Она аккуратно натягивает свой ротик, на мой член. Не до конца, у основания держит рукой, но, тем не менее, слышу свой собственный хриплый полу-стон, полу-рычание, и при этом судорожный вздох.

Голова моя уже слегка задрана, глаза закрыты. Покусываю себе губу, пытаясь сдержать стон. Пальцами, до побеления костяшек, я вцепился в простыню, а иначе, просто не сдержусь и отимею эту чертовку.

Пока она так увлёклась посасыванием и почмокиванием, а точнее доведением меня до могилы, я стаскиваю с неё нижнее бельё, оно явно мешает, и тут же проскользив по её нижним губам, поглаживаю кончиком пальца клитор. Астрид вздрагивает, а когда я ввожу в её тело указательный палец, она прогибается в спине.

Но тут же от удивления раскрыла рот.

— Э-э?

— Не останавливайся! — стону я.

В ней явно есть дьявольская кровь, только они могут в такой момент кусаться, а эта чертовка не просто укусила, она слегка куснула мне головку и тут же подула на неё. От такого пикантного чувства, слегка прогибаюсь в спине, при этом издаю толи стон, толи рык.

— Нет! Стой… остановись… а иначе я кончу — прерывисто шепчу я, понимая, что если так и продолжиться, то я действительно кончу ей в рот.

— Тебя не разберёшь. То не останавливайся, то стой. Ты выбери что-нибудь одно. — проворчала эта плутовка.

Хм. Выбрать, я и выбрал.

Выведя из неё свой палец, я завалил её на спину, а сам улёгся на её сверху, и начал жадно целовать губы.

Чёрт! Кажется, я попал в рай, какая же она сладкая, так бы и съел.

Одна моя рука снова легла ей на лоно и начала двигаться, задевая пальцем её клитор.

Второй рукой упираюсь в постель, в то время, как коленом раздвигаю её ноги пошире.

Её стоны вырывались из груди, и она металась по постели, ощущая новые нотки нашей близости.

Мой палец снова скользнул по её промежности, и снова начал выводить круговые движения по клитору.

— Боже! — вырвалось из её груди.

Мои движения были умелыми, но я прекрасно понимаю, пальцами сыт не будешь и посему, я устраиваюсь поудобнее и вскоре, начинаю медленно входить в неё. Миллиметр за миллиметром, не спеша, давая возможность привыкнуть к моим размерам.

Она раскрывает глаза смотрит вниз.

Я смотрю туда же и зависаю смотря, как я заполняю её. От этой картины, возбуждаюсь её больше, хотя куда ещё больше то, и так ели сдерживаюсь чтобы не сорваться.

Дыхание становиться тяжелым, прерывистым. Дышу сквозь сжатые зубы.

Она откинулась назад, больше не смотрит, но чувствует и очень даже сильно. Я вошел в неё, до самого основания, лишь слегла притормозив перед естественной преградой, а потом одним рывком, погрузился полностью, перед этим сказав:

— Прости. — после чего замер. — Как ты? — шепчу я.

Тяжело дышит сквозь стиснутые зубы, вот они, приключения на задницу, которые она вечно ищет, только на этот раз, на передницу.

Вздыхает и открывает глаза, после чего нежно улыбается мне.

— Пока не знаю, но если ты продолжишь двигаться, то возможно я тебе отвечу.

Я нежно улыбаюсь.

— Ты ведь знаешь, что я тебя люблю?

— Даже не знаю, ты мне этого сегодня не говорил!

— Люблю! Больше своей жизни! Люблю! — прошептал я ей в губы, и, поцеловав, начал двигаться.

Мои движения были плавными, не спешащими, я давал ей время, чтобы она могла привыкнуть. Она же в благодарность, целовала жадно мои губы, прогибаясь в спине и подаваясь бёдрами мне на встречу.

— Боже, Астрид, что ты со мной делаешь? — прошептал ей в ухо.

— Люблю! — ответила я, обнимая меня за талию своими ногами.

Понимаю, что теряю контроль. Мои движения, стали более быстрыми, глубокими.

Темп становился сумасшедший, и вскоре я довожу ей до черты, пересекая которую, она содрогается один раз, потом второй и третий, моя возлюбленная, моя душа, стонет от удовольствия и блаженства, что я ей подарил.

Я делаю ещё пару глубоких толчков и изливаюсь, при этом рыча, и кусая её за левый сосок, а потом придавливаю её тяжестью своего тела, но через миг, отодвигаюсь и целую место, которое я укусил на её теле.

— Прости! — шепчу я.

— Целуй, целуй, может, и прощу! — сказала она, зевая.

Переворачиваюсь на спину, так чтоб она оказалась на моей груди. Нежно погладил её по голове и прошептал:

— Спи моя сладкая, спи! Ато скоро рассвет и надо будет вставать.

Она ничего не сказала, лишь покрепче прижалась своей щекой к моей груди.