Голос пилота невнятно поблагодарил пассажиров за сделанный выбор в пользу данной авиакомпании. Люди поспешно хватали ручную кладь и торопились на выход, а я так и сидела, всматриваясь в холодную темноту иллюминатора. Когда салон опустел, и Даша в очередной раз толкнула меня в бок локтем, я покинула самолет.

Паспортный контроль мы прошли легко. Толпа таяла как детский леденец на солнце, а я лишь сейчас осознала, что не тороплюсь домой, хотя полчаса назад мечтала побыстрее оказаться в объятиях Валика.

— Может быть все-таки ко мне? — с надеждой спросила подруга, стаскивая с ленты увесистый чемодан. — У меня в холодильнике ждет твое любимое вино и сыр.

Мгновение я думала и хотела сказать «да», но печально посмотрела на Дашу и не своим голосом сказала:

— В следующий раз поросенок. Я устала. Горячая ванна и объятия кровати — вот что мне жизненно необходимо сейчас.

Прождав битый час у ленты и поругавшись практически со всеми работниками аэропорта, Даша не оставляла попыток вернуть мой чемодан, который умудрились потерять во второй раз за год. Я устала и хотела спать, но подруга не сдавалась, тараня дверь за дверью.

— Дашка, ну его, поехали домой. — я поняла, что сегодня мой чемодан вернуть не получиться и потянула злую подругу за руку.

После грозного выкрика «Я на вас в суд подам» мы наконец вышли из здания. Осенний Минск встретил тоскливым моросящим дождём и, пронизывающим до костей, ветром. Плотнее кутаясь в тёплое шерстяное пальто, я с лёгкой грустью вспомнила ласковое солнце Тель-Авива и на мгновение всерьёз задумалась взять обратный билет в страну вечного солнца. «Зря я сопротивлялась боссу месяц и отказывалась ехать в командировку. Никак не хотела оставлять Валика одного» — мысли о предстоящей встрече толкали вперёд.

Поёжившись, мы загрузились в первое попавшееся такси, стоящее у выхода из аэропорта. Приветливый мужичек лет пятидесяти помог затолкнуть увесистый чемоданом Даши в багажник и всю дорогу не давал заскучать, без умолку рассказывая забавные истории из жизни. К концу поездки мне казалось, что я знаю его лучше, чем собственную подругу.

Обняв Дашу на прощание, и проехав пару улиц, я вышла из такси и поднялась на 12 этаж. Любимая квартира встретила, меня темнотой и звенящей тишиной. На мгновение мне показалось, что Валика нет дома, но пройдя по коридору мимо гостиной, я увидела мягкий свет, льющийся из-под двери спальни. Сбросив туфли, приятно ощутив ступнями мягкость пушистого коврика, я поплелась туда. Аккуратно приоткрыла дверь, боясь разбудить моего соню и заглянула внутрь.

То, что я увидела, повергло в шок и погрузило в состояние анабиоза. В нашей кровати мирно посапывая спал мой жених в обнимку с длинноволосым парнем. Я могла бы списать увиденное на простую дружескую ночевку, с кем не бывает, перебрали с алкоголем и уснули в обнимку, но одна деталь разрушала любые оправдания — оба спали полностью обнаженными.

Меня затошнило. Я чувствовала, что земля уходит из-под ног. Успев прикрыть дверь, словно во сне, я вышла из спальни и осела на пол. Мысли роились в голове, то больно кусая фразами «тебя невозможно любить», то нежно лаская «ты не виновата». Легкие сдавил спазм, и я запаниковала. Воздух отказывался проникать внутрь и выполнять непосредственную функцию. Я чувствовала, как медленно умираю.

Дрожащей рукой, выудив из кармана телефон из кармана, я набрала Дашу. Прохрипев в трубку, что умираю, мгновенно отключилась. Не знаю сколько пролежала без сознания, очнулась от легких пощечин. Незнакомая девушка била меня по лицу, пытаясь привести в сознание.

— Вам нужно прилечь. — мягким голосом прошептала девушка и приподняв меня, повела в гостиную. На не слушающихся ногах я прошла к дивану и провалившись в мягкие подушки, вздохнула:

— Ты кто?

Она хихикнула и включила свет. На полу валялись бутылки из-под алкоголя вперемешку с полуголыми телами и остатками еды. Мой восхитительный белый ковёр, привезенный из Италии, на треть залили чем-то красным. «Надеюсь это не кровь» — промелькнула мысль. Повсюду осколки стекла, которые я никак не могла идентифицировать, но, когда поняла, что это ошметки моей любимой хрустальной вазы, подаренная дедушкой — самым дорогим и светлым человеком в моей жизни, у меня снесло крышу. Кипящая злость наряду с болью и обидой прорвались наружу, снося все на своём пути. Срывая горло, как раненый зверь, бьющийся в предсмертной агонии, я закричала:

— Пошли вон отсюда, мерзкие подонки! Я убью вас, если через минуту не уберетесь из моей квартиры, куски дерьма! Уничтожу! — я чувствовала, как горло обжигает острая боль, как слезы застилают глаза и мне становится трудно дышать.

Каша из живых тел тут же зашевелилась и, на удивление быстро, бурным потоком, сопровождающимся мерзким запахом двухдневного перегара, вылилась за дверь.

Из спальни в испуге и с бледным лицом выбежал Валик на пару с любовником, обвел невидящим взглядом гостиную и уставился на меня. Хлопая черными ресницами, он судорожно пытался придумать оправдание. Я могла поклясться, что видела, как в его голове шевелятся имеющиеся там извилины.

— Как ты мог? — пытаясь держать себя в руках и не расплакаться, прошептала я.

— Уна, как? Почему сегодня? Ты же должна вернуться двенадцатого! — Валика трясло, то ли от волнения то ли от количества, выпитого накануне.

Я молчала. Слова застряли в глотке. Хотела бы я найти в себе силы и размазать когда-то любимую кудрявую голову по стене, но вслух я лишь замяукала:

— Мы хотели пожениться. Ты обещал…

— Да, я погудел, друзья заехали скрасить мой вечер, я скучал по тебе. — он сделал вид, словно ничего не произошло. — Как твоя командировка? — Он подошел вплотную и положил ладонь на плечо.