– Чего ты вдруг решила поменять своё мнение?

– Подумала, что нужно дать ему хотя бы шанс. И что обижаясь на него все эти годы, я не делала лучше ни себе, ни ему. Мне давно следовало либо помириться с ним, либо простить и сказать, что я больше не буду с ним общаться. Обида только разрушала меня изнутри.

– Очень мудрая мысль. Но я тебя понимаю и понимала. Мне самой было обидно за тебя. Это были только наши с ним проблемы и отношения, а пострадала, как будто, больше всех именно ты. Мы были уже взрослые, и легче всё переносили…

Перед тем, как прийти к отцу, я зашла в магазин, и выбрала какой-то тортик, чтобы не приходить с пустыми руками. За столько лет, которые мы провели не общаясь, я даже не была в курсе, ест ли он до сих пор сладкое, но лучше я ничего не придумала.

Оказалось, что папа жил в достаточно неплохом доме, причем недалеко от нас. Я смогла добраться до него менее, чем за час. Стоя у его двери, я думала, не совершила ли ошибку, но не могла придумать причины, по которой мне стоило сейчас отказаться от всего и уйти, поэтому просто позвонила в дверь.

– Дина! Проходи, пожалуйста. – Последний раз я видела отца в офисе, и там он выглядел строго, в офисном костюме и очках.

Сейчас же он был почти таким, каким я помнила его из своих юности и детства. Правда, чуть постаревшим и немного полысевшим, но всё таким же уютным. Почему-то отец всегда ассоциировался у меня с домом.

Я помнила, как в детстве могла забраться к нему на колени, он крепко меня обнимал, и мы смотрели различные передачи по телевизору. И было так тепло и хорошо, я чувствовала себя максимально защищенной, что мне не хотелось выбираться из его объятий и мы могли сидеть так часами.

– Привет. Вот, держи, это тебе. К чаю. – Я как-то немного неуклюже протянула торт. Почему-то сейчас я чувствовала себя, словно и не было тех лет разлуки, и я снова была юной девчонкой.

– Не стоило. Спасибо большое. Я пока поставлю чайник, а ты, если хочешь, можешь осмотреться.

Квартира папы была однокомнатной. Я бы сказала, обычная, среднестатистическая квартира. Большая комната с диваном и телевизором, маленькая кухонка, зато раздельный санузел.

Я прошла в гостиную, и огляделась. Моё внимание привлёк ряд фотографий, которые стояли у отца на полке у телевизора.

Смахнув небольшой слой пыли, я взяла одну из рамок. Я помнила эту фотографию. На ней были изображены мы всей семьей в мой последний день рождения, когда папа ещё жил с нами.

Я перевела взгляд на остальные фото, все они были из прошлого, и ни одной современной.

Вот фотография со свадьбы мама с отцом, это моя вписка из роддома, фото с какого-то застолья, и так далее.

– Помнишь эти фото? – услышала я за своей спиной и развернулась.

– Конечно. У нас в альбоме дома остались такие же. Иногда, когда у меня приступы ностальгии, я даже пересматриваю их. Жалко, что сейчас совсем перестали печатать фотографии. Совсем по-другому воспринимается.

– Да, я люблю тоже иногда сесть и рассматривать кадры из прошлой жизни. – Улыбка отца была совсем грустной, но мне было больше неловко от его грусти, чем жаль его. Потому что всё это он сделал своими руками.

Сначала, когда он ушёл, я мечтала, чтобы он вернулся, и в нашей семье было всё как прежде, но через время поняла, что не желаю своей маме подобного. Пусть она поступает так, как считает нужным.

– А почему у тебя совсем нет фотографий из твоей текущей жизни? – всё же решила уточнить я.

– Потому что у меня, можно сказать, нет жизни, после того, как я ушел от вас.

37 глава

Я не стала особо комментировать то, что он сказал, просто многозначительно промолчала, и мы прошли в кухню, где нас уже ждал чай и стол, уставленный разными вкусностями.

– Ну, рассказывай, чем ты сейчас вообще живешь? Мне правда всё интересно. – Отец, в отличие от меня, не пил и не ел. Его кружка с чаем до сих пор стояла рядом с ним нетронутой.

– Я не знаю, что именно тебе рассказать. За эти года многое произошло. Давай ты будешь лучше спрашивать, а я расскажу, что тебе будет интересно.

– Я видел в твоём деле, что ты замужем, да?

Он будто знал, с чего начать, сразу резанув по больному. Но, как ни странно, похоже, за то время, что прошло с тех пор, как я ушла от Антона, боль успела немного поутихнуть.

– Да, но я сейчас развожусь. Так что не знаю, считается это или нет.

Лицо отца немного скривилось, причем я не могла понять его эмоцию. Он был разочарован?

– А дети есть? – теперь было понятно, он боялся, что моя история полностью повторяла его, и что отец семейства бросает своих детей.