– Ты уже не останешься, милая. У тебя будет малыш, и, возможно, тогда ты меня до конца и поймешь. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, и чтобы из-за меня у тебя не было проблем.

– Какие проблемы! Ты уже узнавала про лечение? Что можно сделать?

– Я не хочу, Дина. – Мама повторяла мне слова, которые я уже слышала от соседа, но ему я не поверила, не хотела слышать, что мама сдается. Сейчас же она говорила мне это в лицо.

– Но ведь надо бороться, ты сама меня так учила! Нельзя просто опускать руки. Мы один раз вышли в ремиссию, и сейчас получится!

– Я устала. Устала, что моя жизнь практически постоянно крутится вокруг больниц последние десять лет. Знаешь, я поняла, что ведь почти и не жила из-за этого. А я хочу пусть коротко, но ярко.

– Мама… - я плакала уже не сдерживаясь, положив свою голову ей на колени, и делая её одеяло сырым от моих слёз. Мама всё это время молча гладила мне волосы, давая выплакаться. Мне было больно и горько от мыслей, что она действительно приняла такое решение.

В палату пришла медсестра и попросила гостей освободить её для проведения процедур.

– Я зайду к тебе ещё через час. – Пообещала я маме, выходя в коридор.

– Простите, это вы дочь Зои Васильевны, которая к нам сегодня поступила? – остановил меня в коридоре доктор.

– Да, здравствуйте.

– Я хотел бы с вами кое о чём переговорить.

Он отвёл меня в небольшой кабинет, и предложил сесть на стул, стоящий у его стола.

– Дина Евгеньевна, вы, наверное, уже знаете, что ваша мама хочет отказаться от лечения. Но я вам по своему опыту могу сказать, что пациенты часто в начале выдают именно такую реакцию. У нас в больнице есть возможность прохождения экспериментального лечения, как раз на стадии, которая у вашей мамы. Показатели очень неплохие, хотя, конечно, не скрою, и лечение тоже не из дешевых. Я дам вам проспект, дома почитайте, и, когда примете решение, сможете меня найти и обо всём сообщить.

Я, всё ещё находящаяся словно в прострации, взяла буклет, который протягивал мне врач, и вышла из его кабинета.

Оказавшись снаружи, я опустила взгляд на буклет в руке, и мои глаза округлились, когда я случайно увидела примерную стоимость лечения. Причем это было еще «от …», то есть цена наверняка окажется ещё больше.

Словно чувствуя момент, мой телефон издал сигнал, и я, посмотрев на экран, увидела сообщение от Антона. И почему я его ещё не заблокировала окончательно?

Несмотря ни на что, я открыла текст:

«Предложение ещё в силе. Последний раз: что ты решила?»

46 глава

– Дина, что хотел врач? – отвлек меня от сообщения отец, и я подняла на него глаза.

– Предлагал подумать о лечении, экспериментальном. Вот.
– Я решила, что смысла скрывать от него это нет, и протянула ему буклет, который только что дал мне врач.

Отец взял в руки сложенную в несколько раз бумагу, развернул, и начал читать, что там написано.

– И что ты думаешь? – он присел на кресло, стоящее здесь же в коридоре, и я последовала его примеру, разместившись рядом.

– В данный момент пытаюсь понять, где взять на него деньги. В прошлый раз, когда мы лечили маму, всё обеспечивал Антон. – Я осеклась на его имени, так как не знала, в курсе ли отец кто это. – Это мой муж, с которым я сейчас развожусь.

– А ты с мамой уже говорила насчёт этого?

– Нет. И не знаю, как это сделать. Она сказала мне, что собирается отказаться от лечения. Говорит, устала скитаться по больницам, и верить в призрачный успех, которого может и не быть.

– И почему тогда ты всё равно думаешь, где взять деньги? Раз она сказала, что не хочет лечения?

– Потому что она не может просто вот так взять и решить сдаться. Она вообще подумала обо мне, о тебе в конце концов?

– Дина, твоя мама уже взрослая женщина, уж поверь мне, и я уверен, что она способна грамотно принимать решения. Она и со мной, как оказалось, постаралась сократить общение из-за того, что понимала, что ей становится хуже. Хотела, чтобы мне было не так больно потом.

Мы оба замолчали, смотря в больничную стену. Мимо проходили то больные, то врачи. Мамина палата всё ещё была закрыта. Петра Романовича нигде не было видно, похоже, он куда-то ушел.

– Пап, а ты зачем маме все эти годы звонил? – Я повернулась к нему, заведя необычную тему.

– Надеялся, что когда-нибудь она оттает и простит меня, и я смогу вернуться. – Усмехнулся он, смотря на свои руки, теребящие край свитера.

– И что, ты хочешь сказать, что верил в это все…сколько уже прошло? Почти пятнадцать лет? Всё время верил, и если бы она сейчас согласилась принять тебя обратно, то вернулся бы?

Он неопределенно пожал плечами.

– Это стало моей привычкой. Разговаривать с ней, делиться новостями…Без неё я словно больше никому и не нужен, понимаешь? С тобой мы не общались, больше детей у меня нет. Родители умерли, в семье я один…Личная жизнь после развода тоже не сложилась, я понял, что я люблю твою маму, это я тебе уже рассказывал. Что мне ещё оставалось и остаётся?