— Ща Лен. Подмога приедет. Подожди. Ты главное — в себя приди. Слышишь? Ты мне ещё нужна. Смотри не смей мне тут умирать, а то к Наташке уйду. А она мне не очень нравится. Да секс с ней так себе. Но если ты сейчас не очнёшься, имей в виду, ты свой шанс потеряешь.

Несу всякую чушь, лишь бы не молчать. Но это действует. Лена поворачивает голову и стонет.

Мне тепло и уютно. Не помню, когда мне было так хорошо. Мягкая ткань одеяла окутывает тело. Выспалась, как давно уже не высыпалась. Потягиваюсь и чувствую, как боль отдаётся в плече. С чего бы это? До слуха, будто сквозь покрывало доносится низкий хриплый голос. Приоткрываю веки и вижу едва различимое в темноте лицо Кирилла.

— Лен, всё будет хорошо. Я тебя вытащу отсюда.

— А что случилось? — хочу спросить, но из горла доносится хрип, во рту всё пересохло. Прокашливаюсь и повторяю вопрос.

Постепенно приходит чувствительность ко всем конечностям. Я начинаю чувствовать, что у меня замёрзли ноги. А рукам, наоборот, горячо и их не переставая растирает Кир своими руками.

— Заплатка, которую этот говнюк поставил на запаску, лопнула. Вот нас и занесло, — объясняет Кирилл. — Ты как? Где болит?

Его слова проникают в мой мозг, и медленно тянутся. Мне кажется, что я даже чувствую, как думаю. Как медленно усваиваю и понимаю, что он только что сказал.

— Понятно.

Киваю и хочу поднять руку, чтобы почесать лоб. Там что-то прилипло и кожу тянет. Но Кирилл держит руку.

— Тшш, не надо. Не трогай. Ты голову разбила. Вроде ничего страшного, только кожу повредила. Но врачи сейчас зашивают хорошо, даже шрама не останется.

Голова начинает болеть.

— Понятно…а ты? …как?

— Я в порядке.

— У тебя тоже кровь на лице.

— Царапина. Почему у тебя такие руки холодные?

— Они всегда такие.

Хочу подняться.

— Может, пока не стоит. Вдруг у тебя кости сломаны.

Как-то неожиданно слышать нотки беспокойства в его голосе.

— У меня ничего не болит. Кроме головы.

— Ну вот и лежи.

— Холодно.

Он тут же помогает мне подняться и садит на свои колени, прижимая к себе.

Утыкаюсь в его грудь. От него пахнет удивительно знакомым ароматом. Смесь хвойных ноток с чем-то древесным и цитрусовым. У меня даже слюна выделяется. Напоминает одеколон «Шипр» только менее резкий. Папа им любил душиться. От Кирилла исходит волна жара, я моментально согреваюсь.

— Ты там уснула, что ли?

Рука скользит под подбородок, обхватывает его и поднимает моё лицо, так что мы смотрим в глаза друг другу. Глаза уже привыкли к темноте и свету, который разливается от луны.

— Тебе нельзя спать, — шепчет тихо.

— Я не сплю.

— Молодец.

— Мы будем сидеть здесь?

— Подмога уже едет. Может, час придётся подождать. Выдержишь?

— Конечно.

— Уже не так холодно?

— Нет. Ты горячий.

Он довольно усмехается и тут же кривиться.

— Тебе больно? Что-то повредил?

Я хочу отстраниться, но он не даёт. Держит на груди.

— Всё нормально. Об руль немного ударился.

— Надо осмотреть.

— Ты что врач?

— Нет. Но…

— Всё хорошо. Сиди. Мне так спокойнее.

Сейчас мне совсем не хочется с ним спорить. Именно в этот момент, когда Кир становится заботливым, мне хочется насладиться и посмаковать его тепло. Все попытки мозга напомнить, что он хам и изменщик, я заталкиваю подальше, с мыслью, что подумаю об этом потом.

Время застывает. И я почему-то рада, что мы вот так сидим вместе. Провожу ладонью по его груди, обтянутой рубашкой.

— Расскажи что-нибудь о себе, — прошу его.

Он напрягается.

— Что именно?

— Какой ты был маленьким?

— Вредным.

Молчу и жду продолжения, затаив дыхание. Впервые за всё время с нашего знакомства мне даётся возможность заглянуть в приоткрывшуюся дверь его прошлого, чтобы лучше понять.

— Хулиганил много. Часто получал от бабушки. Она у меня жёсткая женщина была.

— А мама и папа не защищали тебя?

— Отца я не знал. Мать вышла за другого, когда мне было пять, оставила у матери. Вот я с бабушкой и жил.

— А я думала ты из детдома.

Снова усмехается.

— А что благотворителями могут быть только детдомовские?

— Нет. Просто так подумала. Ты же ничего о себе не рассказываешь.

— Ты не просила раньше.

— Неправда. Первый год после свадьбы я пыталась общаться с тобой, но ты меня не замечал.

Молчит. Мне хочется, чтобы он ещё рассказал о себе, но боюсь перейти черту.