Кивнув самой себе, врач снова погружается в журнал, а я, прикрыв глаза, откидываю голову на прохладную стену. Ну вот и правда, зачем я спросил? Разве мне когда-нибудь нужно чье-либо одобрение? Абсолютно нет. Но и не каждый день выясняется, что у меня, возможно, есть сын. Хоть я до сих пор в это слабо верю.

После сдачи крови поднимаюсь на второй этаж в кафетерий, куда меня отправила медсестра. Я никогда не лежал в таких больницах, и уж точно никогда не ел в этом общепите. Мог бы сейчас вызвать водителя и поехать в нормальный ресторан, но после завтрака я хочу еще пойти посмотреть на мальчишку.

Взяв оладьи с каким-то сомнительного вида вареньем, чай в чашке со сколотой ручкой и два вареных яйца, усаживаюсь у окна и приступаю к еде. Надо сказать, обычные вареные яйца еще никогда не казались мне настолько вкусными, как сейчас. Наверное, все дело в том, что я уже давно на ногах, и даже еще не выпил кофе. К тому же, из меня выкачали приличную дозу крови, и организм немного ослаб. Сейчас же, с каждым съеденным кусочком и каждым глотком дешевого чая из пакетика по организму разливается тепло.

Расправившись с едой, встаю, чтобы уйти, но торможу, когда меня окликает сотрудница столовки, дышащая так, словно могла бы озвучивать паровоз.

– Посуду отнесите, – противным голосом произносит она и смотрит на меня с презрением.

Охереть можно! Такого мерзкого отношения я не испытывал ни разу в жизни. Но отчего-то это не злит, а даже забавляет.

Кивнув, беру свой поднос и отношу туда, куда указует толстый, как сосиска, палец этой женщины. Ставлю на вырезанное в двери окошко и наконец покидаю этот холестериновый храм.

Иду, даже не задумываясь, куда, пока не обнаруживаю себя в детском отделении.

За то время, пока я сдавал кровь, больница немного ожила. Сейчас по коридору ходят сотрудники отделения, снуют несколько детей. Интересно, как выглядит парень, для которого я сдал кровь?

Пока завтракал, оплатил экспресс-тест ДНК и отправил подтверждение из интернет-банкинга. Мне даже уже пришло подтверждение, что тест будет сделан максимально быстро.

– Эй, мужчина! – окликает меня кто-то, когда я пытаюсь сделать пару шагов по отделению. – Бахилы!

Разворачиваюсь и сталкиваюсь взглядом с симпатичной медсестрой в белом халате. Она пытливо впивается зелеными глазами в мое лицо.

– А вы к кому?

Я торможу. Не физически, а мысленно. А к кому я, собственно? Я знаю только, что сына Антонины зовут Максим. Хотя и фамилию, и отчество тоже знаю. И вообще я мог бы просто пообщаться с врачом и посмотреть на парня. Но в момент, когда медсестра задает мне вполне резонный вопрос, все желание увидеть ребенка улетучивается.

– Ошибся этажом, – бросаю и, развернувшись, сваливаю из больницы.

То, что он может быть моим – это еще бабка надвое сказала. Так что, помог, Юдин? Молодец. А теперь вали домой собираться на работу. Ее у тебя сегодня непочатый край.

Тоня

– И масынку? – спрашивает меня Максик, заглядывая в глаза.

– И машинку куплю, – обещаю я.

– Холосо, – набравшись смелости, он протягивает руку медсестре и зажмуривается. Сжимает губы, дожидаясь, пока она аккуратно вытащит катетер из крохотной ручки и прилепит ватку с пластырем.

– Ну вот и все, – ласково отзывается Татьяна, поглаживая руку Максика. – Ты был очень смелым, – хвалит она его, выпрямляясь. Переводит взгляд на меня. – Дождитесь выписку, и можете идти.

– Спасибо вам большое, – протягиваю ей шоколадку.

– Что вы? Не стоило, – улыбается она, но прячет ее в кармен.

– А мне соколадку? – куксится Макс.

– А тебе куплю, как только выйдем из больницы. Хорошо?

– Дя, – соглашается он.

Пока Юдин сдавал кровь в тот ужасный день, я вернулась в свое отделение. Там меня отыскал сотрудник лаборатории, куда отправляли кровь Макса и его отца для анализа ДНК. Мне пришлось заполнить согласие, хоть я, если честно, совсем не хотела этого делать. Мало ли, что придет в голову Святославу Михайловичу, когда он узнает правду.

Потом мне пришлось дождаться утреннего обхода, и только после этого я смогла вернуться в лабораторию. Я хотела отдать Святославу Михайловичу его кардиган и поблагодарить за то, что он сделал для Макса. Но его там уже не было.

Потом я пошла в детское отделение, надеясь на то, что он, может, поднялся посмотреть на сына. Но и здесь его не было. Хотя, наверное, это было к лучшему. Мало ли что он попросил бы взамен за три капли крови.

Врач тогда сказал, что прямое переливание делать нельзя, потому что оно может навредить ребенку. И нам нужно было прождать сутки, пока Максиму подготовят раствор для вливания. Это были самые ужасные сутки в моей жизни! Я была как в бреду. Сидела под реанимацией сына в ожидании новостей. Время тянулось бесконечно долго. Я то проваливалась в странный, тревожный сон, то выныривала из него.