уезжаю только чуть позже остальных, предварительно заглянув в кабинет к Андрею — его уже нет на месте, хотя всю последнюю неделю он вообще тут редкий гость. Но когда я уже рулю в сторону дома, Андрей вспоминает о моем существовании.

— Ты где? — слышу в динамике его раздраженный голос.

— Еду из офиса, где, к слову, тебе следовало бы появляться чаще.

— Когда ты будешь? — намеренно игнорирует мои слова. Любимая стратегия Андрея: то, что ему неприятно видеть и слышать — он не видит и не слышит.

— Ну если не застряну в пробке, то через полчаса буду принимать теплую ванну. Хочешь присоединиться и потереть мне спинку?

— Какая ванна?! Ты что — забыла?!

Я моментально перестаю его подначивать и начинаю энергично ковыряться в памяти, пытаясь понять, что такого важного я могла забыть. У меня никогда не было провалов в памяти, если не считать каких-то незначительных мелочей — делала покупки и забыла взять какую-то мелочь, ради которой и устроила шоппинг, и все в таком духе. Но ничего глобального я точно не могла бы забыть.

— О чем ты? Что случилось?

— День Рождения Регины!

А, вот оно что. Абсолютно уверена, что эта мелкая дрянь не звонила мне по этому поводу и не присылала никаких приглашений. Мы с ней испытываем друг к другу чудесное взаимное отвращение, и на месте Регины я бы тоже «забыла» меня пригласить, чтобы не портить праздник созерцанием ее кислой рожи. Но между ней и мной есть существенная разница: День Рождения Регины — это официальный праздник, куда приглашены близкие друзья Завольского-старшего, и очень важно создать правильную картинку единения семьи. Отсутствие невесты его единственного сына — не то, чтобы большая трагедия, но достаточный повод для разговоров. И как бы архаично это не звучало, но бизнесмены очень с осторожностью доверяют свои деньги людям, которые в любой момент могут потерять все из-за семейных дрязг. Регина, тупая овца, наверняка решила просто меня подставить, думая, что мое отсутствие разозлит Завольского-старшего и вобьет между нами клин, но в ее пустой башке даже мысль не промелькнула, что этой выходкой она в первую очередь насрет в его же тарелку.

— Буду через полчаса, — говорю я, резко выкручивая вправо. Если поеду дворами, то вполне успею. — Прикрой меня, скажи, что у меня проблемы с машиной.

Андрей недовольно ворчит, но соглашается.

Завольский-старший живет в поселке, отстроенном рядом с сосновым бором. Эта территория считалась чем-то типа охраняемого зеленого парка, но деньги способны творить чудеса, и так много-много квадратов хорошей земли, вдали от шума дорог и промзоны, превратились в поселок олигархов. Люди сюда приезжают чисто посмотреть на «дорогобогато» и лухари-жизнь, но меня от здешнего колорита реально тошнит.

Просто чудо, что на днях я сдавала в химчистку платье и сегодня его доставили курьером в офис. Переодеваюсь прямо в машине, привожу в порядок волосы и крашу губы ярко-алой помадой — свежий штрих на моем почти не тронутом косметикой лице. Я в принципе не люблю разукрашиваться, как индеец на тропе войны, но минимальный набор все-таки использую — легкий ББ-крем, мазок хайлайтера, коричневая тушь для ресниц. Этого достаточно, чтобы лицо выглядело ухоженным.

— Валерия Дмитриевна, — навстречу моему заезжающему во двор авто выходит один из охранников.