Вынужденно развёл костёр, благо, что имелась зажигалка и разный деревянный хлам, включая старые книги и газеты. Удалось отогреться и осознать, что едва не околел.

— Ещё и снилась какая-то дичь, — фыркнул я, прижимая к себе Барни.

К счастью — ничего не запомнил, потому что в ином случае, чувствую, что сон про мужика, который дрочил в театре, мог бы показаться верхом здравомыслия.

Рассвет встретил разбитый, голодный, чешущийся и с огромным синяком на всю скулу. Зато хоть согревшийся!

Сразу отправился за припасами, без которых не мог даже умыться или почистить зубы. Дерьмо…

Лишь через четыре дня более-менее наладил быт: средства личной гигиены, обогреватели, еда и вода. На руку сыграло то, что я правда хорошо изучил Лексингтон, а также то, что владел огромным опытом выживания. Всё-таки уже более полугода жил при зомбиапокалипсисе. Да и знания прошлых жизней никуда не делись.

Барни оставлял в квартире, в которой законопатил все дыры и превратил в маленькое убежище с несколькими входами и выходами. Всё ради безопасности.

Людей, живых в смысле, не встретил ни разу. Вообще никого и ничего. Ни машин, ни фар вдали, по шоссе, ничего. Впрочем, не жаловался. Зато много думал. Своих ребят и станцию я, скажем так… оплакал? Не то чтобы, ведь не проронил ни слезинки. Скорее — запомнил. Хах, как и говорил самому себе: это был отличный, сука, опыт!

Было желание поехать в Рид Крик, где находилась база Волмов, да… просто перебить уродов, ведь теперь я бы действовал с возможностью возвращения в прошлое, а значит, просто не мог проиграть! Но… подумав как следует, понял, что не вижу в этом смысла. Зачем? Бойцов там, скорее всего, уже не осталось. Ардер выгреб все резервы. А значит, чего делать? Убивать мирняк? Чтобы людей в мире стало ещё меньше?

Присоединяться к общинам я тоже не хотел. Не к ним. И не сейчас. Одиночество меня устраивало. Нужно… немного собраться с силами. Пережить случившееся.

В начале второй недели стало не хватать общения. Привык к тому, что постоянно кто-то рядом. А сейчас никого, кроме пса. Пришлось отыскать радио, а там…

— … апоминаю всем: Монреаль готов принять каждого! Вакцина бесплатно раздаётся людям, так что нам нужны все! Призываю вас, где бы вы ни были, приезжайте к нам!

— Монреаль? — почесал гладкий, чисто выбритый подбородок. — Почему бы и нет?

Ещё через два дня, собрав все вещи в небольшую тачку, единственную работающую из всего магазина авто, поехал по шоссе. Путь в две тысячи километров по стране, девяносто девять процентов населения которой обратились в бешеных, всепожирающих мертвецов, почти неуязвимых к оружию. Что может пойти не так?

— Что же там будет? Правда? Ложь? Как думаешь, Барни? — покосился на своего соседа. — А доберёмся ли мы до него вообще? Ближайший крупный город — Шарлотт, столица Северной Каролины, а там — Вашингтон, Филадельфия, Нью-Йорк… Ха-ха-ха! Крупнейшие города нашей страны! Барни, как думаешь, сколько там зомби? В одном «Большом Яблоке» проживало порядка двенадцати миллионов человек.

Я замолчал, скривившись от неприятных воспоминаний.

— Конни хотела переехать в Манхэттен, — покосился на пса, — это центральный район Нью-Йорка, бестолочь, — поучительно дополнил я. — А теперь я еду туда один. Смешно, верно?

Вздохнул, покосившись в окно. Шёл снег, покрывая всё вокруг белым ковром. Учитывая, насколько дерьмовыми стали дороги, то снег лишь мешал, ведь скрывал ямы, трещины и прочую гнусь. Из-за этого ехал неспешно, не более тридцати-сорока километров в час.

— В Нью-Йорке точно будут общины выживших, — вздохнул я. — Стоит ли… стоит ли начинать заново, пёс? Или сразу рвануть к Монреалю? Как ты думаешь?

Покосившись на собаку, я улыбнулся.

— Кажется, я знаю…

Наша машина ехала вперёд, оставляя за спиной хороший кусок моей жизни. Семь месяцев. Прошло семь месяцев. А я успел получить всё и всего же лишиться.

Молодой человек в военной форме встречал профессора, как и было обещано, у посадочной площадки, которая стараниями парковщиков была так нашпигована частными глайдерами, что те едва не терлись друг о друга бортами. Встречающий сдержанно кивнул в знак приветствия и жестом пригласил гостя проследовать за собой. Ни вежливого «Как долетели?», ни хотя бы формального «Добро пожаловать». В жалкой роли доносчика, пусть добровольно избранной, но от этого только более отвратительной, на теплый прием надеяться не приходилось. Профессор вспыхнул, но вовремя опомнился: ну откуда, в самом деле, провожатому может быть известна цель его визита? Впрочем, сегодня профессору казалось, что его позор известен всем. На что он вообще рассчитывал? Только на то, что его выслушают. Уж это-то ему могли гарантировать.