Канда раздраженно прищелкнула пальцами.

— Что с того? Сейчас ты не в Сарме… и эти сармийцы настоящие варвары! — она замолчала и вдруг искоса взглянула на Блейда. — А ты знаешь, почему Зена лишилась рассудка? Там, на пиратском корабле, десяток мужчин насиловали ее каждый день… Зачем она тебе?

Блейд содрогнулся. У него не осталось никаких чувств к тайриоте, кроме жалости; судьба была чудовищно несправедливой к сармийской принцессе. Он почувствовал нарастающий гнев.

— Я догадывался об этом, — спокойный тон давался ему нелегко, — Зене крепко досталось… Но тебя пираты схватили еще раньше. Кажется, ты говорила, что это случилось на побережье Пылающих Песков? — он устремил тяжелый взгляд на девушку. — Так что же пираты сотворили с тобой?

Канда, облаченная теперь в длинную юбку и льняной нагрудник, подняла голову. Блейд не отводил глаз и ждал. Она первая опустила взгляд.

— Я — дочь Эль Кала, — пробормотала девушка. — Отец отправил меня в Сарму… Надо было решить кое-какие спорные вопросы, а в тех краях женщина пользуется большим почетом, чем мужчина. Пираты знали, кто я… из бумаг в моем багаже. Им нужен был только выкуп, и они не трогали меня, — длинные ресницы Канды взметнулись вверх. — Вот как все было, сьон Блейд. И я не понимаю, почему Зена не призналась, что она сармийская тайриота. Для разбойников золото привлекательней женского тела.

— Думаю, она говорила… даже кричала! — сухо произнес Блейд. — Но, в отличие от тебя, у нее не было доказательств.

Он отвернулся. Несчастная Зена! При чем тут доказательства… Пфира не заплатила бы за нее ни гроша! Для тайрины так было выгоднее; удобный случай избавиться от одной из дочерей-соперниц. К ее трону тянулось слишком много нетерпеливых рук.

В ожидании проводников миновало семь дней. Блейд проводил их в тени огромного дерева, что росло возле родника. Это был не главный источник воды в оазисе, а другой, поменьше, находившийся на окраине деревни, и его здесь никто не тревожил. Он мог спокойно поразмышлять насчет дальнейших действий и приготовиться как к хорошему, так и к дурному. Будущее представлялось неясным. Что собирается предпринять русский агент? Они были так схожи, и все же Блейду не удавалось предугадать его намерений. Почему всемогущий советник распорядился хорошо обращаться с ним? Раньше Блейд был почти уверен, что моуки прикончат его при первой же возможности. Или этот парень, правая рука Эль Кала, не столь уж и всемогущ? Что за хитрость он задумал? Блейду оставалось только гадать в ожидании нового хода противника, чтобы ответить ударом на удар.

Однажды он сидел, развалясь в тени под деревом, когда виски вдруг сдавила боль — впервые после долгого перерыва. Раскаленный стержень словно пронзил его мозг, потом тысячи игл впились в глаза, вдавливая их внутрь черепа. Боль была настолько сильной и неожиданной, что Блейд со стоном покатился по песку, стискивая голову руками.

Она прошла так же внезапно, как появилась. Разведчик облегченно вздохнул, сел и вытер выступивший на лбу пот. Ну и ну! На этот раз компьютер почти нащупал его! И братца тоже, надо полагать… Испытал ли двойник такой же приступ? Идя его мозги устроены иначе? Лейтон говорил, что не может вытащить русского обратно… Значит, между ними все-таки есть разница?

Робкое покашливание прервало мысли Блейда. Он поднял глаза и увидел Пелопса; тот с беспокойством уставился на него.

— Ты болен, сьон?

Блейд слабо покачал головой.

— Ничего страшного… Просто разболелась голова. Все уже прошло.

Маленький сармиец, выглядевший весьма импозантно в длинном, до пят, балахоне, опустился на корточки.

— Ты уверен, сьон? Я ведь лекарь, хоть не слишком опытный… Ты же видел, как я лечил рабов! И я буду счастлив, коль ты позволишь…

С трудом сдерживая смех, Блейд похлопал его по плечу.

— Спасибо, малыш! Я же сказал, что все уже в порядке. Один твой вид сразу привел меня в чувство.

— Ты опять смеешься надо мной, сьон. Я знаю, ты часто это делаешь, — Блейд пытался запротестовать, но Пелопс покачал головой и продолжал: — Если честно, то временами я и впрямь заслуживаю только насмешки… Поверь, я совсем не так глуп, как иногда кажется. Но сейчас я чувствую себя прекрасно, — маленький сармиец с блаженной улыбкой покосился на журчавший рядом ручей. — Я поправился, у меня хорошая одежда и снова есть меч. Я опять стал воином! Вот провожу тебя через горы, вернусь в Сарму и буду сражаться за мою тайрину против наследников Оттоса.

— Так ты хочешь вернуться в Сарму, Пелопс?

Утвердительный кивок. Пристальный, немного недоуменный взгляд.

— А как же еще, сьон? Я — сармиец, верно? И хочу вернуться домой, если останусь жив.

Разведчик в задумчивости склонил голову.

— Конечно, ты прав, Пелопс, но… — он замялся.

Маленький учитель смотрел на Блейда, ожидая продолжения, но его хозяин что-то чертил веточкой на песке. Наконец Пелопс не выдержал.

— Да, сьон? Ты собирался что-то мне сказать?

Блейд решился. Он сделает это, почему бы и нет? В конце концов, его инструкции не содержали запрета на передачу стиль невинной информации. Возможно, сармийцы извлекут пользу, а он… он получит удовольствие от маленькой шалости, вспоминая дома об этом мире. Если вернется домой…

Он поднял голову.

— Пелопс, хотел бы ты научиться летать?

Сармиец поскреб в затылке

— Может, и хотел бы, сьон, только люди — не птицы… Даже волшебники древности не умели такого. Правда, твоя мудрость так велика…