Все сразу заохали, заахали и бегом бросились по разным углам, лихорадочно набирая номера телефонов новостных редакторов и глав информационных отделов. Всё, как всегда: суета сует и всяческая суета.

— Срочно в номер: умер Шириновскин! Шириновскин умер! Дайте в ближайшую колонку новостей! Пришлите оператора! Нужен репортаж! Быстрее! — слышалось отовсюду, но для самого Шириновского это уже не имело никакого значения: он ушёл навсегда.

Душа Владимира Вольфовича, отрешившись от мелочных забот этого бренного мира, направилась туда, где нет ни времени, ни пространства. Долгий путь по тёмному туннелю, в котором она внезапно очутилась, наконец-то закончился ярким светом. И энергетический сгусток, всё время пытающийся принять форму своего последнего тела, вывалился в пронзительно-белую пустоту.

— Ну, что, Вольфыч, и ты допрыгался?

Перед Шириновским предстал до безобразия знакомый образ. Характерная желчная ухмылочка на землистом лице, с такими узнаваемыми истерическими складками у рта и обманчиво-мужественной линией скул не оставляла никаких сомнений.

— Немтсов, ты, что ли?!

— Ну, фамилий здесь нет, — уклончиво ответил ему человек. Или его душа?

Впрочем, ни этот человек, ни его душа никогда не привлекали Владимира Вольфовича. Он всегда был смешон, нелеп, скучен. Зануда и карьерист в худшем смысле этого слова.

Шириновский невольно улыбнулся, вспомнив лощеного Немтсова, обтекающего в прямом эфире далекого девяносто пятого. Или шестого? Нет, все же пятого.

Улыбаться внезапно расхотелось, и вовсе не из-за проблем с памятью. Просто его бывший оппонент вот уже несколько лет как лежал в могиле, убитый украинцами у Кремлевской стены. Дураки указывали на гаранта, но он-то знал…

— А что у тебя с глазами, Боря? — хрипло выдавил из себя Шириновский.

Он до сих пор толком не понимал: ни того, где находится, ни того, что с ним случилось и что его ждёт. Вот откуда здесь, спрашивается, взялся его давний знакомец? Причём такой же давний, как и мертвый?

— Нравится? — все тот же скучный голос, разве что без флера близкого скандала. Вот только пустые до выбеленной кости глазницы и голая кость вокруг несуществующих глаз превращала старого знакомого в жуткую пародию на него самого.

— Не очень.

— Знаешь, кто меня тогда?… — Немтсов не озвучил вопрос до конца, но этого и не требовалось.

— Не до конца. В смысле, заказчика. Доказательств, сам понимаешь… Давай, ты мне скажешь, прав я или…

— Я и сам не знаю. Они не представились. Просто застрелили. Да это уже и не важно.

— А что важно?

Владимир Вольфович почувствовал, что странный разговор резко приблизился к своей сути. И сейчас он, наконец, окончательно удостоверится: это всего лишь сон, горячечный бред после очередного выхода из комы!

— Я разве не сказал? Ты умер, — слегка злорадно заявил ему Немтсов.

— А ты никак апостолом Петром заделался? Или Смертью подрабатываешь?! — мгновенно вспыхнул Шириновский, — Все губернаторы Нижнего получают такие повышения?!

— Остынь. Я уже целую неделю тут торчу. Жду, пока кто-нибудь не согласится вместо меня.

— Окстись! Какую неделю? У нас две тысячи двадцать третий на дворе! — воскликнул Владимир Вольфович и чуть не подавился собственными словами. Аж горло сперло от злости и несправедливости! — Был. Пока я не….

«Почему всякая мразь продолжает жить, а он… Он ведь еще ого-го! Дожить бы до новых выборов, а там и за кресло президента можно было бы побороться. Хватит, засиделся на своем месте!» — вспыхнул праведным гневом Шириновский.

— Не отвлекайся, — мрачно бросил Немтсов, словно подслушивал его мысли, — прошло и прошло. Мне же лучше. И так сидеть надоело, а если б еще и время так же быстро текло, я бы вообще, наверное, свихнулся. Лучше так.

— Чего ты ждал-то?

— Не «чего», а «кого», — поправил его бывший оппонент. — Тебя. Ну, или кого-нибудь похожего. Только не Стрелкова! Его я вообще не перевариваю. Лучше вдвое дольше здесь проторчать, чем его обрадовать. Ну, и не этих сепаратистов.

— Каких еще сепаратистов? Они же наши!

— Наши-ваши, руки прочь от Ук…

— Ах ты, гнида!

Беседа опять зашла в тупик, когда два бывалых политика с пустыми провалами вместо глаз принялась охаживать друг друга со всей своей виртуальной немощью. Здесь, в безвременье их дуэль могла продолжаться часами, днями, неделями… Или другими временными отрезками, полностью бесполезными за пределами материального мира.

— Все? Успокоился? — спросил Немтсов, отскочив немного в сторону.

— Я тебе еще за девяносто шестой не до конца втащил! Мразь! Подонок! — продолжал буйствовать Шириновский, воинственно выпятив грудь и вновь бросаясь на давнего противника.

— Девяносто пятый, — непроизвольно поправил его Немтсов и… неожиданно плюнул в оппонента.

Однако действо сие успехом не увенчалось, и оба невольно замерли, когда из его рта не вырвалось ни капли жидкости.

Ведь их тела лишь казались реальными, но в действительности таковыми не являлись. Не вздымалась грудь, не мучала одышка, не стучало сердце, не болели места ударов после пинков, и не появлялись синяки и ссадины от удачных неприятельских атак. Как будто пинаешь войлочный манекен. Ни боли, ни удовольствия, ни даже ощущения удара.