— Да… Я слышу…

— Отлично. Думаю, не стоит разъяснять, кто именно виноват в том, что произошло с вашим родом?

— Да, Скалозубов… Вы из органов?

— Нет. Я здесь, как старый друг вашего отца и рода Герасимовых как такового. Можете называть меня просто К. Полагаю, вы видите сейчас за окном черный автомобиль? Не подходите близко к окну и не трогайте шторы. Просто посмотрите на другую сторону улицы.

— Эмм… Да. Он всегда там.

— Хорошо, значит, они бдят. Думаю, скоро за вами придут. Если не хотите провести остаток своих немногочисленных дней в камере, то выполняйте все, что я скажу. Вы готовы?

— Хорошо. Я готова.

— Отлично. Прежде всего — вы должны вытереть слезы и подняться на чердак. Ничего с собой не берите, не тратьте время. И еще. На случай, если вы попадетесь или все-таки сами решите поболтать с инквизицией. Знайте, что по вашим венам уже течет яд, и он убьет вас спустя два часа. И противоядие есть только у меня.

Так. Видать это какое-то воспоминание. И иллюзия, должен признать, сделана талантливо. Ветерок вполне натурально обдувает лицо, пахнет бензином, а под ногами вполне себе твердая брусчатка.

В ответ на мой вопросительный взгляд Павел Петрович завел руки за спину и побрел вдоль улицы, запруженной людьми по самое не хочу.

— Такой Москва была век назад, — сказал ректор на ходу, и мы пошли с ним бок о бок. — За день до Вторжения Нексуса. Все эти люди…

И он обвел рукой сотни и сотни людей.

— … умрут в ближайшие сутки. А область обезлюдит в ближайший месяц. Так оно и началось…

— А те, кто выжил в регионах и на отшибе, получили магию?

— Да, — кивнул Павел Петрович. — Излучение Нексуса было настолько мощным, что выжившие начали замечать в себе Искру, а некоторые впоследствии смогли передать ее по наследству. Так мы и разделились — на одаренных и нет. На аристократию и всех остальных.

— Хорошо, что среди нас нашлись те, кто смог повернуть силу Нексуса против него же… — заметил я.

Павел Петрович на это только хмыкнул.

— С каждым годом мне в это верится все меньше и меньше…

— То есть?

— Не берите в голову. Просто ворчание старика, который слишком разочаровался в людях.

Павел Петрович тяжело вздохнул, и минуту мы прошли в молчании, щурясь от яркого солнца.

— Это… тоже часть моего экзамена?

— Почти, но мы скорее просто прогуливаемся до места проведения экзамена, — ректор слегка улыбнулся. — А вы спешите к себе в общагу?

— Хотелось бы попасть на ужин…

— Эх, молодежь, — хихикнул он. — Вечно вы куда-то спешите. А ведь так хорошо иногда бывает просто погулять по улицам. Мне такое уже давно не удавалось сделать.

— Нет, я рад, что вы мне показываете это… видение. Очень натуральное.

— Это не видение. Это реконструкция довоенного мира, которую я собирал долгие годы из разума людей, заставших еще ту самую Москву. Не обезображенную Нексусом и бесконечными Прорывами. Кстати, вот и наш «свидетель»!

И он ткнул пальцем в пробегающую мимо маленькую девочку с косичками. В руках она держала куклу в красном платье.

— Вы же сказали, что все умерли за сутки?

— Прошу прощения, я хотел сказать почти все эти люди умерли. Дети выжили, как широко известно.

— Что?!

— Вы не знали, что Нексус не тронул детей младше семи лет, чтобы сделать их частью себя? Эх, куда катится наша система образования. Знайте же, что нексы сначала похитили всех, кого смогли, а после Вторжения еще долго бродили по руинам, собирая детишек.

— И… что они потом с ними делали?

— Дети вырастали на Нексусе, а потом становились шпионами. Нексы собирали их для плана Б, если захватить Землю с наскока не удастся. Так и случилось. Эти нексолюди стали предтечей нексопоклонников.

— И они ходят по Земле и собирают паству?

— Да. До сих пор нексопоклонники дурят голову взрослым и воруют детей. И очень часто.

— Мама! — заголосила та самая девочка с куклой и испуганно заозиралась по сторонам. — Мама, ты где?

Люди вокруг, казалось, даже не заметили ее горя и продолжили гулять, фотографироваться и нежиться на солнышке. Глаза малышки заполнились слезами, и уже через пару секунд она горько плакала.

Я подошел к девочке, но она все продолжала высматривать в толпе свою потерявшуюся маму.

Впрочем, не только девочка не замечала меня. Люди огибали нас с Павлом Петровичем и смотрели то сквозь нас, то мимо. Словно мы с ректором были всего лишь призраками.

— Интересно, и что нексы могут предложить за службу? — спросил я своего разговорившегося спутника. — Выжженную пустыню, усыпанную пеплом?

— Под этим пеплом иной раз скрывается много чего интересного, но тут вы попали в яблочко. Я тоже долгие годы не мог понять этих идиотов-нексопоклонников. Но отбросы общества всегда манит сила и возможность мстить миру за унижения. Увы, даже Земля не идеальное место.