Евгений Гузеев по образованию и профессии врач, а кроме того композитор, автор-исполнитель, литератор. Живет в Финляндии. Его музыкальное творчество представлено сотнями мелодий, песнями, балладами, романсами, музыкой для театра. Наиболее известен цикл его романсов и песен на стихи А. Ахматовой, а одним из последних серьезных проектов стал спектакль московского театра «Экспромт» с музыкой и песнями, написанными совместно с народной артисткой РФ Людмилой Ивановой.
Прозу начал писать еще в конце 90?х годов, после попытки создания пародийного киносценария фильма «Аэротаник». Впоследствии синопсис сценария был значительно видоизменен проживающим во Франции английским сценаристом В. Олдриджем, но до экрана проект пока не дошел. Чтобы не дать пропасть первоначально задуманной истории, Евгений Гузеев решился переделать сценарий в роман. Представленные в книге произведения автора, как и «Аэротаник», насыщены пародийным юмором с необычайными приключениями и абсурдными ситуациями, а фантастические сюжеты, заглядывая в будущее, переплетаются с реальным историческим прошлым и любовно-лирической темой. Художественный перформанс Е. Гузеева дает читателю также возможность по-иному взглянуть на известные хрестоматийные события и, смеясь, переосмыслить ход истории.
Серия «Русское зарубежье. Коллекция поэзии и прозы»
Иллюстрации художника-архитектора Надежды Бронзовой
Константин – отец Надежды
– Нет, тут что-то опять не стыкуется.
– Прошу меня извинить, а вы попытайтесь не тыкать. Попробуйте на «Вы». Может получится? Извините, конечно, что так вот вклиниваюсь. Вы ведь вслух рассуждаете, а я тут рядом, хоть и случайно. Вот я и думаю…
– То есть, простите, как это? Не свы-ку-ет-ся, что-ли? Вы это имеете ввиду?
– Именно, именно. Вот то-то и оно. Э-э-э… Вы милейший веточку вот эту маленькую возьмите и в книжицу свою вложите, а то, неровен час, закроете и не найдете нужной странички. Так вот, шутки шутками, но если серьезно – от таких, братец мой, мелочей зависит многое. Вся жизнь наша поворачивается иным руслом, ежели не тем перстом на колокольню указать или нелепым и нестандартным каким-то таким узлом шнурочек на ботинке завязать. Тем более – слово. Тут ведь, брат, – о-йо-йо-й! Великая сила! Начальника какого-нибудь тыкните случайно, и все – карьера пошла другим руслом. А в отчете или докладе не то слово напишите – все, протокол составят. Даже если, к примеру, по мелочи взять – паспартишко какой-нибудь паршивый. Одну-две буковки измените ручечкой чернильной аккуратненько, эксперимента ради, ну вот хотя бы имя свое, например, переделайте на иное – и все. Могут и под белы руки взять. Нет, нет, вы не вздумайте… Это так, не совет, просто примерчик теоретический. А литература, пресса, юриспруденция, медицина, да все что угодно – одно неправильное словцо вылетело из уст или появилось на бумажке, а последствия всего этого – иной раз на несколько поколений хватит. Так-то вот оно и никак иначе. А вы собственно о чем? Какую такую проблему решаете? Или так просто отдыхаете, почитываете на природе, сидя на скамеечке? Если не секрет. Виктор Тимофеевич.
– Виктор?.. А-а-а…. Владимир Ильич. Очень приятно. Видите-ли, Виктор… Виктор Тимофеевич, судьба наградила меня весьма прозаическим ремеслом. Я по профессии грузчик, но это ничего не значит. Ваш покорный слуга, скажу вам по секрету, решил начинать новую жизнь. Пора, назрело. Вот стал даже библию почитывать и прочие мудрые книги. У меня вообще к старым книгам особое пристрастие. Будто тайна и ключ к разгадке соседствуют в них одновременно, и прошлое и будущее – все в одной строке. Зуд в моей душе; хочется себя, свои проблемы и нашу эпоху, многие ее проявления словно кроссворд разгадать и на все эти несуразности, шероховатости и парадоксы найти ответы в старых книжках. Роюсь в земле, так сказать, ищу корни и пытаюсь сопоставлять их с надземными плодами или хотя бы некоторые закономерности или аналогии надеюсь выявить. Концы с концами, так сказать, свести – как хотите. А то хаос некий в моих представлениях обнаружился. Ранее не было причины задумываться. Но вот появилась такая потребность вместе с первыми седыми волосками на этих висках. И, представьте, как эти замусоленные странички ни покрути, не сходится все вот так вот… ну… как хотелось бы. Кое-что – да, конечно. Но есть вещи, которые… В общем не стыку…. не свыкуется, как вы иронически изволили сказать. Но я надежду еще не потерял, нет – ищу. Разбираю корни этого, образно сказать, родословного древа.
– Ах вот оно что! Забавно… То есть занятно. Тогда я задержусь на минуточку, посижу тут с вами на скамеечке, ежели вы не имеете ничего против.
