Мне этот сон начинал нравиться всё больше и больше. Такой мужчина заботливо вёл меня под руку по устланной ковром дороге и помог сесть в карету. Я же тем временем без стеснения разглядывала спутника. Высокий, с широким разворотом плеч, и с таким лицом, над которым старались поколения. Да ладно, я таких красавчиков только в кино и видела, да и то не в каждом.

– Мммм, Князь? А как мне вас звать?

Дедуля, кажется, называл имя, но оно вылетело у меня из головы.

– Зови меня Алеш, дорогая Амалия.

От ноток его голоса у меня подкосились бы колени, благо мы сидели в карете. Вот почему, почему в реальности таких нет? Я коснулась его руки и повторила:

– Алеш…

Мне нравилось, как звучало имя. Знакомо, но в отличие от модного Алекса, очень мягко, и так приятно было тянуть это «ш» в конце. Это выходило нежно и как-то интимно даже.

– Правильно, дорогая Амалия. Так и зови меня на церемонии.

– Я не… – Карета остановилась, и он вышел первый, и протянул мне руку. Я не успела сказать ему своё имя, а между тем дико захотелось, чтобы Князь произнёс его своим низким хрипловатым голосом. Какого идеального мужчину подкинуло мое подсознание! Уже хочу с ним свадьбу.

И снова зелёная ковровая дорожка, но недлинная. Мы оказались на небольшой площади, вымощенной плиткой и окружённой зданиями. Но всё это терялось за шумом и скоплением людей. Будто ярмарка, все нарядно одеты, кто-то играл на причудливо скреплённых ремешками трубках, кто-то перебирал струны лютни. Падал лёгкий снежок, оседая белыми звёздами на одежде людей.

Люди расступались, освобождая нам дорогу, многие низко кланялись, шептали: «Князь… Владыка Гор… Наш Алеш… Сохрани нас, Алеш и Амалия…»

Мы прошли вперёд и там, на постаменте в центре площади, стояла каменная арка высотой в три человеческих роста. Половина её была вытесана из единого куска белого мрамора, а вторая… Что? Серьёзно? Малахит? Вот у меня фантазия…Наверное, подсознание вспомнило папины байки про геологию. По обеим колоннам шла глубокая резьба, создавая причудливый узор и объём. На белом мраморе виднелись листья, выполненные из малахита, а на зелёном малахите местами проглядывали белые звёзды из мрамора. Мне они чем-то напомнили снежинки на зелёном костюме Князя.

К арке подошла женщина в тёмно-зелёной мантии. Длинный шлейф струился за ней, как хвост у ящерицы. Края ткани тут же подхватили две юных девушки, и как только женщина встала перед аркой, тут же разложили шлейф идеальным полукругом и замерли сзади. Князь крепко держал меня под руку, и это было так же надёжно, как стоять за каменной стеной. Вот только его рука была тёплой, ткань костюма бархатистой на ощупь, а от одежды и волос чувствовался запах кедра, сандала и мха.

Женщина подняла руку, и толпа вокруг мигом умолкла. Повисла такая тишина, что, казалось, ещё немного – и я услышу, как ложатся снежинки на каменную арку. Безмолвие замерло, окружило пространство, как скалы, и тут же исчезло под нежной волной музыки. Арфисты сзади перебирали струны, выдавая что-то несоизмеримо прекрасное, во сто раз красивее Мендельсона, и уж тем лучше, чем любые современные фолк-музыканты.

– Владыка и Защитник Гор, Князь Алеш Олдрич, сегодня обучаешься ты с удачей и благоденствием, с девой Амалией.

С каждым словом женщины арка оживала, звёзды в малахите и листья в мраморе начинали светиться, будто живые.

– И сохранит ваш союз мир в горах, и да сохранят камни ваш союз нерушимым. Назовите имена друг друга с нежностью и любовью, и расцветёт Новый год Зимней Свадьбой.

Князь повернулся ко мне и взял мою руку в свою. Коснулся моего запястья, заставив чувствовать волнение. Наши взгляды столкнулись, его глаза скорее напоминали не малахит, а переменчивый, глубокий лес из сине-зелёных елей. Лес, в котором так легко потеряться. Возможно, на меня ещё так повлиял его хвойный парфюм. Я захотела услышать своё имя, но…

– Амалия… – произнёс он мягко, и я чуть не взбрыкнула, что меня зовут не так! Однако же тот помощник князя сказал, что это традиция, и я решила не рушить прекрасный сон и попыталась вложить столько же нежности в имя князя.

– Алеш…

Красные искры потекли от наших рук вниз, по плитке к арке, поднялись по каменному своду и над малахитом и мрамором распустился каменный цветок. С него упало наземь два маленьких, маленьких розовых лепестка. Девочки, которые несли шлейф, подбежали, подобрали их и вручили нам с князем. То были две капельки розового турмалина. Стоило взять их в руки, как они сначала пропали, а потом мягким светом возникли у нас на левых запястьях, будто всегда там были – прямо на коже, без браслетов и чего-то ещё.

Это было волшебно.

После мы шли по улицам, подходили к лавочкам, а девочки несли следом корзины, куда мастеровые люди могли складывать дары. Там было всё – от печёных яблок до парных поясов из тиснёной кожи. Вечером вокруг зажглись огни, и мы вернулись к светящемуся каменному цветку… Я обернулась и взглянула ещё раз перед тем, как сесть в карету.

Князь грустно улыбался, а я задремала прямо у него на плече. О, как я не хотела проваливаться в сон – знала ведь, что я проснусь, что всё это пропадёт, и я окажусь в съёмной квартире недалеко от универа… И до последнего сопротивлялась дреме. Князь вынес меня из кареты на руках, легко, будто я ничего не весила, пронёс через знакомый мне зал, прошёл по коридору и бережно опустил меня на огромную кровать рядом с горящим камином. Я сидела полусонная и медленно моргала.