И все равно он не успевал. Слишком далеко откатилась схватка от входа в пещеру. Бежать и бежать. А лысому остался один прыжок. Один прыжок и один удар.

— Э-гэ-гэй!!! — Годимир попытался отвлечь великана, но тот ничего не видел перед собой, кроме беспомощно барахтающегося на изломанном еловом молодняке дракона.

Чпок!

Стрела вошла лысому людоеду в глаз, остановив его в высшей точке прыжка. Будь ты хоть трижды силачом и чудовищем, а такие попадания смертельны…

Сзади загудела тетива лука. Выругался сквозь зубы Ярош. Стрелять из длинного лука без перчатки или нарукавника — то еще удовольствие. Во всяком случае, рубец на предплечье сойдет еще не скоро.

Годимир с разбегу остановился. Едва не упал. Метнулся в сторону, чтобы избежать удара извивающегося, словно обезглавленная змея, хвоста. А к нему уже спешили двое людоедов, видевших смерть главаря и воспылавшие жаждой мести.

Первого великана рыцарь ударил по ногам, благо, меч уже был в Глупце. Людоед, бурый с проседью, подбивший дракону глаз, отпрянул, но недостаточно быстро, а потому получил острием по колену. Нога его подломилась, а Годимир уже уворачивался от второго, светлого, почти палевого. Дубина просвистела в пальце от головы человека, врезалась в гранитную глыбу. С жалобным треском комель расщепился, а рыцарь взмахнул мечом, целя в мохнатый загривок.

Удар немыслимой силы опрокинул человека на землю. Острой болью отозвалось наколотое еще в Ошмянах ребро. Онемел локоть, не избежавший соприкосновения с угловатым камнем. Годимир попытался вскочить, но замешкался, с удивлением увидев копошащегося рядом людоеда. И его?

Несколько мгновений понадобилось рыцарю, чтобы сообразить — их обоих свалил не на шутку разгулявшийся драконий хвост. Вот и помогай всяким гадам чешуйчатым после этого!

Пока Годимир пытался встать, великан, потерявший дубину, протянул лапищу и вцепился в щиколотку стальной хваткой. Человек лягнул его в оскаленную морду свободной ногой, отмахнулся мечом, но без результата. Лежа на земле клинком немного навоюешь.

Рядом бурый с проседью поднялся на колени, занес дубину.

«Ну, все. Конец», — почему-то без тени страха подумал Годимир. Место страха в душе заняла детская обида. Почему же он такой невезучий? Сам Господа в детстве прогневил или батюшка Ладибор из Чечевичей грешил чересчур уж? А самая злость разбирает, когда осознаешь, что удача в самый последний миг срывается. Прямо как рыба с крючка. Ты ее почти на берег выволок, а она — дрыг хвостом и была такова!

Он попытался закрыться мечом, понимая, что от удара великанской дубины сталь переломится наверняка.

Смазанная тень промелькнула над его головой и обернулась, как ни странно, Аделией.

Королевна выкрутила немыслимый пируэт в воздухе, ногами дважды ударив людоеда, вцепившегося в сапог Годимира. Оттолкнулась пяткой от низкого, скошенного лба, взлетела птицей, переворачиваясь через голову. Ее коса со свистом рассекла тьму, хлестнув бурого по глазам. Людоед заорал, бросил дубину, прижал ладони к глазницам.

Загудела тетива Ярошевого лука.

Стрела воткнулась бурому в шею. Еще одна.

Годимир ткнул концом меча в палевого великана. Кажется, попал в рот. Или нет. Но какая разница? Хватка-то ослабла.

Рыцарь вырвался из лап людоеда, оставив тому сапог. Ничего! Живы будем, сапог добудем!

Меч взмыл ввысь, а потом рухнул, раскалывая череп великана, как глиняный горшок.

— На тебе!

Мелкий гравий больно вонзался в босую пятку, но Годимир рвался в бой. Ненависть ко всему людоедскому племени просто переполняла его.

— Ну, кто еще!

— Все, пан рыцарь. Никого больше, — проговорила Аделия. Она, в отличие от словинца, дышала легко и ровно, будто и не прыгала, словно горностай в клетке.

А ведь и правда, все.

Врагов больше не осталось. И заслуга в том была отнюдь не Годимира. Он и убил всего-навсего одного, да и то оглушенного королевной — где она так драться выучилась? Даже Ярошу и тому удалось двоих свалить из лука.

Остальных прикончил ворочающийся в изломанном ельнике дракон.

А где же навья? Ведь, без сомнения, это она разбудила дракона и бросила его в атаку на людоедов. Так куда же сама запропастилась?

— Вот так заварушка, елкина ковырялка, — пробормотал подошедший Бирюк. — Сколько лет живу, а такого…

— Где Олешек? — вяло поинтересовался Годимир.

— Блюет где-то, — отмахнулся разбойник. — Слаб наш музыкант. Вида крови не терпит.

— Хорошо, что живой.

— Да уж. Неплохо, — кивнул Аделия.

— Твое высочество… — Рыцарь повернулся к королевне. — Твое высочество, а скажи мне — это тот дракон или…

— Какой — «тот»? — не поняла она. Или сделала вид, что не поняла.

— Ну, который в Ошмяны прилетал.

— Да откуда мне знать? — Девушка развела руками.

Годимир почувствовал, как челюсть отвисает едва не до ключиц, но тут Ярош дернул его за рукав: