Шрифт:
– Иди, мил человек, в стольный город, на поклон князю и скажи: «Так мол и так, князь-батюшка, смерды смеются над тиуном твоим, не хотят его видеть больше. Дозволь я стану ими от твоего имени править?»
– Ну ты простой, как пять копеек! – восхитился я. – А князь меня – вжик и на кусочки нарежет!
– Да нет, он добрый у нас, князь-батюшка. Это слуги у него дурные бывают, доброе имя позорят. Ступай, не бойся.
– Хорошо, – «согласился» я, – показывайте дорогу.
Меня вызвался проводить Иван. Он повел меня сквозь лес по еле заметной тропочке. Вскоре мы вышли на неширокую грунтовку, причем по ней явно ездили на телегах, а не на автомобилях, судя по узким колеям. Отпустив проводника, я пошел к городу. Не помню я такого пути к моему родному городу. Ну да всех путей не упомнишь – обязательно найдется какой-нибудь нетипичный подход, да еще на самом заметном месте. Небось сейчас выйду опять к каким-нибудь гаражам. И всё-таки, куда меня занесла та самая «аэродинамическая труба»?
Глава 5
Где Санька наконец-то добирается до города.
Грунтовка вела меня то через чащу, то через луга и овраги, но еще ни разу не вывела на такое место, откуда можно было бы посмотреть вдаль. Я уже изрядно запыхался, когда увидел впереди невысокий холм. Когда я поднялся на него, то некоторое время стоял в оторопении…
Передо мной расстилался натуральный древний город. Я не видел такого даже во время экскурсии по Золотому Кольцу России. Нельзя даже и сравнивать – город имел жилой вид. Да и выглядел он совершенно новым, только что отстроенным.
Вначале я увидел стены – здоровенные, высотой с пятиэтажку, в которой я живу. Или даже не стены, а земляные валы. А на них уже небольшие бревенчатые пристройки со сторожевыми башнями. Я задумался: как же насыпали такие крутобокие валы? Почему они не рассыпаются? Память подкинула решение – сперва сложили стену, а потом обложили её землей, чтобы нельзя было поджечь.
За стенами виднелись крыши домов и храмов – самые высокие здания города, а в сторожевых башенках, едва заметные с моего наблюдательного пункта, стояли часовые. Так, нормально, город охраняется, ведь памятники архитектуры нужно беречь.
Я тихонько, бочком пошел влево, вдоль крепостного вала, не отрывая глаз от этого чуда. В голове вспыхивали и вертелись разные мысли. В частности, я думал, куда же меня занесло. В радиусе пятисот километров от моего степного города не наблюдалось ничего подобного – тысячелетие моя родина справит лишь через шестьсот лет. Поэтому подобных раритетов в области, к сожалению, нет.
Так, бочком, словно черноморский краб, я прошел метров двести. И тут мне всё стало ясно. Или почти всё.
Во-первых, мне открылась река. Не очень широкая по сравнению с Волгой. Но в Европе она считалась бы большой. Город стоял на крутом берегу этой реки. Но главное было не в этом.
Главное было в том, что у города имелись ворота. Да-да, настоящие такие древние ворота, где путник может попасть внутрь по опускающемуся на цепях деревянному мостику. А над воротами… Над ними была построена церковь. Деталь, казалось бы незначительная для неизощренного глаза. Но мне она сказала многое.
Дело в том, что подобные ворота были, как мне помнится, только в славном граде Киеве. Сегодня они имеются лишь в реконструированном виде – то бишь, их возвели заново, руководствуясь древними изображениями.
И как окончательно добивающая деталь – далеко за стеной, в гуще застроек, я увидел высоченный храм, пирамидально вздымающий свои купола высоко над всеми остальными зданиями. И куполов было совершенно случайно тринадцать.
Конечно, тринадцать – это число апостолов вместе с Христом. И немудрено, что многие храмы имеют именно такое количество куполов. Но река, похожая на Днепр, ворота, похожие на уже давно разрушенные Золотые, говорили мне, что этот храм – знаменитый Софийский собор.
Приметы Киевской Руси меня не обрадовали – как-то больше хотелось увидеть сейчас пусть неприметную, но всё-таки свою хрущевку. А вместо этого я сидел сейчас неведомо где и глазел на неведомо что. А тут еще, приглядевшись, я увидел людей, которые заходили в ворота – они казались мне совсем маленькими фигурками, и чуть не взвыл от отчаяния. Это были вовсе не японцы с японскими фотоаппаратами. И даже не американцы опять-таки с японскими фотоаппаратами. Это были всё те же, одетые как и полагается в старину «бортники». Лапти, шнуровка, холщовые рубахи, кое-где мелькали нарядные кафтаны. В общем, хана.
Глава 6
Где Санька колеблется и вспоминает о Гламдринге
В этот момент я почему-то вспомнил о своём сотовом телефоне. Обычно я не слишком уважаю эту назойливую машинку, готовую ежесекундно вывести тебя на разговоры о пустяках. Но сейчас мобилка показалась мне чем-то родным, связывающим меня с внезапно ставшей зыбкой реальностью. Слишком далеко я зашёл сюда, в эту страну любителей исторических игр…
Так и есть. Абсолютно нет связи. Да и батарея разряжена. Внутренний голос подсказал мне, что я вряд ли найду здесь зарядку для «Нокии». Впрочем, как и розетку. Поэтому я выключил телефон – про запас.
Трудно было решиться сделать первый шаг в сторону города, который я идентифицировал как Древний Киев. Съёмочных стрел «Мосфильма» или «Уорнер Бразерс» поблизости причудливых строений по-прежнему не наблюдалось, также не было видно ни Михалкова, ни Спилберга с рупорами в руках.
Впрочем, не исключено, что всё это – обыкновенная историческая реконструкция. Я сам знавал многих толкиенистов, которые, хлебнув лишку тёмного пива с гордым названием «портер», носились по лесу полчищами с воплями: «О Элберет Гилтониэль!» Ведь брали же они где-то «эльфийские доспехи» и многочисленные мечи, каждый из которых претендовал на роль «Гламдринга».