Смирение есть последствие перенесения своих желаний из области вещественной в область духовную.

Теперь я верю в доктрину об Иисусе Христе, и вся моя жизнь неожиданно совершенно изменилась. Жизнь и смерть перестали быть для меня злом, вместо безнадежности и отчаяния, я теперь ощущаю радость и счастье.

… Влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез… ежели бы он <князь Василий> стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя.

Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.

Нельзя, mon cher, [мой милый] везде все говорить, что только думаешь.

Человек, не чувствующий в себе силы внутренним достоинством внушить уважение, инстинктивно боится сближения с подчиненными и старается внешними выражениями важности отдалить от себя критику.

…все московские барыни сговорились отдать ему <главнокомандующему Кутузову> всех своих детей в адъютанты.

Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – продолжала гостья <княгиня Карагина>, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.

Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.

…я <княгиня Друбецкая> пишу записку: «Princesse une telle [княгиня] желает видеть такого-то» – и еду сама на извозчике, хоть два, хоть три раза, хоть четыре – до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне все равно, что бы обо мне ни думали.

Эти богачи и вельможи такие эгоисты.

<Княгиня Друбецкая>

– …завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…

– Но почему вы думаете, что он оставит что-нибудь нам?

– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!

– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.

<Наташа>– Мама велела вас просить танцевать.

– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…

<Перед званым обедом>Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.

Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – она <Ахросимова> указывала на девиц, – хочешь не хочешь, надо женихов искать.

– Батюшка-то наш! Орел! <Граф Ростов>

…ежели граф <Безухов> написал письмо государю, в котором просит его признать сына <Пьера> законным, – стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухов, и тогда он по завещанию получит все.

…я <княжна> буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.

Хороших людей намного больше, но плохие лучше организованы

Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла прийти мысль о соперничестве с нею.

Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.