Шрифт:
— Кроме Луны. Она на своем месте нужна.
— Не надо Луны… Лучше — чего-нибудь вкусненького…
— А-а, это я мигом!
— Что прямо сейчас?!
— Конечно, если ты не против…
— Не против! Приезжай!.. Адрес помнишь?
— Нет.
— Комсомольская двадцать, квартира три.
— Скоро буду. Только в магазин заскочу.
— Буду ждать!
Повесив трубку, я выскочил из промороженной будки и с удовольствием нырнул в теплое нутро автомобильного салона. Кстати, надо бы подзаправиться, а то я все катаюсь-катаюсь, как будто бак в машине безразмерный. Кажется, где-то неподалеку я видел бензоколонку. И талоны в бардачке нашлись. Илья Ильич, или кто-то из его порученцев, позаботился о солидном запасе талонов на бензин.
Заправка действительно нашлась и к ней была даже не слишком длинная очередь частников.
Наполнив бак бензином марки «А-93», я помчался к «Гастроному». Здесь мне без разговоров отгрузили дефицитной продукции по блату. И я повез ее к раненной милиционерше. Лиля открыла мне сама. Я ввалился в прихожую, чувствуя себя Дедом Морозом с подарками. Красавина дома была не одна. Это мягко говоря. В трехкомнатной квартире оказалось полно народу. И все родственники. Честно говоря, я даже запутался, кто чей племянник, а кто кому тетка.
Само собой, на вечерок, с глазу на глаз, я не рассчитывал, но в такой ораве даже и поговорить толком было нельзя. Впрочем, люди оказались не вредные и не назойливые. А даже душевные.
Накрыли на стол и тут же вывалили на него все, купленные мною, деликатесы. Не стали ныкать по холодильникам да буфетам. А попив чайку, расточились, кто куда, оставив нас с Лилей наедине. Красавина подлила мне еще чая и положил на блюдце кусок торта. Ну вот теперь можно было поболтать по душам.
— Слушай! — спохватился я. — Ведь мне нужна твоя помощь!
Глава 5
— Если опять надо ехать брать кого-нибудь с поличным, то с меня сейчас мало толку, — улыбнулась Лиля.
— Нет, этого пока не требуется.
— Мне нравится слово «пока», — сказала она. — Ну, я тебя слушаю.
— Понимаешь, мать Сереги Зимина вроде за ум взялась… Да вот только ее не хотят на работу брать.
— Погоди, она же вроде больная!
— Больная, — кивнул я. — Есть такая болезнь — женский алкоголизм.
— Ну мне, конечно, известно, что Тамара Мироновна выпивала…
— К счастью, ты не видела, что там у них дома творилось. Пришлось разбираться. А вот их участковый, если и готов принять меры, то исключительно — к самой Зиминой. Надо как-то помочь ей с устройством на работу, иначе она опять сорвется. Я попробую разузнать в школе, а ты, если можешь, по своим каналам.
— Конечно, я постараюсь выяснить, хотя мои возможности не столь уж велики, — проговорила Красавина.
— Вот и отлично!
Мы помолчали некоторое время, затем Лиля вздохнула и произнесла:
— Честно говоря, за все время службы инспектором по делам несовершеннолетних никогда не встречала такого учителя, как ты.
— Какого такого?
— Заботливого.
— Да ладно…
— Не скромничай, — сказала она. — Чаще всего учителя прячутся за кого угодно — за родителей, за пионерскую и комсомольскую организации… Норовят прикрыться разными бумажками, лишь бы не нести ответственности за своих воспитанников.
— А что, так можно было? — усмехнулся я и добавил: — Это я от педагогической неопытности. Вот подрасту, тоже начну прикрываться…
— Очень не хочется, чтобы ты подрос, — почти нежно проговорила Лиля.
Мне, конечно, приятно было слышать это, но разговор стал сползать на тему, которой лучше избежать. Не люблю разговоров обо мне самом. Большинство людей живет, зная о себе все или почти все, а я живу, почти ничего не зная о человеке, телом и некоторыми навыками коего я поневоле пользуюсь. А то, что я знаю о самом себе, в этой жизни почти непригодно. Поэтому любой разговор по душам, касающийся прошлого Санька Данилова, мне придется пресекать, не зависимо от того, как я отношусь к собеседнику.
Наверное, потому мне будет трудновато ужиться с женщиной, которая, в конце концов, станет моей женой. Ведь у женщин нюх на то, что мужчины пытаются скрыть от них. Начнутся подозрения, упреки, слезы, скандалы. А может вообще не жениться? У холостяка больше степеней свободы. Я и в прошлой жизни большую часть отведенного мне времени был в свободном поиске, так что какой никакой опыт у меня по этой части имеется. Впрочем, никогда не говори никогда. Жизнь может повернуться по-всякому.
— О чем ты задумался? — спросила моя собеседница.