– Но у Шустрика есть особый. На случай, если он найдет что-то ценное или ценно-агрессивное найдет его. Только для своих – если вы понимаете, о чем я.

Клиент ничего не ответил, только подчеркнуто галантно закрыл занавесь на двери, нужную, чтобы пыль не просачивалась в коридор. Я же, отдав ему знак принятия, с довольным видом поднялась в кабину управления, села рядом с Оутом и наконец затянулась. К нам поднялась и Дайри.

Я внимательно огляделась и присмотрела лучшее место для того, чтобы спрятать Толстую Дрю, пока нас с Дай не будет. И велела поставить ее в совершенно другом. Потому что если на Дрю соберутся напасть, то начнут с самого лучшего места для того, чтобы спрятать дом.

Пока мы не знали, кто именно и каких именно детей собирается воровать, но в любом случае рядом могли ошиваться оба ненавистных мне лагеря бродячих домов: кочующие бандиты-бегуны и странствующие цирки, в чьих полосатых палатках творится бесконечный водевиль. Стоит ли говорить, что детей имели обыкновение воровать оба, так как в здравом уме и по своей воле к ним бы никто не присоединился?

– Ну, двинули, – велела я и вылезла в окно, откуда шла удобная лесенка до самой поверхности пустошей.

Дайри, закинув за спину винтовку, почти равную ее росту, последовала за мной. Ее подвитые светлые волосы, забранные в три хвостика и украшенные черными вязаными бантами, весело играли на ветру. Пока я дожидалась ее, из-под брюха Толстой Дрю появился мой нежданный и незваный, в данном конкретном случае, клиент. Он внимательно посмотрел на Дайри в ее массивных ботинках, гамашах и плотных черных колготках с несколькими специально прорезанными дырами.

– Она что, собралась кого-то спасать в таком виде? – вполголоса поинтересовался он. – Ее же могут так ранить.

– Идите по своим делам. У Дайри свои доспехи.

– Я вспомнил, что не представился. Мое имя – господин Майрот.

– Оу, не мастер? – вежливоподобно улыбнулась я. – Ну что ж, раз вы представились, то можете возвращаться в дом. И закройтесь на все замки.

– Лю, – позвала меня с верхней ступени лестницы Дайри, – я вижу ботинки. Кажется, это Красный Тай!

– Красный Тай? – как-то недоброжелательно бодро переспросил мой клиент, и я недобро прищурилась. – Тот самый, кому писало злокозненное завещание? Ну что же, раз так, то я вас нанимаю для того, чтобы спасти непонятно от чего как-то детей, и хочу лично следить за выполнением задания. То есть – это за деньги.

Я почесала ухо, набрала в легкие воздух, чтобы высказаться исчерпывающе и по существу, но спустилась Дайри и посмотрела на меня до такой степени укоризненно, что я только сплюнула и отдала знак следования. Убьют его так убьют. У меня наберется довольно свидетельств того, что в конце жизни он не дружил с мозгами. И если его украдет странствующий цирк, то тоже так ему и надо.

Мы принялись подниматься на низкий каменистый холм, имевший достаточно хорошее расположение для наблюдательного пункта. На самом деле, если кто-то придумал кого-то воровать, то красный ручей – очень странно выбранное для этого действа место. Этот самый красный ручей на самом деле являлся железистой, узкой, но бурной и холодной речкой, чьи высокие каменистые берега имели слишком много удобных мест для стрелков и очень мало бродов, чтобы кто-то набрался смелости уходить этим путем с добычей.

Осторожно поднявшись, мы, все трое, опустились на животы в ближайшем удобном для этого месте с хорошим видом на брод и увидели, что да, там действительно дети. И да, на выездную экскурсию происходящее совсем не походит.

– Я должен перед вами искренне извиниться, – тихо сказал мне не-мастер Майрот, – очевидно, что детям угрожает смертельная опасность в этом бурном потоке и рядом с таким чудовищем.

Я отняла у него переданную Дайри складную подзорную трубу и вгляделась в лицо единственного взрослого, переносившего грязных и истощенных на вид детей с одного берега реки на другой по пояс в ледяной бурой воде. Его лицо… у него почти не осталось лица. На месте одного глаза зиял провал, другую скулу съела кирика – болезнь грязной ликры, нередкая в наших краях. Зараза оставила его и без носа, а тонкое запястье белокурой, почти снеговласой девочки, сидящей у него на закорках, он стискивал рукой всего с парой пальцев.

– Проклятье, – выругалась я, почувствовав, как по позвоночнику бежит ледяной холодок, – он же обещал мне. Он же клялся мне оставаться в милосердном доме!

Поднявшись, я прыгнула на крупный камень вниз. Дайри посмотрела на меня с крайней степенью неодобрения и приникла к винтовке. Да, нам придется стрелять, Дай. Сегодня мы будем стрелять, и не промахнись, милая. Ради всего, что тебе дорого, – не промахнись!

– Мастер Сдойре! – позвала я.

Вздрогнув, мужчина остановился и посмотрел в мою сторону единственным спасенным врачами глазом. Я отдала ему знак безопасности, продолжая спешно спускаться к воде.

– Мастер Сдойре, вы опять за свое? Вы понимаете, чем это для вас закончится?

– Люра, – хрипло выдохнул он, – Толстая Дрю с тобой?

Я выругалась. Я все, все понимала. Я ненавидела такие ситуации, и больше них я ненавидела только страсть мастера Сдойре в них вляпываться. Но… время сейчас такое. Сейчас такой мир.

– Попытка хорошая, но чернильная госпожа Люра не успеет никого доставить в свой ходячий дом. И ты, – произнес очень, очень спокойный голос с другой стороны переправы, – никого от меня не успеешь спасти. Говорят, – продолжил повествовать голос, и я разглядела его спускающегося к реке обладателя, – выловить из красного ручья мертвеца – к удаче. – Действуя словно с ленцой, этот самый обладатель вынул прекрасный начищенный скорострел. – Вот ведь кому-то скоро повезет, да?