Он достаёт телефон, что-то ищет.

– Завтра будет концерт. Билеты, правда, остались только на балкон. Идём или ищем с билетами в партер?

– Идём завтра!

– Дресс код?

– Ты в костюме, можно без галстука.

– На что только не пойдёшь ради дикой кошечки. А теперь, в спальню!

Поднимает меня на руки и несёт на кровать.

– Ты сейчас такая…

– Какая? Сумасшедшая?

– Открытая, счастливая и красивая.

Алексей

На следующий день заезжаю за Мартой в костюме и пальто. И честно говоря, это пиздец. Непривычно, тесно, неудобно. Я не любитель классической музыки. Вот совсем. Но надо, значит надо. Хочу сделать приятно ей.

Встречает меня на пороге. Я аж замираю без слов.

– Лёш? Ты чего так смотришь?

А как не смотреть-то? Я сорвал джек-пот!

– Ты красивая. Очень.

Как она это делает? Вот вроде и минимум косметики, волосы распущены, только волнистые сегодня. А выглядит как чистый, мать его, секс.

– Может ну её, эту филармонию?

Обнимаю Марту, сразу же забираюсь руками под юбку и сжимаю любимую попочку. Где-то в районе паха теплится надежда, что Марта сейчас скажет: «К чёрту музыку, пошли в спальню!».

– Хочешь, я тебе такой концерт в спальне устрою, соседи оценят твои вокальные данные.

– Нееет.

– Ну, не хочешь в спальню, можем – на кухню.

– Хочу рояль, большой зал и музыку.

Обречённо вздыхаю. Это ж сколько мне сидеть рядом и не лапать её.

– Тогда поехали, потому что если задержимся ещё – через тридцать секунд я оставлю тебя без платья. И без трусов.

В филармонии оставляем пальто в гардеробе и проходим в зал.

Рассаживаемся, ждём начала концерта. Гаснет свет в зале, загорается на сцене.

Зал взрывается приветственными аплодисментами. Первые звуки музыки очень бодрые, надеюсь, что так будет подольше.

Но чем ближе к середине концерта, тем чаще начинаются какие-то заунывные мотивы. Кому такое нравится? Я непроизвольно зеваю. Кошка смотрит на сцену горящими глазами. Только её довольное личико сдерживает меня от того, чтобы встать и унести её отсюда.

Марта

Лёша зевает каждые пять минут. Поглядывая на меня, как будто проверяет мою реакцию.

А мне смешно от того, как он бодрится.

Но должна себе признаться, мне хоть и нравится концерт, но я не готова сидеть так ещё два часа. Одно дело слушать дома в колонках, имея возможность выбрать композицию под настроение, и другое – три часа не двигаться на не самых удобных сиденьях.

В общем-то, решаю на антракте прервать муки Алексея. Да, что уж там, и свои.

Но неожиданно он дополняет концерт своим храпом!

Толкают его локтем под рёбра, он тут же подскакивает.

– Ты храпишь мимо нот! – сдерживаю смех.

– Извини.

– Тише! – на нас шикают откуда-то сзади.

Он пытается бодриться, смотрит на сцену, но глаза то и дело закрываются. Бедный, это ж как он хотел меня порадовать, что пошёл на концерт, который навевает на него сон.

Смотрю на время – до антракта ещё минут двадцать.

Лёша снова начинает уже слышно сопеть. Вот-вот захрапит во всю львиную мощь.

Кажется, есть у меня метод, как его разбудить и продержать это время. Чувствую себя хулиганкой. Как только его голова в очередной раз опускается, и он начинает сопеть, кладу руку ему на ногу и веду вверх. Останавливаюсь, не доходя до паха, и опускаю пальцы к внутренней стороне бедра.

– Ты что творишь, кошка?

О проснулся!

– Продержись двадцать минут, пожалуйста, – наклоняюсь очень близко и шепчу ему на ухо. – И будешь вознаграждён. Дома. Сразу после антракта.

– Мы уйдём раньше?

– Да.

– Ты умеешь мотивировать.

Он берёт мою руку и кладёт на ширинку, бугор под моей рукой увеличивается и твердеет.

– Какой позор, какие непотребства! – какая-то бабулька начинает возмущаться. С другой стороны опять шикают, чтобы были потише. А мне стыдно и смешно.

Я выдёргиваю руку, сижу смотрю концерт, улыбку сдержать уже не получается. Забавно, а ещё многообещающе.

Оставшееся время Лёша то гладит мою руку, то ногу, то целует тыльную сторону ладони. Но больше не храпит. Как только объявляют перерыв, мы встаём и идём в гардероб. Всё молча.