Я расслабил ненавистный мною галстук, поскольку батареи в школе топили сильно. Хоть окно открывай! Потоптавшись в коридоре, стало понятно, что разъяснительная работа затягивается, а у меня время ограничено. Процесс поиска работы надо запускать как можно быстрее.

Недолго думая, я принял решение зайти на более высокий уровень – к начальнику школы. Как минимум выслушает, а дальше выхода из кабинета Гурцевич не пошлёт однозначно.

Постучавшись и дождавшись ответа, я приоткрыл дверь.

Если не знать, чей это кабинет, то можно предположить, что здесь хозяин кто-нибудь из советских министров. На полу лежал большой ковёр с затейливым орнаментом. Повсюду фотографии, модели самолётов. На самом видном месте за спиной Гуревича висел портрет Андропова. История в этом плане изменений не претерпела. После смерти Леонида Ильича, пост генерального секретаря ЦК КПСС занял Юрий Владимирович.

Во всю стену были сделаны лакированные шкафы, полки и стеллажи. У меня даже предположение появилось, что за одной из дверей этого огромного сплошного шкафа есть потайной ход в ещё одно помещение.

– Вячеслав Сергеевич, разрешите войти? – заглянул я в кабинет к начальнику.

Гурцевич, сидевший за столом, сдвинул очки и молча кивнул. Закрыв дверь, я быстрым шагом подошёл к столу.

– Доброе утро, Вячеслав… – начал говорить я, но Гурцевич показал на мой галстук. – Понял.

Я быстро привёл свой внешний вид в порядок.

– Вот теперь, доброе утро! – сказал Гурцевич, отложил ручку и привстал со стула, чтобы поздороваться со мной. – Присаживайся и рассказывай.

– Вячеслав Сергеевич, у меня…

– Не с того начинаешь. Как здоровье? Как семья? – спокойным тоном спросил начальник школы, откладывая ручку в сторону.

Какие-то вопросы интересные у Гурцевича. Тянет время, а потом на занятия отправит?

– Со здоровьем всё хорошо. В семье всё ладится.

– Проблемы в учёбе? Что-то хочешь инновационное предложить? – продолжил допрос Вячеслав Сергеевич.

Такое ощущение, что это он меня вызвал к себе и допрашивает.

– Проблем нет. Изобретений тоже.

– Ну вот и хорошо, – сказал Гурцевич, взял ручку и вновь погрузился в документы. – Тогда я тебя больше не задерживаю.

Ну уж нет! Я же не для опроса сюда пришёл.

– Вячеслав Сергеевич, я к вам с просьбой пришёл.

– Родин, все просьбы, отпрашивания, болезни собак, кошечек и мытьё аквариумов в своё личное время. Ты уже четвёртый за сегодня, кто приходит и говорит о просьбах. Если у тебя всё хорошо, и ты мне ничего…

– Тогда у меня не всё хорошо, Вячеслав Сергеевич, – рискнул я перебить начальника, пока тот окончательно меня не убаюкал.

Гурцевич опять сдвинул очки и во второй раз отложил ручку.

– Поехали опять по списку. Как здоровье? Как семья? – спросил Вячеслав Сергеевич, немного повысив тон голоса.

– Со здоровьем всё хорошо. В семье есть проблемы.

– Это другое дело. А то сегодня у меня уже были и собаководы, и аквариумисты. Гуторь, а я послушаю, – сказал Гурцевич.

Интересный глагол он употребил, вместо слова «говорить». Характерен для определённых областей нашей страны.

Объяснение заняло не больше минуты. Надо было с порога изложить суть причины прихода, пока Вячеслав Сергеевич не начал опрашивать меня.

– И что от меня нужно? – спросил Гурцевич. – Я не кадровик и не начальник нашего института.

– Это мне известно. Зато у вас есть телефон, – кивнул я на большой аппарат серого цвета с множеством кнопок для прямого вызова.

– Ты про городской? – улыбнулся Гурцевич, указав на жёлтый телефон с дисковым наборником.

– Сомневаюсь, что в городе стоит искать нужного человека для решения этого вопроса, – ответил я.

– Верно. Иди на занятия, а перед обедом зайдёшь ко мне. Воспользуемся нашим «пролетарским» происхождением, – сказал Гурцевич и я направился к выходу. – Кстати, сейчас у тебя случайно не Глеб Артакович занятие будет вести?

Лучше бы не напоминал Гурцевич о самом суровом преподавателе в школе. Про него ходили легенды и не всегда хорошие. Был даже слух, что когда он был лётчиком-инструктором в Борисоглебской лётной школе, он лично Чкалова от полётов отстранял.

– Конечно. Профессор Адмиралов, собственной персоны.

Даже Гурцевич слегка вздрогнул от его фамилии.

– Тогда быстрее, а то старик не любит, когда опаздывают, – сказал Вячеслав Сергеевич и я вышел из кабинета.

Стоит сказать, что весь процесс обучения в школе испытателей мало чем отличается от военного училища. Сначала ударная доза теории, разбавляемая тренажной подготовкой и периодическими лётными сменами. Через пару месяцев лекции должны будут закончиться, и мы будем летать ещё чаще.