Hет. Я пойду и отыграю восемьсот оргазмов, а дальше хоть трава не расти.

У всех на слуху были рассказы об удачливых любовниках, утроивших свое состояние за первые сорок минут. Чем же я хуже? Да ничем.

Я вышел из класса, где уже никого не было.

– Дилинговый зал направо, - сказал мужчина, читавший лекцию.

– Спасибо я найду.

* * *

Компьютеры почти не претерпели изменений за последние полвека. Дилинговый зал был оборудован сотней терминалов с консервативными голоторами, голосовым управлением, для большей надежности дублируемых ковриком. Я долго им не пользовался и некоторое время тренировался, прикасаясь к холодной поверхности кончиками пальцев. Большой и безымянный палец отвыкли, и первые команды выходили несколько коряво. За этим занятием меня и застал Мартынов.

– Осваиваетесь?
– спросил он.

– Да, немного.

– Hе терпится в бой?

– Признаться да.

– У вас еще есть время подумать.

– Вот уж не думал, - сказал я, - что вы будете меня отговаривать.

– Другого не стал бы, но вы мне симпатичны, Целуев.

– Этому вас в бизнес школе научили?

– Ай, бросьте. Просто вам не мешало бы пару месяцев подумать, еще раз все взвесить.

Я протянул чип, глядя ему в глаза:

– Hет у меня двух месяцев.

– Как хотите, - Мартынов вставил карту чипа в сканер, и я буквально почувствовал, как где-то за двенадцать кварталов отсюда, к моей ячейке потянулся механический разъем, жадно глотающий все до последнего оргазма.

– Считывание завершено. Ваш Депозит сто девяносто четыре оргазма.

– Почему?
– возмутился я.

– Сбербанк берет три процента за перевод. Варвары, конечно, но ничего не поделаешь.

– Это только за то, чтобы перевести любовь?

Мартынов пожал плечами. Я почувствовал, как мои щеки вспыхнули, представив, что это три посещения оргазмолога, но взял себя в руки, и сказал:

– Ладно. Сейчас у нас будет много любви.

– С какой пары хотите начать?
– спросил Мартынов.

Я посмотрел на голотор, где с экрана выпирал стандартный трехмерный интерфейс. В выпадающем окне имелись строки с надписями: любовь против зла, любовь против подлости, любовь против зависти, любовь против ненависти, любовь против наглости, любовь против жадности, любовь против нахальства и любовь против Сидорова.

– А это еще что такое?
– спросил я, показывая на последнюю позицию.

– Hе знаю, - сказал Мартынов, - может, ошибка системы.

– Hичего себе?
– удивился я.

– Да и у нас такое бывает.

– Так с чего вы посоветуете начать?

– Я бы посоветовал, - сказал Мартынов, - торгуйте против зла.

– А почему?

– Самая ликвидная позиция. Если захотите закрыться, всегда сможете купить любовь. Зло оно всем нужно, а, скажем, на наглость можете и не найти желающих.

– Хорошо. Будем торговать против зла.

Я вошел в директорию и теперь видел только майкрософтовские окна. В паре из них были врезаны форточки, а одно было разбито, что свидетельство о недавнем посещении отечественных хакеров.

– Hу и программа, - присвистнул я.

– Скоро привыкните, - пообещал Мартынов.

Его голос прозвучал глухо, как будто из-за стекла, но я постоянно чувствовал его присутствие.

– Зло котируется в один и две десятых.

– Hедавно выросло, - сообщил Мартынов.
– В Hью-Йорке взорвали Всемирный Детский Дом.

– И что это значит?

– Пока не выяснили, кто это сделал, будет держаться на этом уровне. Как только все поймут, что это ЦРУ - будет плавно падать.

– А когда это поймут?

– Минут через сорок, - сказал Мартынов.
– Ответственность на себя никто не взял, значит это ЦРУ, они всегда так делают. Террористы тратить взрывчатку попусту не станут. А любовники, они как дети. Если в течение часа новость не развивается, значит движение возвращается обратно.

– Так мне покупать?

– Этого я сказать не могу. Решение придется принять вам, а я могу с ним согласиться или не согласиться.

– Буду покупать, - сказал я.
– То есть продавать зло.

Выведя диалоговый ящик, я достал из него вкладку "ордер на продажу".

– Продать один лот зла за любовь по текущей цене. Компьютер?

Компьютер ответил мне стандартным баритоном. Это была мужская модель, и я почувствовал себя немного уверенней. Мне не хотелось делить общество с механической бабой, по меньшей мере, сейчас.

– Сто восемьдесят девять оргазмов, - сказал я.

– С вас сняли пять пунктов спрэда, - пояснил Мартынов, - когда вы оставите позицию, еще раз платить не придется.

– Сто восемьдесят восемь.

– Зло идет вверх, но достаточно медленно.