– Твоя правда. Приютили и помогли. Только у вас кузнеца на тот момент не было, а без него деревня не деревня, название одно. Так что выгода с двух сторон была. Я за добро твое давно рассчитался, добром отдарился, лишнего за работу не брал, хвори лечил, зубы больные драл, свой я тут ныне, а не пришлый, люд меня знает. Так что не тявкаю я, а в своем праве. Да и не умеют волкодавы тявкать. Кликай вече, или поставлю вопрос о твоих правах, как старосты.

Гул одобрения прокатился по собравшейся толпе. Недолюбливали Любомира, жаден был, завистлив, и мог при переизбрании на месте не удержаться, он это знал, и потому уступил.

– Будь, по-твоему. – Прошипел он сквозь скрипнувшие зубы.
– Но я запомню этот день, кузнец. – Он поднял руку, привлекая к себе внимание.
– Объявляю вече. Все к моему терему идите, там суд вершить будем над убивцем, на красном крыльце.

– Знаю, что запомнишь. – Прошептал ему угрюмо в спину Перв. – Но все одно, парня я вам на расправу не отдам. Не бывать тому.

***

Свароже, Дидо Рода Небесного,

Ты творец мира Явного, – солнца, звезд и Земли-Матушки.

В Тебе сила творения великая сущая, коя в хозяевах рода нашего проявляется,

Ты есть начало всяким деяниям благим, что в сердцах рождаются, в уме созреваюти в Яви плоды свои приносят.

Разве могу я начать без благословения Твоего?

Молвлю к Отцу Небесному, пусть благословит дело мое правое, пусть воодушевит Светом своим, чтобы сотворил я на добро и радость Свету Белому, роду Православному, и родичам моим. Слава Сварогу!

Тако бысть, тако еси, тако буди!

Строг допел молитву, положенную перед судилищем, опустил поднятые к небу руки и отошел в сторону, освобождая место старосте. Волхв сам не знал кому верить, на чью сторону встать. Кузнеца он уважал, а со старостой не хотел ссориться. Потому стоял угрюмый, опустив взгляд.

Любомир вышел вперед, прокашлялся и заговорил, возвышая с каждым словом голос.

– Сегодня, на суд вече справедливого, выношу кровавый проступок юнца Богумира. Он обвиняется в коварном убиении отрока Ярца. Вам люди определять истину. Кто встанет пред нами с обвинением?

– Я! – Растолкав толпу, вперед вышел Велимир. – Я за память сына вступлюсь. Душа его требует справедливости.

– Кто с защитой?
– Глаза старосты уткнулись злобой в лицо Перва.

– Я. – Не стал тот разочаровывать и встал рядом с отцом Ярца. – Невинен Богумир. Чист перед богами и совестью.

– Все соблюдено. Все, по правде. Все по законам предков наших. Если у кого есть возражения, то говори сейчас, или молчи вовеки. – Староста обвел вопросом в глазах толпу, и не дождавшись ответа, продолжил. – Твое слово Велимир. Говори.

– Обвиняю отрока Богумира, в подлом, продуманном заранее, лишении жизни моего сына, Ярца, и требую смерти лютой, через утопление, с последующим сожжением и развеянием праха по ветру.

– Тебя услышали. – Кивнул староста. – Твое ответное слово, Перв.

– Не было умысла. Навет это. Сам убиенный виноват, что бросился оружный на безоружного. Боги справедливы и покарали подлость. Даже виру платить не за что.

– Кривда. – Рявкнул обвинитель. – Видаков нет, а в оправдании только слова щенка. Нет ему веры.

– Видаков и с твоей стороны нет. – Навис над ним Перв. – Нрав злопамятный, твоего сына, всем известен. Мог он смертью коварной напасть. Подлые помысла рождают подлые поступки.

– Ярец был лихим парнем, воином мною, для сечи воспитанным, не мог он в честной схватке проиграть. – Голос Велимира клокотал ненавистью. – Коварство в том твоего ученика, всем ведомо, что он телом хил, а разумом хоть и слаб да хитер сказки придумывать, да сказывать.

– Смерть твоего сына, то божий промысел. – Ответил уверенно Перв. – Не виновен Богумир. То навет.

– Тогда пусть боги и решают кто прав. Пусть честный бой определит истину. Требую божий круг справедливости. За сына сам встану против убивца. – Велимир вышел вперед.

– Ты в своем праве. Круг одобряю. – Кивнул Любомир, и отвернулся в сторону, скрывая довольную улыбку.

– Тогда я за пацана вступлюсь. – Встал рядом с обвинителем Перв. – Не гоже мальцу с бывалым воином в сече сходиться. Кривда получится.

– Права у тебя такого нет. – Рявкнул на него Велимир. – Только родственник может вступиться в круге, а ты ему только учитель.

– Истина в словах. – Кивнул староста. – Кто тебе Богумир? Нет у вас связей родовых, охолонись Перв. Правда не твоя.

– Есть. – Ответил, поморщившись своим думам тот. – Он зять мне. Дочку в жёны берет, по весне. Все сговорено у нас. – Кузнец врал, но считал, что все делает правильно. Парня надо спасать. Порубит пацана неопытного в сече опытный воин. Другого выхода нет, а из деревни, все одно придется уходить. Злопамятный староста не простит обиды, не даст жизни, изведет. Потом, когда минует опасность, лживые да пустые слова можно и забыть, назад взять. Ложь во спасение она и во благо. Боги простят такой грех. Отмолит у них кривду Перв.