– Да нет же, напротив… Я даже рад общению. Тем более ваши оригинальные мысли…
– Да ладно, что вы, какая уж тут оригинальность. Не в оригинальности дело. Дело тут возможно совсем в другом. Хотя может показаться иной раз постороннему какому-нибудь человеку или, скажем, почудиться что-то оригинальное. Мы это понимаем. Но я ведь не навязываюсь, а если и кому интересен, то – извольте. Насчет корней и плодов – интереснейшая мысль. Действительно не так легко аналогии находятся. Вспомните картофель – полюбившиеся всем клубни и вспомните те пресловутые зеленые несъедобные шарики на картофельном поле. Что общего? Кое-что, может быть. А по вкусу? Да и вообще, надо ли в корнях, словно боров какой, рыться, ежели все вообще не этим объясняется. Тут ведь такие неожиданные вещи могут оказаться за всеми тайнами. И причем тут корни? Вот вы говорите, надежду еще не потеряли, ищите ответы. Действительно, надежда на пустом месте не появляется. Имя-то женское. Если она родилась, как человек, то от кого-то, значит. Должен быть как минимум отец. Где-то он есть, ее папочка, точно есть. Только вот где? Увы, он может оказаться в другом совершенно неожиданном месте и даже измерении, чем вам кажется. Собственно, отчего же это мы сразу в дебри-то? Извините. Небось подумаете, так вот сразу с посторонним…
– Нет, ничего, продолжайте. Может вы, милейший… э-э-э… Виктор Тимофеевич, о чем-то, мне показалось, не решаетесь… Так пожалуйста, будьте так любезны, не стесняйтесь, продолжайте.
– Видите ли, уважаемый, тут ведь сразу так, сходу… Мы и знакомы-то – смешно сказать. Минут пять. Так что оставим до поры, до времени. Не скрою, у меня есть кое-что сказать молодому, так сказать, поколению, уж коли так тянет вас решить как можно больше кроссвордов этих самых. Знаем, действительно, нечто такое… Да и возраст обязывает – голова-то, смотрите, плешь да седина. Я ведь и пенсию уже заработал, да вот с работы все никак не уйти, скучать буду. Но продолжим. Я думаю, на некоторые вопросы совершенно неожиданные ответы получить – это ж какие последствия будут. Оно даже рискованно – правду-то знать о нашем с вами истинном положении и роли в этом хаосе. Тем более концы с концами, как вы говорите, пытаться сводить, искать закономерности, делать обручи из всех этих замысловатых витков, весьма далеких от пресловутого подобия спирали, что нам иные художники рисуют по заданию историков, политиков и прочих, в том числе религиозных, деятелей. И все ведь может оказаться не таким стройным и закономерным, каким вы ошибочно представляете. Может быть поэтому и никак не свести, как ни пытаетесь, эти ваши концы с концами – между жизнью нашей и тем, что в заповедях с пророчествами вычитали, то есть найти четкие места соприкосновения, ну и во всем прочем разобраться. Так и будет всегда – вокруг да около и ничего конкретного.
– Да, приходится согласиться. Нетути иной раз сил железо это в обручи, действительно, сгибать, как не старайся. И как же тут эти несуразности наши тогда идеально объяснишь. Вот, к примеру, в одной книжице вычитал: не убий, пишут. А война? Там ведь такое… Опять же рабство явно не осуждается. Да ладно, тут примеров и мелких и более крупных – жуткое количество. Хотя иной раз удивляешься, заряжаешься адреналином – гляди-ка, нашел. Тут-то вот совпадает с притчами или писаниями древними, все объясняется. Даже успокаиваешься на время, мир в душе наступает.
– Ну, это само собой, примеров и таких действительно – пруд пруди. Иначе и быть не может.
– Слава Богу, хоть что-то приобретает вид некой законченной конструкции.
– А часто ли, уважаемый, к Господу Богу обращаетесь? Ну, с просьбами какими-то или вопросами. Вот, вы ведь представитель уважаемой профессии. Но, однако ж труд… Не каждому по плечу или, скажем, по спине. Иной раз и тяжело становится, силы покидают. А где их взять? У кого попросить?
– Так это – каждый день. Хоть и в церковь, каюсь, хожу редко, а в целом – подвержен я, по секрету скажу вам, уважаемый Виктор Тимофеевич, целиком той самой идее, что над нами всеми Господь Бог стоит, правит, и от Сатаны – противоположной силы – пытается отвести. Эта схема из книг старых вырисовывается. Хотя делается сие не напрямую, а как бы нам шанс завуалированный подбрасывается – чтобы самим разобраться и правильный путь найти и таким образом пройти своего рода некий эволюционный путь. Другое дело – как мы используем данный шанс и как понимаем намеки и тайные знаки – зарубки, так сказать, еле заметные на деревьях этого леса дремучего, куда нас занесло. Вот я и пытаюсь…
– Вот как? Впрочем, многие так приблизительно и представляют весь этот порядок. Тем более времена уже не те. Ясно дело – одним материализмом и слепой эволюцией всего не объяснишь. Чаще стали к Богу обращаться с просьбами. А иные – вот ведь до чего дошли – у самого Сатаны индульгенции просят, так-то оно. Только вот насчет конкретных этих двух сил – полярных, противоположных – вы считаете, этим все и объясняется? А как вы думаете, может ли что-нибудь еще определять нашу с вами судьбу. И вообще, в том ли мире мы с вами находимся, о котором читаем и думаем? Может быть мы из другой, так сказать, оперы. Там где-то – да, действительно, Бог и Сатана и все прочее. А оказывается это к нам с вами не относится. Этот мир не здесь, а где-то в другом месте. Мы просто по незнанию, не догадываясь, не к тому с просьбами и молитвами обращаемся. И здесь у нас, скажем, свои начальники, своя вселенная. Так что мало ли, что в книгах написано. А ежели они касаются тех – других, а не нас? Ну к примеру – вы Герман, поете арии на сцене оперы, да так увлеклись, что забыли о том, что происходит за сценой, что вас и зовут по-другому, и живете вы на самом деле в простой хрущевке, ни эполетов, ни бакенбард. Ну, почему бы нет? Ну, а на сцене-то кому вы подчиняетесь? Там ведь бог – режиссер, библия – сценарий… У кого же тут милости просить? А в жизни – опять подчиняемся кому-то другому.